Алексей Ивакин - Меня нашли в воронке

• Название: Меня нашли в воронке
• Автор: Алексей Ивакин
• Жанр: Альтернативная история

На самом деле я не воевал и не служил. Так случилось. Однако война живет в сердце и крови с весны 1996 года, когда я впервые на ней побывал. На Волховском фронте, весной 1942 года. Я не оговорился, я попал на ту войну в качестве похоронной команды. Обычно нас называют поисковиками, однако мы именно похоронная команда. С тех пор я так и остался на той войне. Лезнинский плацдарм, деревня Пёхово, плацдарм Водоса, болото Невий Мох, Мекензиевы горы… 59-ая армия Волховского фронта, 1 МВДБ Северо-Западного фронта, Приморская армия 4-го Украинского фронта. Сколько лично я поднял и захоронил? Не знаю. Не считаю я. Можно, конечно, статистику найти, наверное где-то около 200 бойцов и командиров. Только зачем это? Мы — солдаты той войны. И точка.

«Самиздат»: изменен: 11/03/2000

---

— Чего п-происходит? Не п-понимаю…

Немцы засвистели, заорали и даже захлопали в ладоши, подбадривая пленных красноармейцев.

— Один черт знает, что там в германскую голову пришло…

Лесорубы мрачно смотрели на соревнование. Толик судорожно сжимал топор.

— Давай-ка сползаем по кустам до них.

Воспользовавшись тем, что немцы смотрели в сторону поля, дед с Юрой украдкой поползли по краю леса.

И почти добрались. Но тут на поле грянул взрыв.

Часть немцев радостно заорали, часть засвистели. А потом стали передавать друг другу сигареты.

А там где был взрыв, разлетелось на щепки бревно — часть пленных лежало вокруг небольшой, дымящейся воронки не подавая признаков жизни. Один пытался встать на руки — оторванные ноги валялись чуть поодаль…

Остальные залегли.

— Aufzustehen! Aufzustehen! — заорал главный фриц. И дал очередь над головами залегших.

Те покорно поднялись и потащили свои бревна дальше — бум, бум, бум — равномерные удары о землю были слышны далеко.

— Разм-минируют что ли? Вот с-сволочи… — прошептал Юра.

Дед молча похлопал его по плечу и махнул рукой — мол, пошли дальше.

Подползли как можно ближе к лесорубам, молча склонившим головы и не смотревшим на поле.

А там двое немцев подошли к месту взрыва. Несколькими выстрелами добили тяжелораненых, а потом ушли обратно на поляну.

— Толик! — яростно зашептал Юрка. — Толик! Б-бессонов!

Толик вздрогнул и медленно оглянулся. Увидев в кустах Юрку, аж приоткрыл рот от удивления:

— Ты??

— Толя, б-быстрей за нами, уходим, там наши все почти!

— Не могу… Немцы расстреляют десять человек за побег.

— Б-бл… Толь, чего тут происходит-то?

— Там поле заминировано. Противотанковыми. Пехотных вроде нет. Суки, придумали себе развлечение, каждый день сюда гоняют.

— Вот и п-пошли, рано или п-поздно ляжешь тут на этом п-поле.

— Эй, контуженный, ты с кем там шепчешься? — сказал один из пленных.

И тут на поле глухо гукнул еще один взрыв, а потом еще два подряд.

Немцы машинально присели, а потом гурьбой, галдя о чем-то своем, пошли к покалеченным людям. Кто-то там закричал тонко, взахлеб. А гансы третьей — последней — бригаде заорали:

— Halt! Halt!

Потом вновь раздались одиночные выстрелы.

Толик тоскливо посмотрел на Юрку и отрицательно покачал головой:

— Не могу, Юр… Десять человек на совести будет, я лучше сам…

И отвернулся.

Юрка, матерясь про себя, отполз обратно.

— Не хочет, твою мать, — сказал он деду. — За его побег десятерых положат.

Дед пожевал губы.

— Ишь, какой, совестливый. Хороший, видать, мужик. Прицел, кстати, не сбит в этот раз?

— Нормально в-все!

— Значит, тогда сделаем так…

…Уже через минуту они лежали на краю леса. Юра за старой упавшей сухостоиной, а Кирьян Васильевич метрах в пятнадцати от него в какой-то ямке. Немцы как раз вернулись с поля и дали команду последним, оставшимся в живых, пленным продолжать. Надрываясь, те сделали еще несколько шагов, и снова прогремел взрыв.

В ту же секунду Юра и дед выстрелили в спины немцев.

С расстояния в пятьдесят метров промахнуться невозможно. Поэтому двое, среди которых был самый горлопанистый — то ли фельдфебель, то просто унтер — медленно завалились на землю.

Немцы сначала не поняли, что случилось — видимо решив, что товарищей зацепило случайными осколками. Хотя на расстоянии в сотню метров получить осколок от мины, пусть и противотанковой, нереально, но чего не бывает на войне? Они сгрудились над своими камрадами, гортанно разоравшись, словно вороны.

И вновь два выстрела, и вновь в цель. Немцы бросились в рассыпную и залегли цепью, немедленно открыв ответный огонь. Но они не понимали — куда стрелять, тогда как Юрка и дед видели их прекрасно.

