Тамара Лихоталь - Повесть о славных богатырях, златом граде Киеве и великой напасти на землю Русскую

• Название: Повесть о славных богатырях, златом граде Киеве и великой напасти на землю Русскую
• Автор: Тамара Лихоталь
• Издательство: Советская Россия
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1981

«Повесть о славных богатырях, златом граде Киеве и великой напасти на землю Русскую» Т.Лихоталь — роман-трилогия. Герои его — герои русского эпоса: Илья Муромец, Добрыня Никитич, Алеша Попович и другие былинные богатыри, и развивается действие романа по былинным сюжетам.

Но «Повесть о богатырях» не пересказ былин. Народные герои, герои эпоса, предстали перед читателем в новом качестве: они как бы стали персонажами художественно-документальной повести.

---

На улице Горького, на Советской площади сидит на коне вылитый из черной бронзы тот, кого принято считать основателем Москвы — князь Юрий Долгорукий. А чудного зверя тоже можно увидеть в Москве не бронзового — живого. В зоопарке. Я как-то пошла в зоопарк. Пошла не с сыном, как ходила обычно, не с друзьями — одна. Почему-то в этот раз мне захотелось пойти туда одной.

Разрисовывая елочками ровную гладь воды, по розовому от заката озеру плавали зеленопёрые утки. Слониха, нагибая серый, похожий на шланг пылесоса хобот, тянула рыжий песок, а потом, вскинув хобот вверх, поливала песчаными струями тёмную спину. Белый мишка с пожелтевшей за лето, свалянной шерстью смешно выпрашивал подачки. Но я, не останавливаясь, шла дальше по направлению стрелки «к хищникам».

Вот он — пардус, или, как теперь его называют, гепард. И вправду чудной — и на кошку похож и собаку чем-то напоминает. Ходит за железными прутьями из угла в угол, туда-сюда, как маятник.

Табличка на загородке сообщала: «Гепард. Семейство кошачьих. Водится в Австралии и в Африке. На территории Советского Союза встречается в Южной Туркмении. Ввиду малочисленности промыслового значения не имеет».

Немолодой толстяк в белом костюме громко рассказывал своей спутнице, что в Москве строят новый зоопарк. Огромный. Звери там будут жить почти как на воле, ещё даже лучше. Но чудной зверь, не имевший промыслового значения, видно, ничего об этом не знал и продолжал свой бег. Из конца в конец, туда-сюда, как заводной. В жёлтых глазах его была печаль.

Было уже поздно. По радио объявляли, что зоопарк закрывается и посетителей просят покинуть территорию. Я сказала:

— До свиданья, пардус! Желаю тебе если не воли, то счастливого новоселья!

На этом кончается рассказ про пардуса, про князя Святослава и его встречу с Юрием Долгоруким.

Зачем они нам в нашей повести о богатырях?

Не знаю, как вы, а я рада, что мы пристали к обозу Святослава. Увидели, какой была Москва во времена богатырей. Про Илью с Добрыней мне неизвестно, а вот Алёша, я уверена, не раз проезжал по этой дороге. Стоял у переправы в ожидании парома, смотрел на серебристую гладь Москвы-реки, на свежесрубленные крепостные стены, возвышавшиеся на другом берегу, и думал: «Хорошие места — ничего не скажешь! И городок добрый. Крепкий, будто орешек. А все же нет ничего краше стольного Киева!»

Да, ещё не скоро станет Москва столицей. Ещё долго ей строиться, крепнуть, собирать вокруг себя земли, вести бои… Интересно, а другие нынешние столицы европейских стран? Что представляли они собой в эти времена? Во времена богатырей?

Столицы нашей ближайшей соседки Польши — Варшавы ещё нет. Первые сведения о ней известны нам с тринадцатого века.

Зато Прага упоминается как столица с десятого века.

Нет Берлина. Он тоже возник в тринадцатом веке.

А Париж… Париж был известен как поселение галльского племени паризиев ещеё римлянам в первом веке до новой эры. А с десятого века он становится резиденцией франкских королей, хоть и называется в то время не Парижем, а Лютецией…

Лондон тоже упоминается римским историком Тацитом. А с восьмого века становится главным городом своей страны.

Мадрид известен с девятого века, но столицей станет позже всех — только в шестнадцатом веке.

Итак, Москва сейчас всего лишь маленький укрепленный городок — один из многих на дороге с юга на север. Там, на севере, и развернутся важные события, имеющие непосредственное отношение к жизни наших героев. Но прежде, чем мы отправимся дальше, мне хочется добавить еще несколько слов о князе Святославе, Святославе Ольговиче. Что ещё известно нам о нем?

