Алексей Домнин - Поход на Югру

• Название: Поход на Югру
• Автор: Алексей Домнин
• Издательство: Средне-Уральское книжное издательство
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1966

О сказочных богатствах Каменного пояса — Урала — на Востоке и Западе рассказывали легенды. Там белки идут дождем с неба, а соболя стелются черной метелью, там у ног югорских плосколицых идолов скопились горы сассанидского серебра и золота. Издревле стремились люди в этот край: одних гнала нужда, других — мечта о вольной земле, третьих — жажда наживы. Повесть «Поход на Югру» рассказывает об одном из первых походов новгородцев на Урал в XII веке.

Повесть познавательна и увлекательна для самого широкого круга читателей.

Автор ее — пермский писатель Алексей Николаевич Домнин родился в 1928 г., в Пензе. Окончил историко-филологический факультет Пермского университета. Работал в школе, затем в областных газетах, на радио. Печататься начал с 1958 года в журналах «Молодая гвардия», «Сельская молодежь», «Урал» и «Уральский следопыт». Выходили отдельные книги: рассказы, стихи, сказки для детей. Повести: «Поход на Югру», «Матушка-Русь», «Дикарь» — написаны в 1959–1962 гг. Публиковались в разное время и были тепло встречены читателями и критикой.

---

А семьи как? А дом?

— Правда, что серебро югра лопатами гребет? — спросил Савка.

— Про то не ведаю, — нахмурился Ждан.

— Для чего ты все это сказываешь? — прищурился Яков. — Чтоб смуту в людях посеять? Кто тебя подослал?

— Никто не слал. Сам зову — оставайтесь добром, здесь воля.

— Ишь, — усмехнулся Яков. — Леший. Ведь это ты нас пугал? Ночью. Ты закружил, чтоб с дороги сбить?

— И верно, — насторожился Зашиба. — Вона сотоварищ его за елушником.

Над молодыми елочками покачивала рогами лосиная голова.

Ушкуйники много дней не ели мяса.

— Лоська, беги!

Три стрелы впились в шею сохатого. Он захрипел, вскинувшись на дыбы. В шею вонзилось копье и еще несколько стрел. Кровь хлестнула в несколько широких струй. Сохатый упал на передние ноги и выворотил рогом пень, вскочил, бросился вперед, где только что стояли люди. Ждан шел ему навстречу, бормоча:

— Лосенька, лосенька.

Сохатый смял его и отбросил копытом. Он топтал сумки и лыжи, бил рогами в ели, на которых спасались новгородцы, метался и хрипел, поливая снег кровью.

Наконец, встал на колени, зашатался и опрокинулся.

ЗОЛОТАЯ СЕРЬГА

Яков решил подняться на вершину ближайшей горы, осмотреться.

С ним увязался Савка.

На лысой плоской вершине снег был плотен, как наст. Он навис козырьком над пропастью. Савка глянул вниз и отшатнулся — далеко внизу, как темная травка, щетинился лес. Сорвись — и разобьешься не сразу.

Яков стоял близко от обрыва, придерживаясь за куст кедрового стланика.

Гудел ветер — здесь всегда гудит ветер. Внизу плыли лохматые, как дым, облачки. Они цеплялись за вершины кедров и казалось, что гора дымится. Солнце было очень ярким — слепило до боли в глазах, а проплывшая тучка невиданно синей.

— Вон югорские городища, — показал Яков.

Голубоватые горбы гор сливались с небом. Внизу, как дорога меж скал и леса, виляла река. Далеко на север, где черный лес становился синим, были видны дымки.

Яков улыбался.

— Земли сколько.

Он снял лохматую собачью шапку, подставив ветру лицо. Вырвал серьгу из уха, медленно размахнулся и бросил ее, как камешек, в солнце. Она сверкнула над пропастью, и Савка подался за ней. У него тряслись коленки.

— Ого-го! — хрипло, отчаянно кричал Яков и хохотал.

— Не пойму тебя, атаман. Чудишь… — сказал Савка.

— Тоскливо, если не чудить.

Савка смотрел на спокойную спину Якова и чувствовал, как надуваются на шее жилы. Он ненавидел Якова люто и страшно. Баловень! Савка ползет к богатству, обдирает ногти. А тот швыряет золотом и хохочет.

Толкнуть сейчас… Да, самое время исполнить боярский наказ.

Потными и тяжелыми стали руки.

— Вольно здесь, — сказал Яков.

— Вольно, — беззвучно шепнули посиневшие Савкины губы. Он вытянул руку и толкнул в широкую спину. Дрогнула рука, не силен был толчок.

Яков, качнувшись, шагнул вперед и упал на спину, вдавив локти в снег. Ноги висели над краем снежного карниза.

— Держись.

Скачками летел к обрыву Омеля. Карниз хрустнул и разошелся трещиной. Яков сильней вдавливал в него локти.

Савка отступал, не помня себя. Видел, как упал Омеля, схватив Якова за ворот. Карниз рухнул и Яков повис над пропастью.

Савка бежал с горы, проваливаясь, падая, продираясь сквозь буреломы и заросли. Бежал, не зная, куда и зачем. Только бы дальше от своих, от Омели.

Он потерял шапку, разбил в кровь лицо, вывернул ногу. Но не было боли. Был страх, леденящий душу.

