Уильям Николсон - Побег из Араманта

• Название: Побег из Араманта
• Автор: Уильям Николсон
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Сказка
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-10309-0

Близнецы Бомен и Кестрель почти ничем не выделялись среди прочих детей благополучного и мирного города Араманта. Брат и сестра никому не говорили, что могут слышать мысли друг друга, хотя сами не находили в этом ничего удивительного. Они не подозревали, что безмятежное существование Араманта и окрестных земель скоро закончится. Грядет время жестокости, и только Огненный ветер может испепелить ненависть, чтобы мир возродился, и настала эпоха доброты. Скоро исполнится древнее пророчество, скоро зазвучит Песнь Огня. Скоро Бомену и Кестрель предстоит встретить свою судьбу. Все обрести и все потерять…

Уильям Николсон известен как автор сценария к фильму «Гладиатор». Однако после выхода в свет трилогии «Огненный ветер» он заслужил славу одного из ведущих детских писателей нашего времени.

---

Вытащишь так, чтобы не разбудить ее?

Попробую.

Бомен утратил обычную застенчивость, а может, просто забыл о ней, завороженный загадочным лицом. Недрогнувшими пальцами он осторожно сжал заколку. Затаил дыхание, словно окоченел всем телом; медленно потянул на себя. Так медленно, как только мог. Престарелая леди не просыпалась. Заколка еле ощутимо дрогнула и освободилась из плена редеющих, белых, точно снег, волос. В приглушенном свете лампы-ночника Бомен разглядел нити серебряной проволоки, из которых сплетался голос Поющей башни. Мальчик облегченно выдохнул и поднял руку. В тот же миг пальцы ощутили слабое сопротивление. В заколке запутался один-единственный тонкий волосок. Теперь он напрягся и лопнул.

Бомен окаменел. Кестрель взяла серебряное сокровище из его застывшей ладони.

Идем отсюда!

Но брат не шевелился, глядя на старуху. Сморщенные веки задрожали и распахнулись. Поблекшие голубые глаза уставились на незваного гостя.

– Зачем ты разбудил меня, дитя? – произнес мягкий грудной голос.

Мальчик силился отвести взор от этих водянистых зеркал – и не сумел.

Уходим, Бо!

Я не могу.

Мутная голубая поверхность будто подернулась рябью, и в глубине брат Кестрель увидел совсем иные глаза, их были сотни, а в них мерцали другие, а из тех смотрели третьи, и так до бесконечности, и все они вытягивали душу из Бомена, неодолимо звали его. В сердце мальчика потоком хлынул новый Дух – яркий, словно солнце, чистый и сильный.

– Мы и есть Морах, – пели ему тысячи глаз. – Имя нам легион. Мы – все и во всем.

– Ну вот, видишь, – промолвила старая леди. – Уже не страшно.

И это была истинная правда. В самом деле, чего бояться, если, глядя в несметное множество зрачков, чувствуешь себя частичкой величайшей силы во Вселенной? Нет уж, пускай трепещут другие.

Откуда-то издали донеслись звуки музыки: барабаны, трубы, флейты. И топот ног, который невозможно спутать ни с чем. Где-то маршировали отряды.

– Бо! – испуганно закричала сестра. – Бежим отсюда!

Однако мальчику не хватало ни сил, ни желания оторваться от выцветших голубых озер; погружаясь в их бездну, он сливался с легионом, с самой Морах. А ноги топали все ближе, и залихватская мелодия проникала в уши, отравляла слух.

– Они скоро придут, – изрекла седовласая леди. – Их уже не остановить.

Девочка потянула брата за руку. Тот проявил недюжинную силу и не шелохнулся.

– Уходим, Бо!

– Мои прекрасные зары, – прошептала старуха. – О, как же они любят убивать!

«Убивать! – восхищенно подумал Бомен, содрогнувшись от избытка собственной мощи. – Да, убивать!»

Мальчик поднял глаза: на стене висел чудесный изогнутый клинок.

Топ, топ, топ! — грохотали тяжелые шаги.

– Возьми его, – промолвила леди.

– Нет! – воскликнула Кестрель.

Бомен потянулся и снял вожделенный меч. Рукоятка удобно легла в ладонь; лезвие оказалось легким, но явно смертоносным. Кестрель в испуге отпрянула. И, как выяснилось, не напрасно, ибо в тот же миг мальчик развернулся и с улыбкой, которой Кесс никогда не видела прежде, полоснул воздух там, где только что стояла она.

– Убить! – с наслаждением выговорил он.

Братец мой! Что она с тобой сделала?

Топ! Топ! Топ!

Били барабаны, ревели трубы. Кестрель оглянулась и с ужасом увидела, как резные стены спальни, увешанные трофеями, тают во мраке. Дверь в гардеробную тоже пропала, и вскоре тьма поглотила все, кроме постели под высоким пологом да еще столика и лампы с ее бледным ореолом, за которым разверзлась черная бездна.

Топ! Топ! Топ!

– Больше никакого страха, – произнесла старуха. – Пускай другие трепещут.

Девочка вне себя от ужаса попятилась в кромешную ночь, продолжая взывать к любимому брату: Бо! Милый мой! Вернись ко мне!

— Убить! – ответил он и еще раз рубанул сплеча. – Пускай другие трепещут!

– Мои прекрасные зары вышли на битву, – сказала седовласая леди. – О, как же они любят убивать.

