Е. Мадлевская - Русская мифология. Энциклопедия

• Название: Русская мифология. Энциклопедия
• Автор: Е. Мадлевская
• Издательство: Эксмо, МИДГАРД
• Жанр: Мифы. Легенды. Эпос
• Год: 2007
• ISBN: 5-699-13535-9

Русская мифология — совершенно особый мифологический мир. Этот мир рано утратил свои божества — сохранились лишь перечисления имен и упоминания в летописях о низвержении «идолов» — и обратился к Белому Богу. Однако христианство не сумело вытеснить из народного сознания представление о «соседях» — многочисленных домашних, полевых, лесных, водяных и других духах, которые издавна соседствовали с человеком. Так сложилась уникальная ситуация двоеверия, составившего основу русской мифологии. Как был сотворен белый свет и возникли славянские и «чужеземные» народы; откуда «есть пошла земля Русская»; как поклонялись богам, умилостивляли лесных и водяных духов, почитали святых, совершали семейные обряды и справляли общие праздники — обо всем этом и о многом другом рассказывается на страницах этой книги.

---

Домовой был единственным мифологическим существом, которое крестьяне в случае переезда в новый дом обязательно звали с собой. В Архангельской губернии обряд приглашения и перевоза домового выглядел следующим образом. Около входа в подполье клали старый лапоть и кликали: «Хозяин домовой, пойдем со мной в новый дом!» После этого лапоть несли в новый дом, считая, что в нем переезжает домовой. За первым же обедом первый отрезанный кусок хлеба закапывали в правом углу под избой, призывая домового войти в новый дом. В некоторых других местах домового перевозили на помеле или хлебной лопате. Чтобы в новом доме было покойно, после переезда пекли специальную шаньгу, обходили с ней вокруг дома, клали на лопату и в подпечек, и говорили: «Дедушко-доманушко, бабушка-доманушка, я гостинец вам кладу. Вы меня не гоните и не браните, я жить пришла, ночевать пришла, вековать пришла. Меня из дому не гоните, лучше кормите».

Бывали случаи, когда домового забывали позвать с собой. Это было чревато для жильцов, которые въезжали в дом с оставленным «хозяином»: старый и новый, прибывший со своими домочадцами, домовые не могли поладить, что вело к постоянному грохоту, стонам, швырянию и ломанию предметов в доме. Такая обстановка в избе изнуряла новых жильцов, пока они не догадывались, в чем дело. Чаще всего обращались к старым хозяевам с просьбой забрать своего домового к себе, и те осуществляли обряд его перевоза. Оставленного или напущенного чужого домового или своего, но сильно разгулявшегося, знающие люди смиряли разными способами. В Вологодской и Нижегородской губерниях били метлой по стенам хлева и избы с особыми приговорами. На Новгородчине и в Олонецкой губернии для пуганья домового использовали новую плетку с тремя хвостами или особый веник. Вологодские крестьяне в надежде усмирить домового тыкали вилами по нижним венцам строения. В Оренбуржье считали, что чужого домового, мешающего жить, можно выгнать, водя внутри дома по углам мужскими штанами. Согласно поверьям, домовой должен был уйти. Оберегом от чужого домового в некоторых местностях считали венки, сплетенные на Троицу; их обычно развешивали в хлеву.

Чтобы предотвратить проказы своего домового в хозяйстве, в конюшне помещали медвежью голову, убитых птиц — ястреба или сороку; под домом закапывали череп козла. Если домовой мучил скотину, хребты животных и углы в хлеву намазывали дегтем. Для кур в качестве оберега от шалостей домового использовали камень с природным отверстием, называемый в народе «куриным богом», старый лапоть или горлышко от старого разбитого кувшина.

Кое-где считали, что домовой — единственное демонологическое существо, которое не боится молитвы. Зато во многих местах крестьяне были убеждены, что против развоевавшегося «суседки» с успехом можно использовать крестное знамение, а также матерную брань. По поверьям населения Оренбуржья, боится он и людей, которые являются крестными. В случае если домовой наваливается на человека и душит, стоит только позвать: «Крестная!», и он тут же пропадет. Однако во многих деревнях до сих пор помнят и запреты, связанные с представлениями об этом мифологическом персонаже. Согласно народной традиции, всех животных, в образе которых, по мнению крестьян, мог появляться домовой, запрещалось убивать в пределах дома и двора: это могло привести к падежу скота и даже смерти людей. Чтобы не нажить неприятностей, рассердив домового, женщины соблюдали запрет выходить из дома с распущенными волосами, в ночное время работать или кормить ребенка, ложиться спать без ужина. Домовой любит мир и согласие в семье, поэтому, чтобы избежать его недоброжелательства, нельзя ругаться дома и во дворе.

Когда в новый дом входили или приводили купленную скотину, говорили:

Дедушко-доможирушко,
Да бабушка-домованушка,
Пустите нас. Пой, корми сытёхонько
Води светлёхонько. Не мори.

Кикимора

Кикимора лесная. С. Коненков.