Лесорубы бросились на землю ничком, побросав топоры и пилы. А Толик, сидевший ближе всех к краю леса, отпрыгнул к самым кустам и отполз за свежий березовый пень.

Партизаны пока перестали стрелять. Выжидали, не желая обнаруживать свои позиции.

Постреляв, немцы немного успокоились и перебежками, по двое с флангов, начали передвигаться к лесу.

Пока пара бежала, остальные открывали огонь из карабинов.

Когда они подбежали метров на тридцать — Семененко приготовил для них сюрприз — пару гранат-толокушек. Юра знал, что задержка запала длинная — аж до восьми секунд, хотя официально четыре-пять. Поэтому бросал не сразу. А через три секунды.

«Тридцать один, тридцать два, тридцать три… На!»

Немец тоже знал о задержке, поэтому, когда граната, подпрыгивая, прикатилась к нему — он ее схватил и попытался метнуть обратно, но не успел, рухнув безголовым и одноруким телом на дымящуюся землю.

— Пять… — флегматично считал дед, дожидаясь оплошности противника. Один заметил, откуда вылетела граната и привстал, прицеливаясь. И тут же, получив пулей в шею, ткнулся в травку, обильно поливая ее кровью. — Четыре…

Немцы растерялись. За какие-то пятнадцать минут потеряли уже шесть человек. А сколько партизан там в лесу? Стреляют редко, но чертовски метко. Назад нельзя — расстреляют как в тире, доннерветтернохайнмаль! Значит вперед — одним рывком!

Старший из оставшихся громко заругался и:

— Ein, zwei… Drei!

Они бросились вперед и тут с левого фланга выскочил с ревом Толик, замахнувшись топором. А за ним с таким же диким ревом неслись пленные!

Немцы опешили буквально на секунду, но этой секунды Толику хватило, чтобы врезать топором под каску ближайшему фрицу. Лезвие разрубило пол-черепа и застряло. Толик выпустил рукоятку — солдат рухнул мешком — и с голыми руками бросился на следующего. Вид его был так ужасен, что немец лишь попятился, и тут же был сбит с ног.

Юрка и дед, воспользовавшись моментом, тут же открыли стрельбу по оставшимся двоим.

Через пару секунд все было закончено.

Красноармейцы стояли, тяжело дыша, на поле боя, недоуменно разглядывая друг друга и бывших конвоиров, словно не веря, что они свободны, что они живы. Юрка с дедом вышли из леса с винтовками на перевес.

Несколько секунд стояли молча друг перед другом. А потом бросились обниматься.

— Оружие соберите, черт вас дери, — рявкнул, наконец, Кирьян Васильевич. — Все собрать, документы, еду, фляги, ремни. Бегом!

— Э? — вдруг остановился Юрка. — А где берсеркер-то наш?

Оказалось, что Толик так и лежит на немце.

Они подбежали к нему, перевернули.

На губах пузырилась розовая пена, а из груди торчал нож.

Успел, таки ганс…

Глава 10. Европейцы, млять…

Окопчик наш — последняя квартира,

Другой не будет, видно, нам дано.

И черные проклятые мундиры

Подходят, как в замедленном Кино.

И солнце жарит, чтоб оно пропало,

Но нет уже судьбы у нас другой,

И я кричу: «Давай, Виталий Палыч!

Давай на всю катушку, дорогой!»

Юрий Визбор

Вот уже полчаса Толика тащили на импровизированных, сделанных из шинели и двух палок, носилках. Время от времени он приходил в сознание, пытался что-то сказать, но Юрка Семененко каждый раз закрывал ему рот:

— Молчи, Толян, молчи! Нельзя тебе говорить. Вот придем сейчас — у нас там врач есть, он тебя на ноги быстро поставит.

Кинжал они вытаскивать не стали. Понятно было, что легкое пробито, а лезвие перекрывает кровеносные сосуды. Достанешь — и он захлебнется в собственной крови. Путь уж Валерка разбирается.

Шестеро красноармейцев менялись через каждые пять минут. Очень уж тяжел был здоровяк Толя Бессонов — за центнер, а бойцы ослабли на похлебке из брюквы.

Немцы и сами особо не шиковали в котле, подчистую грабя местное население, а на пленных обращали внимание в последнюю очередь.

Но шли, почти бежали.

И успели.

Ритка, когда увидела носилки, даже не заметила незнакомых бойцов. Просто метнулась к ним с криком:

— Кто?

Но ее опередил хромающий Валерка, протирая на ходу очки.

— Толик, Господи, да как же это, Толик, очнись! — Юра с дедом еле оттащили ее от раненого.

— Чего, знакомы, что ли? — поинтересовался долговязый красноармеец, натянувший пилотку до ушей.

— Знакомы, знакомы… Сейчас и с вами знакомиться будем, пока там дохтур колдует. Отряд! Становись! — рявкнул неожиданно Кирьян Васильевич.

И партизаны, и красноармейцы немного замешкались. Первые — совсем не привыкли, вторые несколько отвыкли.

— Рррняйсь! Смирррна! — Кирьян Васильевич прищурился, обходя строй.

Десять человек — это уже серьезно. Это уже отделение.

— Я — командир партизанского отряда унтер-офицер Кирьян Богатырев. Вопросы ко мне?

Красноармейцы недоуменно переглянулись. Долговязый поинтересовался:

— Это какой-такой унтер-офицер?