Кирилл Королев - Языческие божества Западной Европы. Энциклопедия

• Название: Языческие божества Западной Европы. Энциклопедия
• Автор: Кирилл Королев
• Издательство: Издательства: Эксмо, Мидгард
• Жанр: Энциклопедии
• Год: 2005
• ISBN: ISBN: 5-699-10775-4

Когда отгремели битвы христиан с язычниками и христианство стало официально признанной религией всей Европы, древние боги были изгнаны из этого мира. Впрочем, остатки язычества сохранялись в сельской местности, где по-прежнему бытовали древние традиции и верования, где отмечались праздники плодородия, где совершались — в доме, в поле, на скотном дворе — языческие обряды либо втайне, либо под видом христианских празднеств. И официальная религия не могла ничего с этим поделать.

В нашей книге, посвященной языческим божествам Западной Европы, предпринята попытка описать индоевропейскую мифологическую традицию (или Традицию, в терминологии Р. Генона) во всей ее целостности и на фоне многовековой исторической перспективы.

---

Смертельно раненый дракон изрек пророчество, которое вновь возвращает сюжет к мотиву проклятого золота:

Фафнир сказал:
«Слышишь ты всюду
слово вражды,
но прав я, поверь:
золото звонкое,
клад огнекрасный,
погубит тебя!»

Сигурд сказал:
«Богатством владеть
всем суждено
до какого-то дня,
ибо для всех
время настанет
в могилу сойти».

Фафнир сказал:
«Норн приговор
у мыса узнаешь
и жребий глупца;
в бурю ты станешь
грести осторожно,
и все ж ты потонешь».[133]

В поединке Сигурда с драконом, кстати сказать, еще слышны мифологические отголоски: многие исследователи толковали этот поединок как сражение культурного героя с хтоническим чудовищем, олицетворяющим хаос. А немецкий мифолог О. Хефлер рассматривал этот поединок как мифологизацию исторического события — битвы германцев против римлян в Тевтобургском лесу (9 г. н. э.).

Регин, обрадованный победой Сигурда, вырезал у Фафнира сердце и стал пить кровь из раны, а Сигурд принялся поджаривать сердце дракона и случайно обмакнул палец в драконью кровь. Когда он облизал палец, то неожиданно обрел способность понимать язык зверей и птиц — и так узнал, что Регин замышляет предательство. Синицы, сидевшие на ветвях дерева, под которым расположился юноша, щебетали между собой:

Вот конунг Сигурд,
обрызганный кровью,
Фафнира сердце
хочет поджарить;
мудрым сочла бы
дарящего кольца,
если б он съел
сердце блестящее.

Вот Регин лежит,
он злое задумал,
обманет он князя,
а тот ему верит;
в гневе слагает
злые слова,
за брата отмстит
злобу кующий.

Тула седого
пусть обезглавит, —
в Хель ему место!
Сокровищем всем,
что Фафнир стерег,
один владел бы…

Не будет мудрым
ясень сраженья,
каким я войска
считала вершину,
если позволит
уйти человеку,
брат которого
был им убит…[134]

От тех же синиц Сигурд узнал о некой прекрасной деве, которая лежит на горе, окруженная языками пламени и погруженная в колдовской сон. Эта дева, как щебетали птицы, вполне могла бы стать его женой, если он сумеет ее разбудить.

Вняв совету птиц, Сигурд убил Регина, завладел драконьим сокровищем (проклятым золотом Андвари) и отправился на поиски загадочной горы с окутанной пламенем вершиной.

Этой девой с огненной горы оказалась валькирия Брюнхильд, она же Сигрдрива «Саги о Вельсунгах», наказанная беспробудным сном за ослушание: она нарушила повеление Одина и пыталась избавить от смерти воина, которого верховный ас обрек на смерть. Р. Вагнер, включивший это предание в свою тетралогию, вложил в уста Одина, усыпляющего Брюнхильд, такие слова:

Твой грех — твоя казнь:
ты сама казнила себя!
Моею волей
ты создана —
и отвергла волю мою;
ты вдохновляла
веленья мои —
и мои веленья презрела;
мой дух
был твоим —
и восстал он против меня;
твой щит
был моим —
и поднялся он на меня;
ты, знавшая
выбор мой, —
вопреки мне жребий решила;
ты, сзывавшая
мне бойцов, —
созвала их против меня же!…

Не вступишь ты больше в Валгаллу:
на битву к бойцам
ты не пойдешь,
не будешь героев
вводить в мой зал!
На пиру богов отрадном
не ты мне подашь
наполненный рог…
Тот все возьмет,
кто возьмет тебя!
Сюда, на утес,
изгнана ты;
беспомощный сон
свяжет тебя:
тот путник деву возьмет,
кто найдет и разбудит ее.[135]

Верхом на коне Грани Сигурд сумел проникнуть на гору и преодолеть огненный заслон. Он разбудил деву, мечом разрубив на ней зачарованную кольчугу, получил от нее в награду за спасение «мудрость», то есть познал различные руны и выслушал житейские советы, а в завершение обменялся с Брюнхильд брачными обетами.

С этого момента из эпоса безвозвратно, как действующие лица, исчезают боги; дальнейший сюжет строится исключительно вокруг людей и их деяний. Более того, в него вводится «историческая тема» — местом действия становится не условное «пространство Севера», а относительно четко локализованная земля бургундов, которой правил род Гьюкунгов.

Излагать дальнейший сюжет здесь нет необходимости; скажем лишь, что Сигурд и Брюнхильд погибли и тем самым исполнилось проклятие Андвари, перешедшее на Сигурда через драконий клад Фафнира.

С исчезновением в водах Рейна проклятого золота карлика Андвари завершилась мифологическая история Скандинавии: боги сгинули в пламени мирового пожара, пали герои, чей род восходил к богам и чьи деяния были в известной степени сродни божественным. На смену этим героям пришли исторические (или квазиисторические — как угодно) персонажи: Атли, то есть гуннский вождь Аттила, Тидрек, он же германский военачальник Дитрих Бернский, Йормунрекк, он же готский предводитель Эрманарих, и другие. А следом, вытесняя эпическую традицию, по всей Скандинавии распространилась новая литература — литература саг. Саги королевские, саги родовые, пряди об исландцах, или бытовые саги; единственным напоминанием о славных делах прошлого остались так называемые «саги о древних временах». Но и они постепенно утрачивали самобытность — отчасти под влиянием христианства, все крепче утверждавшегося на скандинавских землях, отчасти под влиянием латинской книжной культуры, которая принесла в Скандинавию прежде неизвестные сюжеты «общеевропейского свойства»; отсюда — такие сочинения, как «Всемирная сага», «Сага о римлянах», «Сага об иудеях», «Сага о троянцах», «Сага об Александре», «Сага о Карле Великом и его витязях».

«Младшая Эдда» и «Круг Земной» Снорри Стурлусона подвели итог скандинавской мифопоэтической традиции. Миф завершился — был искоренен огнем и мечом, как в Норвегии, где новую веру усердно насаждали на рубеже X–XI вв. конунги Олав сын Трюггви и Олав Святой, или «по уговору», как в Исландии, где в 1000 г. альтинг (всеобщее собрание) принял решение о повсеместном принятии христианства.

То, что прежде считалось незыблемой истиной и сугубой реальностью, постепенно отступило в область народных суеверий и фольклорных текстов. Рвением христианских священников некогда могучие боги «превратились» в демонов (так, Одина «низвели» до предводителя демонической Дикой Охоты), герои эпоса «перекочевали» в баллады, грозные противники богов йотуны стали туповатыми троллями из сказок, а искусные цверги «видоизменились» в скуповатых гномов.

Впрочем, не все так печально. Чем дальше в прошлое отступают мифические времена, тем весомее становится первоначальный миф, заботливо сохраненный средневековыми книжниками и «воскрешенный» романтиками, возрождавшими народную культуру. Утратив внешнюю динамику и «преобразившись» в фольклор, миф вполне сохранил динамику внутреннюю, которую, будем надеяться, нам и удалось очертить на этих страницах.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ БАРОККО

КЕЛЬТСКАЯ ТРАДИЦИЯ

Оссиан. — Первые упоминания о кельтах в европейской истории. — Британия. — Мегалиты. — Стоунхендж. — Пришествие кельтов на Британские острова. — Друиды и священное письмо. — Римское владычество. — Христианизация Британии. — Темные века. — Кельты и германцы. — История захватов Ирландии. — Туата Де Дананн. — Кельтский пантеон. — Боги и герои. — Король Артур. — Гальфрид Монмутский. — История Артура у Гальфрида и Ненния. — «Триады острова Британия». — Валлийская традиция. — Риотам. — Томас Мэлори. — Matter of Britain. — Король былого и грядущего.

На рубеже XVIII–XIX столетий Европу захлестнула самая настоящая «кельтомания»: все интеллектуалы, все образованные люди того времени считали своим долгом публично выказывать интерес к кельтскому наследию, увлеченно изучать кельтские «диковинки», вести горячие диспуты о том, кого, собственно, считать кельтами — относить ли к ним, например, скандинавов и древних фракийцев. Этот всплеск кельтомании вызван был публикацией знаменитых «Поэм Оссиана» Дж. Макферсона — произведения, завладевшего умами читателей сначала в Британии, а затем и во всей Европе.