Максим Теплый - Казнить Шарпея

• Название: Казнить Шарпея
• Автор: Максим Теплый
• Издательство: 0dc9cb1e-1e51-102b-9d2a-1f07c3bd69d8
• Жанр: Политический детектив
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-056378-4, 978-5-9713-9922-3

Этот роман написан человеком, чье настоящее имя известно единицам. Макс Варм, он же Максим Теплый, – оперативный псевдоним разведчика-нелегала, который большую часть жизни провел за рубежом. Не часто человек, завершивший такую карьеру, продолжает жить и в своей стране в условиях глубокой секретности. Так что, увы, нам не приходится рассчитывать на то, что в романе автор приподнял завесу над хранимыми им тайнами.

…В автомобиле и был написан этот роман-провокация, в котором, помимо интригующего сюжета, обнаруживается «незамыленный», в меру ироничный, а местами очень острый взгляд на современную политическую жизнь страны. Автор намеренно щекочет нервы каждому, кто причастен к спецслужбам или занимается политикой. Политики же у него яркие и часто узнаваемые.

Это одновременно роман-байка, интересный тем, что с какого-то момента перестаешь понимать, где описание реальных событий и персонажей сменяется лукавым авторским вымыслом.

Ну и, наконец, это роман-боевик, слепленный по классическим законам этого занимательного жанра. Правда, с одним исключением: финал романа оставляет много вопросов, хочется спросить: «Что дальше?»

---

Умирающего ребенка сразу отвезли в военный госпиталь, где нашлись необходимые медикаменты. И это было вторым чудом. Малыша спасли, но гримаса боли и страдания осталась на его детском личике в виде нескольких глубоких морщин, прорезавших лоб, переносицу и подбородок. Тогда же блеснула в белобрысой челке маленькая седая прядь. Пожилая санитарка, увидевшая седого младенца, не сдержалась, заплакала, а выйдя из палаты, выкрикнула, глядя куда-то в бесконечность:

– Господи! Где же ты, Господи? Как допускаешь злодеяние сие?! Это ж ребенок малый! Ангелочек твой!

После всего этого лицо Дмитрия Игнатова стало обрастать морщинами значительно быстрее, чем предписано природой. А голова полностью побелела уже к двадцати пяти годам. Тогда, почти день в день с завершением хрущевской оттепели, молодой капитан госбезопасности получил высокую должность – и.о. начальника отдела КГБ Ленобласти.

На эту карьерную высоту его вознесла отчасти случайность: преждевременная кончина от инфаркта начальника отдела – почтенного полковника, который, уцелев после тотальной чистки бериевских кадров, надорвал сердце в бесконечных ожиданиях ареста или отставки.

Однако была и другая, более важная причина. Дима оказался отменно талантливым в своей деликатной профессии. Он обладал особым даром просчитывать и проводить многоходовые спецоперации, почти всегда приводившие к успеху. Старшие товарищи углядели в капитане не соответствовавшую возрасту основательность и дружбу с удачей – то есть умение обдуманно рисковать и выигрывать.

Почти одновременно с этим назначением в жизни Игнатова произошло еще одно важное событие. Он женился. Его избранница была старше его на семь лет. Тоже блокадница, потерявшая родителей в войну, Нина Фомина только через неделю после их знакомства с удивлением узнала, что Дима существенно моложе ее. Его необычная внешность делала его значительно старше своего возраста. К тому же он умел держать себя уверенно и солидно.

Дима увидел Нину на Литейном – недалеко от дома, где он проживал в просторной комнате в коммуналке коридорного типа. Эта женщина была поразительно похожа на его мать, которую он не помнил и знал только по фотографиям. Уже через месяц Игнатов сделал ей предложение, а на вопрос о разнице в возрасте ответил:

– Кто сказал, что мужчина обязательно должен быть старше? Другой женщины у меня не будет никогда. Ты будешь единственная! На всю жизнь! Верь мне!

Нина поверила и не ошиблась. Даже то, что у них, как вскоре выяснилось, не было детей по причине многочисленных Нининых женских болезней, не смогло отравить их отношения. Дмитрий, поняв это, стал еще нежнее и внимательнее. Он видел в жене единственного по-настоящему близкого и родного человека. Она была живым воплощением всей его исчезнувшей в месиве истории семьи.

Нина тоже почувствовала в Диме того единственного, которому можно смело доверить жизнь. Она сразу решила посвятить ее мужу – всю без остатка.

Отношения между супругами со стороны казались довольно странными. Они могли часами молчать. Оказавшись рядом, непременно брались за руки, заглядывали друг другу в глаза, улыбались – и все это, не произнося ни слова...

Игнатов сутками пропадал на своей беспокойной службе. Нина, с неизменной благодарностью судьбе, ждала его, выдраивая до блеска каждый сантиметр их уютной однокомнатной квартиры, которую они получили через год после свадьбы...