Известно, что лет через пять после московского свидания у Святослава родился сын Игорь, тот самый, который потом вместе со своим братом Всеволодом и сыном Владимиром совершит неудачный поход на половцев. Об этом походе упоминает летопись. Но все равно, наверное, б нем бы со временем позабыли — если не современники, то потомки. Разве мало было в те времена походов — и победных и неудачных на извечных врагов половцев. Может быть, и имя Игоря, сына Святослава, тоже кануло бы в небытие, если бы… если бы один поэт, современником которого выпало родиться Игорю, не написал бы вдохновенных, полных горечи и боли стихов. И их строфы, много раз переписанные, перепутанные писцами и все же прекрасные, по счастливому случаю судьбы — через века, через войны, через пожарища — все же дошли до нас. Мы, люди двадцатого века, не все понимаем, о чем хотел сказать автор, то и дело заново переосмысливаем, по-другому прочитываем и переводим на современный русский язык нетленное слово поэта, жившего во времена богатырей. И когда, друг-читатель, тебе захочется ещё раскрыть эту горестную повесть о походе Игоря и на её страницах перед тобой предстанет мужественный, но не в меру горячий князь Игорь Святославович, погубивший в бою с половцами свою дружину, и отважный, могучий брат его Буй-Тур Всеволод, припомни, что это сыновья уже знакомого нам Святослава. А принявший участие в этом походе путивльский князь Борис, «молодой месяц», как называет его автор «Слова», — сын княжича Олега, который по поручению отца вёз в подарок суздальскому Юрию пардуса. Может быть, на глаза тебе попадется и фотография Буй-Тура Всеволода. Да, да, не удивляйся — фотография! Конечно, ты понимаешь, что в те времена, когда жили герои нашей повести — былинные богатыри и герои «Слова о полку Игореве», — фотографа не было. Уже в наши дни археологическая экспедиция под руководством академика Бориса Александровича Рыбакова обнаружила в одной из гробниц Благовещенской церкви города Чернигова череп князя Всеволода, а известный учёный-антрополог и скульптор Михаил Михайлович Герасимов восстановил по нему облик того, о ком с такой симпатией написал поэт. И вот его лицо в книге на фотографии. Не знаю, что почувствуешь ты, глядя на него, а я смотрела на снимок и видела перед собой человека, прожившего нелёгкую жизнь, озабоченного глубокими раздумьями. Он не был уже таким молодым, как в те дни, когда писал о нём поэт, годы отложили на его челе свой отпечаток. И, вглядываясь в суровое его лицо, я думала, что он чем-то под стать былинным богатырям. Был он храбрым и могучим — не зря ведь называет его поэт Буй-Туром. В своем маленьком княжестве, расположенном на юго-восточной окраине Руси, он, по сути дела, нёс постоянную пограничную службу. Где-то неподалёку от Трубчевска или Курска в наскоро построенных крепостях, на засеках стояли на страже его дружинники, охраняя от степняков родную землю, как стоял на своей заставе Илья Муравленин.

Теперь о северных городах, куда нам предстоит отправиться в ближайшее время.

Помню, в школе, когда мы проходили историю Древней Руси, я открыла учебник и стала читать заданный учительницей параграф «Ростово-Суздальское княжество». Читать было интересно, но что-то мешало мне. Было такое ощущение, будто я ошиблась я перелистнула несколько страниц, что-то пропустила, чего-то не заметила. В самом деле, до сих пор все, что говорилось о жизни Древнерусского государства, о его культуре, торговых связях, борьбе с врагами, — всё было связано с Киевом, прекрасным городом над Днепром, или с Новгородом, старинным соперником стольного. И вдруг, казалось мне, словно в театре раздвинулся занавес, и на сцене появились Ростов, Суздаль, а потом — и Владимир. Нет, они, конечно, не появились внезапно. Просто выдвинулись на первый план. Оно и понятно. Разоряемые набегами половцев и княжескими междоусобицами, оскудевали, ослабевали южные земли. Народ бежал в более спокойные края. Нам попадались на дороге посёлки таких переселенцев. Залесские города и земли, раньше считавшиеся глухоманью, теперь начинают играть всё большую роль в жизни Руси. Пройдёт ещё немного времени, и они начнут мериться силами с Новгородом, с самим стольным Киевом. Взять хотя бы, например, Ростов, родной город Алёши Поповича. Сейчас Алёша снова проживает в городе своего детства. Начинается ВОСЕМНАДЦАТАЯ ГЛАВА — «ЕЛЕНА».

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ ЕЛЕНА

Утром подал Торопок Алёше брич — бритву, принес в серебряной чаше водицы. Сегодня Алеша особенно чисто скоблил щеки. Глядел в оправленное в серебро зеркало. Ну и бородища — частый бор. Одевался Алеша с тщанием. Нынче надо ехать в княжеский дворец. На пиру будут не только дружинники, пришедшие из Переяславля вместе со своим князем, но и местные бояре, ростовские жители. А с ними — и жены их и дочери.

Ростовские девицы и боярыни Алёше не понравились. Ни огня в очах, как у киевлянок, ни вежественной беседы, ни веселья. Сидят на стульях, привалясь к спинкам, и глазами хлопают. Разглядывают наряды и украшения жен и дочерей княжеских дружинников, наехавших в Ростов вслед за своим князем. А подойдешь к ним, начнешь шутки шутить, вспыхивают алым цветом да на мужей оглядываются. Киевлянки куда посмелее. Оно и понятно — столица. Но и переяславские женки не отстают от киевских красавиц. А о новгородских и говорить нечего. Например, жена боярина Ставра! С такой и беседу вести интересно и так поглядеть в удовольствие. Да что там Ставрова жена! В Новгороде даже простых девиц и женок примешь за боярынь. Собираются на посиделки — кажется, будто жар-птицы слетаются в молочно-белом свете северных вечеров. Платья нарядные, цветные: Шёлковые шали прозрачны, словно стекло. Подвисочные кольца золотые, украшенные эмалью. На ногах вязаные чулки-копытца и кожаные сапожки. Идут, постукивают каблучками по деревянной мостовой. В руках кожаные сумки с бахромой. В сумках шиферные пряслица. Не без дела же весь вечер на посиделках сидеть. Рассядутся по лавкам вдоль стен, вынут из сумок свои пряслица, и пойдет работа. Крутится-тянется нить-пряжа, течет беседа. А под окнами, уже слышно, молодые люди прохаживаются, песий на дудках наигрывают, на гуслях бренчат. Ждут-дожидаются, чтобы в гости пригласили. Глядишь, и в самом деле, выглянет хозяйка — будто бы невзначай. Удивится, увидев веселых караульщиков. Скажет: