Олег Верещагин - Garaf

• Название: Garaf
• Автор: Олег Верещагин
• Жанр: Фэнтези

ОТ АВТОРА

(содержит элементы ритуального проклятья святотатцам)

Итак, я не выдержал.

Сорвался.

Нарушил клятву, которую повторял… ммм… да, повторял двадцать четыре года, почти каждый раз, когда обдумывал новые и новые сюжет своих книг (которые начал писать класса со второго, беспощадно коверкая нравившиеся мне произведения!).

Страшную клятву…

Никогда не писать ничего о мире Джона Роналда Руэла Толкиена!

НИ! КОГ! ДА!

…Все знают, как твёрдо я соблюдал клятву. И в тяжкие, чёрные годы владычества графомана и плагиаторщика Перумова, чьи первые книги я сдуру купил в 95–м. И в ещё более тяжкие, хотя и не чёрные, а галлюцинаторно–розово–голубые годы тошнотного (увы — необходимого по профессии!) чтения опусов про добрых орков и пьяных эльфов (на тему: «Я там был, я всё видел, Профессор ошибался и всё было не так!»).

Я держался.

Я твёрдо не хотел осквернять страну, которая открылась однажды девятилетнему пацану на крыше сарая, где он, совершенно потрясённый, увидел перед собой мир (позже я узнал — значительно порезанный цензурой…) какого–то Толкиена, о котором я тогда ничего не знал толком, кроме того, что ТАКИХ книг я не читал ещё ни разу. Я принял Средиземье всё, целиком и мгновенно, чем поразил родителей (не нашедших в этой книге ничего интересного… впрочем, папа уже не первый год искал истину на дне стакана, а мама позже книгу всё–таки прочитала…), да и большинство друзей–приятелей (лишь позже, в подростковые годы, мне удалось совратить пару человек на те же тропы, которым и снова и снова отправлялся странствовать я (хорошо, что книги тогда издавали добротно!!!)…) Как же я жалел, что могу читать и перечитывать только ОДНУ часть…

Короче, я был верен той клятве, не желая пятнать Средиземье своими следами…

…Во всём виноват Пашка.

Я повторяю это снова — во всём виноват Пашка, и прошу зафиксировать это для будущих поколений — во всём виноват малолетний (14 лет на момент того разговора) засранец (я не откажусь от своих слов даже под пыткой) Павел Зубков.

Это поразительно начитанный и умный (даже по меркам моего детства, когда мальчишки читали в сто раз — без преувеличения — больше… да и умнее были значительно) мальчишка, которому я обязан кропотливой работой по перепечатке некоторых моих книг (и многочисленными опечатками в оных). Интересы Пашки в музыке и литературе до такой степени совпадали с моими, что я, поэкспериментировав, начал давать ему «потоком» всё, что читал и слушал сам…

…пока не споткнулся на Толкиене. Дж.Р.Р. Великом Профессоре.

А ведь я был уверен — уверен! — что книга Пашке понравится!!!

И добро бы он просто промолчал. Хотя бы из вежливости.

Белобрысый потомок русских, немцев и скандинавов (в его жилах течёт именно эта жуткая смесь), экс–беженец из Казахстана и пр. и др — короче, Павел Зубков не пожелал щадить моих чувств. Правда, конспективно — весной 2008 года, отдавая мне первый том — он сказал просто: «Фиг–ня!» — именно так, раздельно. Я так очумел, что решил, будто ослышался и через какое–то время поинтересовался, нести ли вторую книгу. В ответ на что получил недоумённый взгляд и почти ласковое, как будто обращённое к умалишённому, пояснение: «Олег Николаевич, но это же правда фигня…» Я повторил вопрос с угрозой в голосе: нести или нет?! Павел огрызнулся: «Нет!» На майке у него в тот момент был изображён наш тамбовский символ, и вообще он сам сильно напоминал собирающегося тяпнуть надоедливую руку молодого волка.

