Линн Флевелинг - Тени возвращаются

• Название: Тени возвращаются
• Автор: Линн Флевелинг
• Издательство: Spectra
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2008
• ISBN: 0553590081

Четвертая книга Линн Флевелинг — продолжение знаменитой трилогии про Ночных скитальцев. Алек и Серегил снова вместе. Идут навстречу своей судьбе, предсказаниям Оракула Сарикали и новым испытаниям.

---

Так они и шли некоторое время, а зватем Кенир вдруг выдавил из себя тяжкий вздох.

— Твой хмурый взгляд подсказывает мне, что есть некто, кому ты хранишь верность, это так? И что, она хороша собой?

Алек неопределенно пожал плечами.

— Нет? — Кенир понимающе улыбнулся: — Или может быть, это не 'она'?

— Я не хочу говорить об этом.

Кенир сделав вид, что и не собирался лезть к нему в душу, отвернулся.

— Что ж, храни свои секреты, — сказал он мягко: — Да и кто я такой для тебя, в конце концов, всего лишь мусор, испорченная вещица…

— Но это не так! — Алек схватил старшего товарища за плечо: — Я ценю твою дружбу, Кенир, и гораздо выше, чем ты думаешь!

Он сделал паузу, желая хоть как-то исправить ситуацию, но понимая, что не следует выкладывать всё, даже такому же рабу, как и он сам.

Кенир всё ещё не решался взглянуть ему в глаза:

— Нет, мне следовало догадаться. Только… ну, в общем, всё это потому, что мне очень одиноко здесь… Пожалуйста, скажи, что мы всё ещё друзья?

Он обернулся и протянул руку. На его щеках были слезы. Алек снова взял его ладонь.

— Конечно друзья. Просто…, - ну что он мог сказать? — Просто, мое сердце разбито, потому что я потерял Его, и не могу думать ни о ком другом. Пока что…

Кенир коснулся щеки Алека.

— А… Вот в чем дело…, - он оглянулся на охранников. Те казались поглощенными своей беседой. Он наклонился поближе, понизив голос:

— Я не требую отдать мне твоё сердце, Алек. Но если бы мы нам обоим вдруг оказалось хорошо вместе…

И Кенир поцеловал его.

Алек попытался уклониться, но Кенир, обхватив его одной рукой за талию, удержал Алека за затылок, и слегка заскулив, не дал прервать поцелуй.

Алек всё же вывернулся из его объятий и отпихнул от себя:

— Перестань!

Кенир наткнулся на край бассейна и упал на него, закрыв лицо руками.

Алек утерся тыльной частью ладони:

— Черт тебя побери, Кенир!

Мужчина теперь по-настоящему плакал, и плечи его вздрагивали под плащом. Охранники поспешили к ним, но Кенир быстро сказал им что-то и они вернулись обратно к своим воротам.

Глянув на Алека, он кротко вздохнул:

— Прости меня. Ты же видишь, я так унижен, я опозорил перед тобой и себя, и свой клан. Что ты теперь должен обо мне думать?

Алек держался от него на почтительном расстоянии, насколько это позволяла его цепь, но возмущение потихоньку уступало место жалости. Он мог лишь догадываться, что это значило — оставаться на чужбине так долго и быть лишенным и намека на честь и достоинство.

— Всё в порядке. Я понимаю, — сказал он, наконец, но тут же пожалел о своих словах, потому что увидел в покрасневших глазах Кенира новый всплеск надежды.

— Значит, быть может не всё ещё потеряно?

— Прости. Нет.

И чтобы показать, что не таит никакой злости, он взял Кенира за руку и потянул его:

— Давай ещё немного прогуляемся прежде, чем они заставят нас вернуться в дом.

Кенир попытался вырвать свою руку, и Алек знал, что он, наверное, должен отпустить его, но он не хотел чтобы тот подумал, будто Алек всё ещё зол на него. И даже теперь он вынужден был признать, что прикосновение этих рук было ему приятно.

"Лишь потому, что это единственный человек, кому я здесь не безразличен", — подумал он, все еще чувствуя себя не в своей тарелке.

