Михаил Скрябин - Светить можно - только сгорая

• Название: Светить можно - только сгорая
• Автор: Михаил Скрябин
• Издательство: Издательство политической литературы
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1987

Писатель Михаил Скрябин известен читателю по книгам на правовые темы, а также о Феликсе Дзержинском, о Великой Отечественной войне.

Леонард Гаврилов — кандидат юридических наук, доцент, автор научных публикаций в области криминалистики, автор ряда очерков и рассказов.

Повесть «Светить можно — только сгорая» — первое художественно-документальное произведение, посвященное Моисею Соломоновичу Урицкому, профессиональному революционеру, активному участнику Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде, первому Председателю Петроградской ЧК.

---

Характерным для этого периода было дело, расследование которого ПЧК начала также в мае 1918 года. В городе были распространены антисоветские документы нелегальной контрреволюционной организации, именовавшей себя «Каморра народной расправы».

Попавший в Петроградскую ЧК документ был адресован домовым комитетам и назывался «Предписанием Главного штаба Каморры народной расправы». В этом документе предлагалось установить в целях последующей расправы «места проживания большевиков и жидов»…

На предписании стоял оттиск круглой печати с православным крестом в центре и с текстом по окружности — «Каморра народной расправы». В ряде все еще выходивших в мае месяце газет буржуазного направления появились сенсационные заметки, посвященные «Каморре».

В кабинет Урицкого на Гороховой была собрана группа чекистов, которой надлежало раскрыть эту контрреволюционную организацию. Был приглашен и начальник уголовного розыска Илья Тарасович Шматов.

— Как вы полагаете, товарищи, что означает слово «каморра»? — спросил Урицкий собравшихся.

— Мы уже думали над этим, товарищ Урицкий. Тут что-то уголовное или торгашеское, — произнес кто-то.

— По-моему, слово это итальянское, — сказал начальник контрразведыватсльного отдела ЧК Аптипов.

— Вы правы, Николай Кириллович, слово действительно итальянское, но перенесенное в нашу действительность. И перенесенное не без претензии и не бессмысленно. — Моисей Соломонович передал Антипову отпечатанный на пишущей машинке листок с круглой печатью, — Каморрой называлось разбойничье общество, зародившееся в Неаполе еще в 16 веке. Общество тайных убийц и бандитов. Оно просуществовало четыре века и дошло до наших дней… Его члены владеют оружием не хуже каморристов и также благополучно уходят от преследования полиции. В наших условиях это может быть террористическая организация, готовящая, судя по тексту предписания, расправу над советскими людьми. И наша с вами задача — как можно скорее эту организацию обезвредить. Ясно, товарищи?

— Уж куда ясней, — ответил за всех обычно молчаливый чекист Юргенсон.

Отпустив сотрудников готовиться к предстоящему розыску, Урицкий задержал Антипова и Шматова.

— А мы с вами наметим направление нашей работы.

Будем исходить из наличных материалов. — Моисей Соломоновнч взял из рук начальника коптрразведывательного отдела «предписание». — Начнем с названия организации. Мы только что убедились: знать, что означает слово «каморра», может только достаточно образованный человек, имеющий к тому же юридическую подготовку. Дальше, — Урицкий приподнял пенсне и внимательно осмотрел бумагу, — документ напечатан на пишущей машинке…

— Понимаю, Моисей Соломонович, немедленно приглашу экспертов и попрошу проверить, не папечатан ли текст на одной из известных нам машинок, — сразу же подхватил Антипов.

— Дальше, — Урицкий продолжал рассматривать документ. — Печать не самодельная, а выполненная по всем правилам искусства квалифицированным работником…

— Сейчас же распоряжусь проверить все мастерские по изготовлению штампов, клише и печатей! — поднялся Антипов.

— Отлично. Поручаю вам возглавить оперативно-розыскную группу. Держите меня в курсе событий постоянно.

— А вас, Илья Тарасович, — обратился Урицкий к Шматову, — хочу попросить поработать вместе с чекистами. Хорошо бы заняться бывшим князем Боярским, который, как известно, организует вывоз за границу золота, бриллиантов и произведений искусства из дворцов и особняков бывшей знати…

Было установлено, что текст воззваний и предписаний «Каморры народной расправы» отпечатан на пишущей машинке, принадлежащей статистическому отделу продовольственной управы 2-го городского района, находящегося на Казанской улице, 50. А клише печати изготовлено в мастерской Дворянчикова на Гороховой улице, 63.

21 мая Моисей Соломонович с утра был в Смольном, где решался вопрос о мерах, которые необходимо принять в отношении буржуазных газет, еще выходящих в Петрограде. По его предложению было решено организовать над ними показательный суд, а комиссару по делам печати Володарскому выступить на этом суде в качестве обвинителя. Доказательства контрреволюционных направлений газет, в частности по публикациям «Каморры», должен до 25 мая представить Урицкий.