Я «отпал». Гнев бушевал в моей груди. Мне хотелось сказать то, что я никогда не говорил ни одному из своих подопечных — сакраментальное и очень обидное, но часто употребляемое многими моими коллегами: «Мал ещё рассуждать!» Но я удержался… Я ведь сам вызвал его на этот разговор.

Толкиен всё написал не так, потому что не так пишет Пехов. А как пишет Пехов — это и есть правильно. Эльфы, орки, гоблины и вообще. У Пехова — правильно, у Толкиена — нет.

Мне захотелось убить Пехова, которого я и раньше–то не любил. Но было уже поздно. Пашка получил сильнейшую дозу антитолкиеновской сыворотки — прочёл русского автора, пишущего фэнтэзи на западные темы. Причём автора совершенно не задумывающегося над категориями добра и зла, а просто гонящего острый сюжет. Смертельное и неотразимое блюдо даже для очень умного мальчишки, вовремя не прочитавшего Профессора.

Я был бессилен.

Спасать Пашку было поздно. Увы. И я решил отомстить. Совершенно недостойно отомстить четырнадцатилетнему подростку.

Я сделал Пашку Зубкова главным героем этой книги.

Всю тонкость моей мести вы поймёте позже…

…Хочу предупредить сразу — эта книга — книга правоверного толкиниста (хотя и не толкинутого). Любителям «смотреть на вещи с ТОЙ стороны» и вообще выискивать сложные объяснения простым вещам она покажется унылой и скучной, как Библия — завзятому атеисту. Те, кто захочет найти тут «новый подход, «оригинальное видение» или — не дай боги! — «революционные концепции» будут жестоко разочарованы. Всё очень традиционно. Во всём. От секса до политики.

Увы.

Но хочу предупредить так же, что, в отличие от «коренного» мира моя книга по изложению вовсе не эпична. Это не большое полотно величавого старинного гобелена, прекрасного и бесценного, с которым надо обращаться бережно (усердно пашущие толкиеновскую ниву об этом забывают…). Это — картина неореалиста–романтика, где видно, как конь роняет с губ пену, а из–под ногтей руки, сжимающей меч, выступает кровь…

И конечно же, эта книга не была бы моей книгой, не стань её главным героем «наш человек там». Такой, какой он есть. Мой любимый «герой с улицы».

Книга именно моя — о Добре и Зле, о выборе и страхе, о боли и любви… Ну и немножко всё–таки — см. строчку ниже.

Месть! Смерть!! И преисподняя!!!

Итак — от начала Третьей Эпохи прошло 1408 лет.

У нас же было лето 200… года.

---

— Мэглор, — сказал Гарав. Он сам не знал, почему у него вырвалось это имя. Но он был уверен, что прав — и это стихи Мэглора.

— Да, это Мэглор, — сказал Элронд спокойно. — Я его слышал. И видел. А ты?

— Видел и слышал, — коротко и серьёзно ответил Гарав.

Элронд оперся ладонью на перила.

— Тогда спой мне, Гарав Ульфойл.

Мальчишка задумался. Потом вскинул голову и посмотрел эльфу в глаза — серыми в серые.

Живёт создатель Миров, живёт хранитель Миров,
И заключён договор «О неизбежности слов».
Они с собою зовут, как будто в плен нас берут…
А мы живём — пополам, живём не там — и не тут.
А мне — идти по Мирам,
Как по колено в траве.
А мне идти — по Мирам,
Не первый, может быть, век.
Пока настала пора,
Покуда крылья хранят…
А мне идти по Мирам -
Они не гонят меня.
Строка прочитанных книг переплетает века,
Но тяжела эта нить для одного игрока.
И нас дороги ведут, и в паутину манят,
Вливая в сердце и в кровь парализующий яд.
Но мне — идти по Мирам,
Как по колено в траве.
Но мне идти — по Мирам,
Не первый, может быть, век.
Пока настала пора,
Покуда крылья хранят…
Но мне идти по Мирам -
Они сильнее меня.
Живёт создатель Миров, живёт хранитель Миров,
Но им и дня не прожить без нашей веры и снов.
Пока страницы — горят, пока дороги — пусты…
И только старый мотив соединяет мосты.
И мне — идти по Мирам,
Как по колено в траве.
И мне идти — по Мирам,
Не первый, может быть, век.
Пока настала пора,
Покуда крылья хранят…
И мне идти по Мирам -
Им не прожить без меня.

Стихи Алькор.

— Чьи это стихи? — спросил Элронд, слушавший молча и с неослабным вниманием.

— Их написала женщина из моих мест, — ответил Гарав. — А я перевёл на адунайк.

— Ты не только певец, но и поэт?

— Слишком большое слово для меня — поэт, — признался мальчишка. — А петь я раньше и вовсе не умел.

— Спой ещё что–нибудь, — как ни в чём не бывало предложил Элронд. В Гараве шевельнулось недовольство: да у них мания просто. Встретился в лесу, где кругом гауры, с шеститысячелетним эльфом — пой, блин! Других забот нет. Встретился с Элрондом — пой снова, а как же?!

Гаравом овладело вредное ехидство. Он прокашлялся, посмотрел в потолок и запел на широко известный в далёких краях мотив:

Широка страна моя родная,
Много в ней лесов, полей и гор,
Эту землю дружно выбираем,
Фиг нам нужен этот Валинор !
От Нэвраста до Оссирианда,
С Мглистых Гор до харадских пляжей,
Феаноринг возит контрабанду
В виде копий, луков и ножей!
Если Враг отрезать нам захочет
Скажем, руку, в яростной борьбе -
Феаноринг весел и находчив:
У него все это на резьбе…
Это Мы! Сковали Сильмариллы!
Это Мы! Склепали Палантир!
Мы сильны, как юные гориллы
И умны, как старый Митрандир!
Широка страна моя родная,
Много в ней лесов, полей и гор,
Эту землю дружно забираем,
Впереди нас — батька Феанор!
Посмеялся Эли Бар–Яхалом.

Исполнив это, Гарав с запоздалой опаской посмотрел на на Элронда. Но Владыка Раздола… хохотал — почти беззвучно, но искренне, запрокидывая голову.

— Вообще–то такие они и были, — вдруг сказал он. — Но знаешь… — и он положил палец на губы мальчишки. — Не превращай умение смеяться над великим и великими в ремесло. Один раз — можно. А если это войдёт в привычку…

— Прости… — пробормотал Гарав. — Я понимаю.

— Надеюсь.

— Понимаю, — уже уверенно кивнул Гарав. — Прости, мастер Элронд. И вот… послушай ещё…

Эту песню пел в деревне у фородвэйт Эйнор. Гарав просто перевёл.

Отцовское наследство мы добыли,
Его у нас теперь не отобрать.
Но обжигают руки Сильмариллы…
Как страшно мы с тобой ошиблись, брат!
Нам Клятва жить спокойно не давала.
Сражаться в ослеплении своем
Готовы были мы хоть против Валар,
Хоть против мира целого — вдвоем.
Никто на нас оружие не поднял,
Никто нам к бегству путь не преградил.
Но не уйти ни от огня в ладонях,
Ни от огня отчаянья в груди.
Так значит, пали зря отец и братья?
Мы Право потеряли, зло творя.
Убийства в Альквалондэ, в Дориате…
Шесть сотен лет войны и крови — зря?!
Над Средиземьем битвы пролетели,
Лик мира изменил Великий Гнев,
Среди равнин открылись в бездну щели,
Вихрь огненный бушует в глубине.
Но пламя — то, что сжечь мне руку хочет,
И то, что сердце жжет, — сильней стократ.
Сегодня — День Свершения Пророчеств.
Я ухожу в огонь. Прощай же, брат!

Стихи Аннахэль Гваэт.

— Что ж, ты понял, — как ни в чём не бывало сказал Элронд. — А теперь пойдём. Нас ждёт важный разговор.