– Убей, убей, убей, убей! – пропел мальчик, подражая развеселой мелодии марша. – Убей, убей, убей!

– Любимый! – умоляла Кестрель, чувствуя, как разрывается сердце. – Не покидай меня! Я не смогу без тебя жить…

И вот наконец они появились из мрака. Впереди всех, ловко размахивая золотым жезлом, четко вышагивала высокая красивая девочка в накрахмаленной белоснежной униформе. Длинные золотистые локоны свободно струились по ее плечам, обрамляя миловидное юное личико. Девочке было не больше пятнадцати лет. Маршируя и вращая жезл, она улыбалась. О, эта улыбка! Белый камзол с широкими плечами, туго стянутый на стройной талии, блестел золотыми пуговицами. Безупречно чистые брючки слепили глаз, черные ботинки сияли. Лихо сдвинутая набок остроконечная белая шапочка блестела огненной тесьмой, а за спиной развевался длинный, молочного оттенка плащ, отороченный золотом. Девочка смотрела прямо перед собой, куда-то вдаль и с улыбкой шагала к неведомой цели. За нею вышла из тьмы колонна трубачей, облаченных в такую же форму. Они были столь же юны: тринадцать-пятнадцать лет, не старше – все как на подбор красивы, и все до единого улыбались. Дети бодро маршировали, без запинки играя на ходу. Следом из густой ночи соткались ряды барабанщиков. За ними, распевая во весь голос, держа отточенный шаг и улыбаясь, явились юные солдаты.

Постепенно до потрясенного сознания Кестрель начало доходить, что именно выкрикивают эти красавцы и красавицы в белоснежно-золотых мундирах. Бомен пел ту же самую песню, в которой было всего лишь одно слово.

– Убей, убей, убей, убей! Убей, убей, убей!

Воинственный мотив обладал какой-то особой привлекательностью, и тот, кто хоть однажды слышал его, уже не забыл бы. Мелодия качалась то вверх, то вниз, и затихала, и неумолимо возвращалась вновь.

– Убей, убей, убей, убей! Убей, убей, убей!

Мрак порождал все новые марширующие ряды. Сколько же их? Казалось, воинство готово заполонить Вселенную.

– Мои прекрасные зары, – повторила старуха. – Теперь их ничто не удержит.

Девочка с блистающим жезлом остановилась и зашагала на месте. Оркестр послушно выстроился за нею широкими рядами и сделал то же. За музыкантами прервали равномерную поступь и солдаты. Песня умолкла, однако равномерный топот продолжался, разве что армия никуда не продвигалась. Далеко позади, во тьме, куда не доставал свет лампы, подтягивались к ожидающим новые и новые ряды солдат. Юных, красивых, улыбающихся.

Кестрель отступала во мрак, к пустым коридорам и спасительному камину. Рука ее по-прежнему сжимала серебряный голос, но бедняжка забыла о нем. Не замечала она и того, что горько плачет, глядя только на брата, на нежно любимого брата, который был ей роднее самой себя, а теперь разбивал на части юное преданное сердце.

Братик! Милый! Вернись ко мне!

Бомен и ухом не повел. Как он переменился! Мальчик занял место во главе строя, и клинок его со страшным свистом рассекал воздух, а на устах играла все та же жуткая улыбка… Вообразите: даже сквозь пелену слез Кестрель различила в колонне еще одно знакомое – и одновременно чужое – лицо. Это был Мампо. В бело-золотом мундире заров, уже не дряхлый старик, но и не прежний грязнуля, он сиял от гордости. Поймав заплаканный взгляд девочки, юный красавец радостно помахал ей рукой.

– А у меня новые друзья, Кесс! Смотри, сколько их!

– Нет! – прокричала девочка. – Нет! Нет! НЕТ! Однако мольбы остались не услышанными. Бомен поднял меч над головой, и за его спиной засверкали остальные клинки. Обнажив оружие, армия снова тронулась с места. Красавица с жезлом прошла, чеканя шаг, за братом Кесс, следом двинулись трубачи, флейтисты и барабанщики, а следом, с бравой песней на устах, глядя прямо перед собой и улыбаясь, замаршировали солдаты.

– Убей, убей, убей, убей! Убей, убей, убей!.. – пели они.

Кестрель повернулась и в слезах побежала, спасая свою жизнь.

У кровати воинство разделилось пополам. Холодно заблестели мечи, разрубая на части апельсин на серебряной тарелочке; полетели во все стороны клочья воздушного полога; один из них попал на светильник и загорелся. Спустя мгновение пламя охватило постель. Зары неколебимо шагали вперед, и жаркий костер лишь на миг озарял их красивые юные лица. На пылающей постели недвижно, опираясь на подушки, сидела старуха и любовалась уходящей армией.

Захлебываясь рыданиями, Кестрель выбежала из Чертогов Морах с голосом Поющей башни в руке. Следом, уничтожая все на пути, шагали зары. Изящные платья, развешанные в гардеробной, и стол, накрытый для так и не состоявшегося обеда, погибли под сияющими лезвиями клинков и навеки обратились в прах.

О братик, любовь моя, душа моя!

Девочка громко плакала в отчаянии, убегая неведомо куда, пока не увидела камин с чугунной решеткой. Позади маршировали миллионы ног и пели миллионы разудалых голосов. Некогда задавать вопросы, некогда размышлять. Даже не замедлив хода, беглянка ринулась прямо в огонь, и…