Вернувшись в ПЧК в середине дня, Моисей Соломонович сразу увидел на своем столе список фамилий и адресов лиц, заподозренных в причастности к организации «Каморры». И тут же выписал ордера: чекисту Юргенсону на обыск и арест всех мужчин на Николаевской улице, дом 1, кв. 29, где проживает хозяин мастерской Дворянчиков; чекисту Шейнкману на обыск письменного стола заведующего статистическим отделом продовольственной управы Леонида Николаевича Боброва.

Доставленный на Гороховую, 2, Дворянчиков показал:

«13 мая с. г. пришел ко мне Золотников и заказал печать „Каморра народной расправы“ с просьбой выполнить заказ срочно. 14 мая печать была им лично получена».

В вещественных доказательствах — документах, изъятых Юргенсоном из письменного стола Боброва, были:

«программа антисоветского спектакля для „дикой дивизии“ с участием одесского артиста Сушкевича-Ронского и программа „Союза спасения родины“, в которой обосновывалась идея неделимой, единой и великой России с государственным монархическим строем, основанным на принципе народного представительства».

22 мая в 1 час дня Урицкий подписал новый ордер: «…произвести обыск и арест Леонида Николаевича Боброва и всех мужчин, находящихся в его квартире».

Выполняя поручение Урицкого, глубокой ночью оперативная группа уголовного розыска, возглавляемая инспектором Креневым, на старом, полученном в ЧК автомобиле прибыла на Офицерскую улицу. Оставив автомобиль в ближайшем переулке, группа направилась к светло-голубому особняку, в котором проживал один из руководителей пресловутой «Каморры», бывший князь Боярский. Прихватив с собой дворника, поднялись по черной лестнице в бельэтаж. Кренев постучал в дверь.

— Кто там? — раздался за дверью робкий женский голос.

— Уголовный розыск. Откройте, — громко сказал Кренов.

— А что вам нужно?

— Ищем налетчиков. Откройте!

Дверь приоткрылась. Увидев дворника, женщина, видимо, успокоилась и, сняв цепочку, открыла дверь. Группа вошла в тускло освещенную комнату, в которой никого не было.

— Где Боярский? — спросил Кренев.

— Они уже почивают.

Кренев предъявил женщине ордер па обыск, но она даже не взглянула на него и остановилась у двери, задернутой шторой.

— Разрешите! — И Кренев рывком распахнул дверь. В большой спальне на тахте, покрытой ковром, лежал мужчина. Он явно не спал и прислушивался к разговорам за дверью. Это и был бывший князь Боярский. Он поднялся с постели и, нарочито зевая, спросил:

— Чем обязан?

— Одевайтесь! — Кренев предъявил ордер на обыск.

— Это безобразие! Я буду жаловаться, — начал было Боярский, но Кренев его уже не слушал. — Приступайте к обыску, — распорядился он.

Сотрудники пересмотрели все книги огромной библиотеки, простучали полы, стены. Ничего предосудительного обнаружить не удалось. Наступало утро, и Кренев готов был закончить обыск, но тут его взгляд упал на небольшую статуэтку в виде танцующей женщины. На статуэтке висел золотой кулон. Кренев снял кулон. Он состоял из двух половинок. Раскрыв их, инспектор извлек тончайшую папиросную бумагу, сложенную в несколько раз и исписанную бисерным почерком — длинный перечень фамилий. До этого Кренев внимательно изучил записную книжку Боярского. На первый взгляд в ней ничего подозрительного не было. Целые страницы исписаны какими-то цифрами в рублях и копейках, а также именами людей, к которым эти цифры, очевидно, относились: «Станислав Павлович — 274 рубля 11 копеек, Владимир Дмитриевич — 504 рубля 70 копеек» и так далее. А не имеют ли эти рубли и копейки связи с перечнем фамилий, найденным в кулоне?

— Алексей Андреевич, посмотрите, — попросил он эксперта Салькова, принимавшего участие в обыске. Тот положил перед собой оба документа. Странно, что князь занимался расчетами с какими-то должниками. Это первое пришло в голову при виде цифр. Но может этого быть. А что, если это не рубли и копейки, а номера телефонов людей, поименованных в списке? А если попробовать позвонить?

— Сергей Николаевич, — обратился он к Крепеву, — попросите барышню соединить вас с номером 2-74.

Кренев снял телефонную трубку, назвал номер. В трубке послышался мужской голос.

— Станислав Павлович слушает.

— Очень хорошо. Николай Петрович просит вас приехать к нему, и как можно быстрее — моментально нашелся Кренев.

Догадка Салькова блестяще подтвердилась. В записной книжке и на листке папиросной бумаги были зашфрованы многие участники организации «Каморры», занимающиеся вывозом ценностей за границу.