Вольфганг Хольбайн - Немезида: От полуночи до часа кошмаров

• Название: Немезида: От полуночи до часа кошмаров
• Автор: Вольфганг Хольбайн
• Издательство: Вече
• Жанр: Триллер
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9533-4153-0

Шестеро незнакомых друг с другом человек приезжают в старинный замок, где узнают, что могут унаследовать огромное состояние, если выполнят эксцентричное условие таинственного завещателя. Однако вечером того же дня в замке начинают происходить страшные и необъяснимые вещи, вынуждая предполагаемых наследников начать собственное расследование, чтобы выяснить кто или что им угрожает…

Вольфганг Хольбайн — один из самых известных и продуктивных писателей современной Германии, автор более 200 книг в жанре научной фантастики, фэнтези и ужасов.

---

Элен прислонилась спиной к стене, покрашенной в последний раз как минимум полвека назад, пока Карл внимательно, но со слегка смущенным выражением лица (что вселило неуверенность во всех присутствующих) изучал карту. Потом она решительно сделала шаг назад от стены, потому что штукатурка за ее спиной начала крошиться и пыль и кусочки штукатурки посыпались ей за шиворот и на ее волосы. Мария, вдруг что-то заметив, прошла мимо нее, щелкнула зажигалкой и начала царапать ногтем по стене на том месте, где только что осыпалась штукатурка.

— Тут… тут что-то написано, — задумчиво сказала она скорее сама себе, нежели обращаясь к кому-нибудь из нас.

Юдифь достала из-за пояса из-под футболки кухонный нож и начала осторожно соскабливать краску со стены.

— Действительно, — согласилась она.

Мария тоже достала свой кухонный нож, и с помощью Элен они быстро очистили место, где пол краской находилась какая-то надпись.

— «Радиорубка», — громко прочла Юдифь. — А зачем пансионату для матерей или школе вообще нужна радиорубка?

— А лабиринт им зачем? — Элен пожала плечами. — А лаборатории и камеры-одиночки? — Похоже, Элен случайно сама поставила под вопрос свою собственную теорию насчет опытов над людьми.

— Это готический шрифт, — произнесла Мария, вдруг опять переходя на свой учительский тон, которого никто из нас не слышал последние четверть часа. — Он указывает на военное оборудование внутри крепости, что в свою очередь означает, что эта радиорубка была оборудована еще до материнского пансионата, и уж, тем более, задолго до интерната, — добавила она, бросая покровительственный взгляд на Юдифь.

Юдифь простукивала лопатой стену.

— А вот тут звук полый, — определила она. — Франк, ты не мог бы…

— Нет, — перебил ее Карл, снова сложил карту, убрал ее в папку и встал, со стоном потирая колени, которые, наверное, сильно болели после того, как он провел несколько минут в положении на корточках. Наверное, он опоздал на несколько десятилетий не только в моде, сочувственно подумал я, наверное, это попытка игнорировать свое собственное старение, которое, тем не менее, напоминает о себе все больше и больше. Он все еще одевался как подросток семидесятых, когда длинные волосы и джинсы, которые были настолько узки, что под ними заметно обозначались интимные места, были на пике моды. Он фактически давным-давно вышел из возраста участников Вудстока.

Короткий спазм, который сковал мои члены, когда Юдифь попыталась меня попросить разбить следующую стену, отпустил меня. Я подавил вздох облегчения и желание немедленно обнять Карла и с благодарностью прижать его к себе. И правильно, как я быстро понял, когда хозяин гостиницы покачал головой и посветил фонарем на место на этой же стене, в почти пяти метрах от каменного нагромождения в конце прохода.

— Не здесь, — сказал он и жестом подозвал меня к себе. — Надо копать здесь, внизу. Несколько метров вправо.

— Вон там точно, — я проследил взглядом за лучом фонарика, который указывал мне место, где должен был быть проход, поднял глаза к потолку над этим местом с такой гримасой, что про себя порадовался, что не состроил ее перед зеркалом. Всего в нескольких шагах от того места, которое указывал Карл, потолок так провисал вниз, что казалось, он вот-вот обрушится, если кто-нибудь рядом чихнет. А в непосредственной близости оттого места, где предполагался проход, его пронизывало огромное количество волосяных трещин и несколько более крупных. — Ну, в случае, если потолок рухнет мне на голову, поднимется пыль, которая на некоторое время закроет вам обзор, ничего, у Юдифи есть лопата, — затем я глянул на свои наручные часы. — И, пожалуйста, будьте осторожны, когда будете меня откапывать. Часы очень дорогие.

— Так мы хотим отсюда выбраться или нет? — хладнокровно осведомился Карл.

— Хотим, хотим, — ответила Юдифь на явно риторический вопрос хозяина гостиницы, простукала лопатой то место стены, на которое мне указал Карл, и потом еще на локоть влево. Потом она с похвалой посмотрела на Карла и сказала: — Отлично. Кажется, именно здесь, за стеной, есть полое помещение.