* * *

В небольшой затемнённой шторами комнатке, куда привёл Гарава Элронд — очевидно, в одной из башен, мальчишка и не понял толком — в трёх удобных креслах (четвёртое пустовало) - плотная ткань, натянутая на причудливо выгнутый каркас из тёмного дерева — по сторонам от пылающего камина алого камня сидели, глядя на вошедших трое стариков, закутанных в разноцветные балахоны. Рядом с каждым стоял длинный посох с причудливым навершием.

Гарав узнал Гэндальфа, который дружелюбно кивнул мальчишке. И отвесил поклон — всем сразу. Двух других стариков он не знал: один — крючконосый, сухолицый , с проницательными горящими глазами, в белом балахоне; другой — в коричневом — намного ниже, но зато моложе двух других, широколицый, плечистый.

— Расскажи всё, что было с тобой в Ангмаре. Подробно, — негромко попросил Элронд, занимая пустующее кресло. Гараву сесть не предложили, и он ощутил себя неуютно — как будто под четырьмя прицелами. Он понял, что это — настоящий допрос. И глубоко вздохнул: что ж…

…Когда Гарав закончил говорить — ноги у него подкашивались, а перед глазами всё плыло. Он с трудом дышал нормально и очень хотел опустить глаза — если честно, казалось, что его надели живьём на четыре пары раскалённых нитей, пронизывающих комнату.

— Мальчик сейчас упадёт, — сказал Коричневый Балахон. — Сколько можно, всё совершенно ясно.

— Неудивительно, — Гэндальф вдруг улыбнулся и, встав, указал Гараву на своё кресло.

— Я… — мальчишка залился краской, переступил с ноги на ногу. — Я благодарю, но… — и обнаружил, что сидит в кресле, а в правой руке у него большой кубок с чем–то прозрачным и приятно пахнущим. Гарав машинально переложил кубок в левую и отпил. У прозрачной прохладной жидкости — не вина — был вкус мёда, и усталось отступила, а голова прояснилась.

— Мальчик левша, — заметил Белый Плащ… — и Гарав вдруг понял: да это ж Саруман!!! Он же… или не сейчас? Нет, наверное, он ещё не предатель… а ну, перестань думать!

— Хочешь сказать о печати проклятья? — Гэндальф начал расхаживать по комнате. Но Саруман неожиданно засмеялся — суховато, но искренне:

— Хочу всего лишь сказать, что он опасный противник в схватке.

— Армия Ангмара стоит в десяти лигах от мостов. Дальше не идут, на наш берег не переправляются, — заметил Элронд. — Общая численность войск Ангмара примерно сто — сто десять тысяч. Против нас выставлены около тридцати. Впечатление такое, что нас хотят просто напугать… и сковать на случай каких–то иных действий.

— Я так и не понял, при чём тут искажённая майа, — сказал Коричневый Балахон. Гэндальф досадливо отмахнулся:

— Совершенно ни при чём, как ни при чём и мальчик. Очевидно, что он — чист, а Ломион Мелиссэ просто решила в очередной раз развлечься.

— В прошлый раз после её развлечений между Люной и Мороком не осталось ни одного человека, — Саруман пропустил через пальцы длинную бороду. — Но я согласен с Гэндальфом. Совпадения и случайности… Реальность — то, что Ангмар знает о планах воссоздания Арнора. И скорей всего обрушит удар туда… Радагаст, что ты думаешь о гномах Мории?

— Друзья, — Элронд встал, — думаю, мальчика ждут свои дела. Не менее важные, чем наши.

Гарав встал, поставил кубок на подлокотник кресла. И снова поклонился всем сразу — перед тем, как выйти.

Глава 33 - короткая. Но зато в ней действует великий герой русского народа Тарзан.

Кони чувствовали себя великолепно. Ни Эйнора, ни Фередира Гарав не нашёл и не особо огрочился — отправился на конюшню и помиловался с Хсаном, не забыв и Фиона с Азаром. А потом просто побрёл, куда глаза глядят, насвистывая и отвечая кивками и улыбкой на приветствия встречных эльфов, которым, казалось, и дела нет до того, что на другом берегу Буйной — совсем недалеко от них — стоит вражеская армия.