Опамятовался он у реки. Стал жадно хватать пригоршнями снег и есть. Потом упал в снег и застонал. Громко и отчаянно, как раненый зверь.

На том берегу тоже кто-то громко простонал. Савка замер.

На другом берегу была только серая изъеденная трещинами скала.

Тихо.

— Наваждение! — ругнулся Савка.

— Ждение, дение, ение, — повторилось на том берегу.

Савка торопливо и крадучись стал отходить от колдовского места. Он уходил к югорскому городищу.

СТРАНА СНЕГОВ И СУМРАКА

Есть древние китайские карты. На них указаны проходы с Оби на Печору. По Оби шел торговый путь в Китай.

По Дону и Волге поднимались в земли камских булгар византийские гости. Через местных торгашей вели торг и мену с жадной до серебра югрою. Арабы и персы приходили через пустыни и степи по Яику и Белой.

В древнем Риме рассказывали о счастливейших людях, не знающих раздоров и рабства. Они живут якобы у Рипейских гор, где падает, как лебяжий пух, густой, мягкий и холодный снег. Там солнце не заходит много дней, и много дней бывает ночь.

О загадочной земле Биармии пели скандинавские сказители. Вот, сказ, мало похожий на вымысел о походе в Биармию братьев Карли и Гюнстейна и Торера-Собаки.

Это было веке в десятом:

«Пришли они на место, на большом пространстве свободное от деревьев,

где была высокая деревянная ограда с запертой дверью;

эту ограду охраняли каждую ночь шесть сторожей из местных жителей.

По два человека на каждую треть ночи.

Когда Торер и его спутники подошли к ограде, сторожа ушли домой,

а те, которые должны были их сменить, еще не пришли в караул…

Торер сказал: „На этом дворе есть курган, насыпанный из золота и серебра,

смешанных с землей; к нему пусть отправятся наши; на дворе стоит бог Биармов, который называется Иомаль, пусть никто не осмеливается его ограбить“.

Затем, подойдя к кургану, собрали сколь можно больше денег, сложив их в свое платье.

Потом Торер велел им уходить, отдав такое приказание:

„Вы, братья Карли и Гюнстейн, идите вперед, а я пойду самым последним и буду защищать отряд“.

После этих слов все отправились к воротам.

Торер вернулся к Иомалю и похитил серебряную чашу, наполненную серебряными монетами, стоявшую у него на коленях».

Была ли Биармия, и где она, — и сейчас спорят ученые.

С юга теснили югру булгары и степные народы. На севере отчаянно дралась самоядь. С запада приходили новгородцы.

Летопись упоминает о неудачном походе новгородцев на Каменный пояс в 1030 году. А в конце века новгородец Гурята Рогович уже говорит о югре, платящей дань Новгороду. Киевский летописец Игумен Сильвестр перемешал его рассказ с собственным вымыслом:

«Послал я отрока своего на Печору, к людям, которые дань дают Новгороду, пришел мой отрок к ним и оттуда пошел на югру. Югра — народ, говорящий непонятно, и живет в соседстве с самоядью в северных странах. Югра рассказывала моему отроку: удивительное мы встретили новое чудо, о котором мы до сих пор не слыхали, а началось это третий год; есть горы, заходящие в морскую луку, им же высота до небес; в тех горах громкий крик и говор, и прорубают гору, желая прорубить; в той горе высечено оконце маленькое, и оттуда говорят, но нельзя понять языка их, но показывают на железо и махают руками, прося железа, если кто даст им железа, нож или секиру, то они взамен дают звериные шкуры. Путь к тем горам непроходим из-за пропастей, снегов и лесов, так что не всегда доходим до них, есть и подальше путь на север».

Я ответил Гуряте Роговичу: «Это — люди, запечатанные Александром Македонским…»

Другой летописец, нимало не сомневается в чудесах, которые случаются в загадочном краю:

«…Вот старики наши ходили на югру и самоядь, сами видели в полуночных странах: спадала туча, а в той туче спадала балка молодая, только что рожденная, вырастала и расходилась по земле: и бывает другая туча, спадают в ней олени маленькие, вырастают и расходятся по земле». Этому рассказу у меня свидетель Павел, посадник Ладожский и все ладожане.

А что касается серебра закамского, то было оно причиной многих раздоров и крови.

В ЮГОРСКОМ ГОРОДИЩЕ

Крытый берестой дом югорского князька с двумя крохотными оконцами стоял отдельно от других, на широкой площадке, окруженной рвом.

На Савку бросились лохматые белые лайки; и сопровождавшие его югры отогнали палками злобных псов. У дома стояла старуха с круглыми глазами, закутанная в меха — шаманка Тайша. Она обошла Савку кругом, пристально осматривая, и приказала войти.

В доме было полутемно. На земляном полу был выложен очаг из серых камней. В нем тлели уголья, из котла над очагом шел вкусный мясной парок. У Савки дрогнули ноздри, и он проглотил слюну.

У стены была устлана рысьими шкурами невысокая лежанка. С нее поднялся маленький старый князек с редкой бородкой и черными, как спелая смородина, глазами. Разрисованная красными узорами куртка, пошитая мехом внутрь, была подхвачена серебряным пояском. На груди у князька легли ожерелья из серебряных монет.

Савка поклонился князьку, коснувшись пальцами земли.

Шаманка Тайша присела на корточки у очага и смотрела на уголья.