Я глубоко вздохнул, подошел к ней, размахнулся, но в последний момент затормозил движение до того, как кирка вонзилась в штукатурку и ударил совсем слабо. При этом я ни на секунду не спускал опасливого взгляда с потолка над моей головой. Но он не рухнул мне на голову в ту же секунду, как я боялся, и на нем даже не появилось ни одной новой трещины, поэтому мой следующий удар с гораздо большей силой вонзился в пористую штукатурку. Штукатурка подалась легко, обрушился большой кусок, но на этом и закончилось мое везение, которое позволило мне проделать прошлый проход с относительной легкостью. Под штукатуркой был наложен почти сантиметровый слой крепкого как камень бетона, разбить который мне не только стоило огромного мужества и сил, но и огромной доли самодисциплины и выдержки: постоянный стук в моей голове, который я уже было поборол некоторое время назад, через несколько ударов по бетону усилился настолько, что меня затошнило. Мой затылок был влажным на ощупь, если не сказать липкий. А головокружение, которое медленно, но верно усиливалось, я удерживал на приемлемом уровне, который не давал мне сойти с ума только тем, что сосредоточился на упрямом стаккато, который выбивали мои руки, монотонно ударяя киркой по цементу, круша его в пух и прах. В какой-то момент Элен совершила благородный жест и решила мне помочь своей кувалдой (не думаю, что хоть раз в жизни ей приходилось держать в руках инструмент тяжелее скальпеля). При этом она сильно ограничила меня в свободе движений и начала мне мешать, кроме того, это привело к тому, что я уже не мог ограничиться тем, что искоса поглядывал на ветхий потолок. Теперь мой взгляд постоянно перемешался то вперед, то вверх, но я не протестовал, стараясь отнестись к ее помощи как к чести для меня, хотя, собственно говоря, я отлично знал, что она жертвует собой не ради моей скромной особы, но, как и все здесь, старается исключительно для самой себя, потому что она хочет выбраться отсюда как можно быстрее. Тем временем Мария заинтересовалась заваленным концом узкого коридора, который она исследовала, освещая его зажигалкой.

— Очевидно, здесь был произведен взрыв, — заключила она, наконец, именно в то мгновение, когда я издал очередной стон, когда обнаружил, что за слоем бетона находится весьма крепкая стена из кирпича и бута. Я уже не мог больше сдерживать тошноту, которую вызвала моя головная боль, и я безмолвно взмолился небу, чтобы мне не пришлось попасть в неловкое положение, если меня вырвет прямо на изящные туфельки Элен. Несмотря ни на что, я все еще продолжал уверенно молотить, теряя силы и обливаясь потом, стену перед собой.

— За горой строительного мусора должны находиться еще три помещения, — заявила Мария; она взяла кожаную папку себе и внимательно изучала третий чертеж, после того как Цербер показал ей на бумаге наше фактическое местоположение. — К сожалению, здесь не обозначено подробно. Но в одном из них наверняка было подсоединение к току высокого напряжения. В одном из двух оставшихся много водопроводных труб и углубление, похожее на бассейн. Вы в этом что-нибудь понимаете?

Изумление от того факта, что Мария — наша всезнайка — задала нам настоящий вопрос, заставило меня на короткий момент остановить мою работу, и даже Элен не смогла скрыть своего удивления. Со стороны Марии допустить, что она может чего-то не знать, граничило с безоговорочной капитуляцией. Но Элен была явно не расположена к перемирию. Агрессивная напряженность, которая обозначилась уже во время нашего первого осмотра достопримечательностей в этом подвале и продолжалась еще немалое время после нашего возвращения на кухню, которая понизилась до нормального уровня только благодаря исключительным обстоятельствам, явно вернулась снова. Она нарастала, как я только теперь заметил, прямо пропорционально моей головной боли. Я почувствовал порыв ударить кого-нибудь — либо Карла, чтобы принудить его наконец рассказать нам о том, что он до сих пор скрывал от нас, либо Элен, потому что я ее терпеть не мог, либо Марию, потому что я ее не просто не переносил, а вообще, абсолютно и ни при каких условиях не переносил, либо, пожалуй, даже Юдифь, потому что ее отношение ко мне больно царапало мое самолюбие и глубоко ранило меня. И к тому же в этот момент я вдруг снова почувствовал то, что я уже чувствовал сегодня дважды и что мне задним числом показалось таким безумным, таким нереальным, что я постарался вытеснить это из моей краткосрочной памяти: чувство вибрации, как будто отдаленные басы, которые волнами входят в мои уши, пронзают все мое тело, отзываются во внутренностях.

Я закрыл глаза и постарался не думать ни о чем, кроме движений моих рук, которые продолжали долбить киркой стену. Так, с закрытыми глазами, я и пропустил два или три решающих удара, которые окончательно разрушили каменную кладку. Когда я снова открыл глаза, я находился перед зияющей дырой не более полуметра в диаметре. В результате моего последнего удара от потолка отломились несколько осколков и упали на меня. Я даже не обратил на это внимания. Внезапно по моим ватным ногам забегали мурашки, а тошнота и боль стали такими сильными, что мне пришлось опустить кирку и опереться на нее. Я отчаянно боролся против надвигающегося обморока, пытаясь оттеснить желчь и желудочный сок, которые медленно, но верно продвигались по моему пищеводу к горлу, обратно в желудок. Перед моими сомкнутыми веками забегали цветные точки.