На четвертом году их брака Нина забрала из Пскова племянника Сашу – пятилетнего сына своего двоюродного брата. Судьба мальчика складывалась непросто. За год до этого его отец уехал на заработки куда-то за Урал, и с тех пор от него не было ни одной весточки. Мать – молодая женщина, до замужества жившая в маленькой деревеньке недалеко от Пскова, увлеклась прелестями городской жизни и оставила ребенка на попечении своих престарелых родителей. От них-то Нина и узнала о почти сиротской жизни племянника.

Мальчика взяли сначала на время. А когда через год он стал называть Игнатова папой, Нина отправилась в Псков, привезла все Сашины документы и вырванный из ученической тетради лист, на котором неровным почерком Сашиной мамаши излагалось согласие на воспитание ребенка в семье Игнатовых. Юридической силы бумага не имела, но Нина посчитала, что так будет спокойнее.

По прошествии времени о псковском периоде жизни Саши и вовсе стали забывать. Отец так и не объявился, мать, по слухам, уехала с очередным сожителем в неизвестном направлении, а старики считали за благо, что мальчик попал в хорошие руки.

В начале 70-х Дмитрия Игнатова перевели в Москву. В звании подполковника он стал самым молодым помощником Председателя КГБ Юлия Андропова. Андропов высоко ценил выдающиеся аналитические способности молодого офицера. Откуда взялся этот дар, не мог объяснить и сам Дмитрий. Жизнь в детдоме, потом учеба в Нахимовском училище и военная служба с восемнадцати лет закаляли характер, но интеллектуальных способностей не развивали. Но Дима всегда очень много читал. Его настольными книгами были труды отца по теории и практике военно-морского дела. В семнадцать лет он на спор осилил в подлиннике «Теорию чистого разума» Иммануила Канта. Способность высыпаться за четыре часа удлиняла его рабочий день ровно на то время, которое было украдено у сна. И Дмитрий всегда распоряжался этой добавкой с толком: выучился приемам скорочтения, самостоятельно изучал иностранные языки, овладевал науками, не имевшими прямого отношения к его профессии, – логикой, психологией, психиатрией. Он годами тренировал память, заучивая наизусть тысячи поэтических строк, комбинации не связанных между собой чисел.

Первая часовая беседа с новым помощником убедила Андропова в том, что он имеет дело с неординарным человеком – фундаментально образованным, но одновременно умеющим свободно мыслить, обладавшим самостоятельным взглядом на мир и способностью не пасовать перед любыми авторитетами.

Речь как-то, в частности, зашла о Ленине, и молодой подполковник, ничуть не смущаясь Андропова, сформулировал свое понимание ленинизма. По мнению Игнатова, последний представлял собой приспособление отдельных постулатов учения Маркса к решению практических задач, стоявших перед большевиками.

Андропов обомлел от такой крамолы и спросил:

– А как же быть с тезисом, что это творческое развитие марксизма в новых исторических условиях?

– Тогда уж это, скорее, тотальная ревизия марксизма! – смело заявил Игнатов. – Там от Маркса только рожки да ножки остались!

Андропов счел за благо свернуть опасную дискуссию, но смелость и подготовленность парня оценил по достоинству.

Игнатов курировал спецоперации за рубежом. Вскоре к его мнению стали прислушиваться и маститые специалисты, поскольку предложения, которые он готовил для Председателя, в итоге и оказывались принятыми в качестве окончательного решения.

Его фантазия была феерической. Логика и расчет – безупречными. Если того требовали обстоятельства, он был способен выдвигать жесткие и даже жестокие решения. Результат был для него превыше всего, но вовсе не в силу беспринципности и цинизма, а, скорее, наоборот – по причине непоколебимой уверенности в правоте своего дела, которому Игнатов служил истово, преданно и честно.

Дмитрию Матвеевичу поручались самые сложные и деликатные задания. Чекистская молва приписывала ему подготовку и проведение одной из самых изящных операций в истории спецслужб. Не кто иной, как американский Президент Ричард Никсон, обратился по секретным каналам к чилийскому диктатору Пиночету с просьбой освободить из тюремного заключения примадонну столичного театра – известную светскую львицу, арестованную по обвинению в связях с антипиночетовским подпольем.

Даму освободили и выдворили в Штаты. Она с триумфом объявилась на берегах Гудзона и в течение года была широко востребована американской демократической общественностью и журналистской братией, а также политическим истеблишментом. Из соображений политкорректности ее ввели в неформальный круг общения в среде высших чинов Госдепартамента. Она была вхожа в дом министра обороны и пользовалась особой благосклонностью самого Генри Киссинджера[3]. Ходили даже слухи об их романе.

Вскоре, обеспокоенные постоянной утечкой важнейшей информации о ракетном потенциале США, специалисты из ЦРУ начали тотальную негласную проверку личных контактов руководства Госдепартамента и членов конгресса. Именно в это время экс-певица трагически погибла в ужасной автокатастрофе: автомобиль, которым она управляла, сорвался на крутом серпантине в пропасть и затонул. Тела погибших – а в такой аварии должны были погибнуть все члены семьи – найдены не были. О трагедии написали все серьезные западные газеты. Кадры о том, как из воды достают искореженный автомобиль, обошли многочисленные новостные программы.