Кикимора — персонаж, свойственный в основном севернорусской мифологической традиции. Ее представляли домовой хозяйкой и иногда — женой домового.

Имя этого персонажа состоит из двух частей: «кик» и «мора». Одни исследователи считают, что первая часть, возможно, происходит от глагола «кикать» в значении «кричать, плакать, причитать». Другие же возводят ее к древнему балто-славянскому корню кик- / кык- / кук-, содержащему значение горбатости, скрюченности. Вторая часть слова «кикимора» — «мора», а также близкое ему в славянских языках слово «Мара» мот быть именами самостоятельного мифологического персонажа, тоже домашнего духа, и восходят к общеславянскому корню моръ-, означающему «смерть». В местных огласовках имя кикиморы могло звучать как «шишимора». Это слово ученые связывают с глаголом «шишить», существующем в народных говорах и имеющим значение «копошиться, шевелиться, делать что-то украдкой». Нельзя не отметить, что смысловые оттенки всех приведенных корней и слов соотносятся с соответствующими характеристиками образа кикиморы в традиционных представлениях.

В мифологических рассказах кикимора предстает уродливой, сгорбленной старухой, в лохмотьях, неряшливой, с распущенными волосами. Довольно часто ее изображали в бабьем кокошнике на голове. На Вологодчине и в Ярославской губернии кикимору представляли в образе крохотной женщины или старушки. Вологодские крестьяне считали, что кикимора так мала, что, опасаясь быть унесенной ветром, никогда не появляется на улице. В Восточной Сибири кикимору представляли в виде нагой девушки с длинной косой.

В некоторых местах Олонецкой, Новгородской и Вологодской губерний существо, подобное кикиморе, называли «марой», «мокушей» или «мокошей». Ее воображали в виде женщины с большой головой и длинными руками. На основе имени мокоши и причастности ее к женским работам исследователи полагают, что в ней можно видеть трансформированный образ древнесла-вянского божества Мокоши. В некоторых местностях был известен также образ запечельницы, или запечельной мары, который, как и мокоша, был близок по своим характеристикам кикиморе. Запечельницу тоже представляли в виде старухи, в сарафане и бабьем головном уборе, иногда — с непокрытой головой и распущенными волосами.

Происхождение кикиморы в народном сознании связывалось с представлениями о «неправильных» покойниках. Согласно поверьям, она появляется в домах, построеных на «нехорошем» месте: например, на меже, где захоронен «нечистый» покойник. Кое-где полагали, что кикиморами становятся дети, умершие некрещеными. В Вятской губернии и Поволжье среди крестьян бытовало мнение, что кикиморы — это неотпетые покойники или проклятые люди. Известно также народное представление о кикиморах как детях, похищенных или обмененных нечистой силой. А иногда считалось, что кикиморы появляются от любовной связи девушек с нечистым в образе огненного змея.

В крестьянской среде существовало поверье, что в строящийся дом кикимору могут запустить плотники или печники, которые остаются недовольны вознаграждением хозяев. В таких случаях они изготавливали из щепок и лоскутков кукольное изображение кикиморы и закладывали его за матицу с особым приговором. В одном мифологическом рассказе повествуется о том, как может мерещиться в доме от «насаженной» кикиморы:

У нас три чуда было. Вот в этой избе. Заяц бегал, бык, собака и поросенок. Хозяйка ушла за дровами, а в избе поросенок. Она пришла — он на лавку, на стол, везде. А потом в этом доме стала маячить собака. А то двери раскроются. Вдруг все двери — раз — все открылись. А потом что? Стали искать — куколка завязана: будто как платочек личико — или, как сказать? — мордочка перевязана. Сожгли эту куколку — маячить не стало.

Появление кикиморы в доме или хозяйственных постройках считалось плохим предзнаменованием: крестьяне верили, что она будет вредить в хозяйстве и досаждать домочадцам. В рамках крестьянского хозяйства кикимора, согласно поверьям, может обитать в хлеву, во дворе, в курятнике, на чердаке. В северных и восточных губерниях у русских полагали, что она может находиться в пустых постройках, в бане. Но чаще всего ей приписывают местопребывание в доме, за печью или в подполе.

В обычное время кикимора и подобные ей существа невидимы. В Вятской губернии рассказывали, что кикимора, оставаясь невидимой, может проявлять себя голосом: требовать, чтобы неугодные ей жильцы убирались из дома, а также действиями: бросанием предметов, битьем посуды. Домашний дух, мокоша, иногда издает звуки, как будто щелкает веретеном по косяку двери.

Днем кикимора сидит за печкой или в подполе, и ее не видно. По поверьям, она старается не попадать на глаза людям из опасения, что на нее могут накинуть нательный крест, и тогда она останется недвижима. Ночью же кикимора выходит из своего убежища проказить. Она растворяет двери, перебегает из комнаты в комнату, топает, стучит посудой, кидается из подполья луковицами, мешает спать детям. Кикимора очень любит позабавиться с веретенами, прялкой и начатой пряжей.