Кенир затих на какое-то время, словно собираясь с духом, а потом сбивчиво рассказал Алеку о своем давно потерянном доме. Его глаза снова подёрнулись дымкой, когда он, запинаясь, называл по именам друзей, родных и возлюбленного, с кем так давно был разлучён. В свою очередь Алек вдруг обнаружил, что тоже рассказывает ему об отце и вольной жизни, какую они вели в Нортленде. Похоже, это была самая нейтральная тема, ибо не касалась ни Серегила, ни их тайных дел.

— Как ты оказался в Скале? — спросил Кенир, окончательно успокоившись.

— Когда умер отец, я отправился в Римини на поиски работы.

Это было очень близко к правде.

Цепь неприятно оттягивала обруч, давивший на шею, и он рассеянно тронул его, поправляя. Его пальцы коснулись амулета, и он нащупал надписи на нем.

— Тебя когда-нибудь заставляли носить такое?

— Нет. Это, должно быть, атрибут какой-то особенной очистки.

— Потому что у меня нечистая кровь…

— Скорее всего.

— Посмотри: я правда изменился?

— Конечно, но я не знаю, видно ли это тебе, — Кенир застенчиво покосился на него: — Дело в том, что ты очень красив. И раньше был, но теперь ты гораздо больше похож на настоящего фейе, чем на….. О, прости. Я не имел в виду ничего такого. Я вовсе…

— Всё в порядке, — Алек пожал его руку, чтоб тот перестал волноваться, и усмехнулся: — Меня и похуже обзывали.

Кенир снова придержал шаг, но последовавшая пауза затянулась.

— Я видел твоё имя, — сказал ему Алек.

— Правда? И где же?

— На двери, — прошептал Алек.

Кенир выглядел совершенно обескураженным:

— На какой ещё двери?

— В моей комнатке.

Наверное, имя принадлежало другому человеку. Как бы ни было, Кенир, кажется, понятия не имел, о чем идет речь.

Но через какое-то мгновение Кенир грустно кивнул:

— Ах, да, там внизу. Я и забыл. То были жуткие времена.

— Прости. Я не хотел…

Кенир ласково погладил его по руке.

— Ты слишком часто просишь прощения, к тому же за то, в чём вовсе не виноват. Я рад уже тому, что есть человек, с которым можно поговорить. Знаешь, я был едва жив, когда илбан забрал меня сюда, и меня совсем недолго держали в той комнате. Как только я снова смог разговаривать, я дал слово, что моя жизнь отныне принадлежит ему. И я держу слово.

На самом деле, Алек не мог винить Кенира за это, ведь и сам он, черт возьми, был благодарен незнакомцу, оказавшемуся потом Серегилом, который спас его из застенка в северных землях ровно за день до того, как его должны были продать в пленимарское рабство. Вот ведь ирония судьбы! Что бы он ни делал и кем бы ни стал с тех пор, всё так или иначе окончилось тем, что он здесь, и на нём этот рабский ошейник.

— Там были ещё имена. Что с ними стало, со всеми теми людьми?

Кенир пожал плечами:

— Кто знает? Дом очень старый, все они, возможно, так и принадлежали семейству илбана.

В эту самую минуту их уединение нарушил пронзительный детский смех. Маленький мальчик мчался по саду, прижимая к груди игрушечную лошадку и оглядываясь через плечо со злорадной улыбкой. Откуда-то сзади неслись вопли другого ребенка. Алеку не надо было знать языка чтобы понять, что мальчик скорее всего дразнил свою сестру.

Его окликнул строгий женский голос, и мальчик показал кому-то язык. Он повернулся и побежал к фонтану, но замедлил шаги, заметив в тени портика Алека и Кенира. Вредное выражение на лице ребенка тут же сменилось неприкрытым презрением. Он хмыкнул, глядя на них, и Кенир торопливо поклонился, нацепив вуаль.

— Спрячь лицо! — прошептал он Алеку.

Алек надел свою повязку, но не достаточно быстро, чтобы маленький тиран оказался доволен. Ребенок топнул ножкой и закричал на них.

Кенир ответил ещё более глубоким поклоном, который только сильнее рассердил мальчишку. Он подобрал с края дорожки камень и замахнулся, готовый бросить его. Кенир покорно не двинулся с места и опустил руки. Алек встал между ними, впивашись в ребенка предостерегающим взглядом. Глаза мальчика расширились, и рука, державшая камень дрогнула. Но по его глазам было видно, что он не отступится от своих злобных намерений

— Бако! — закричал он сердито, и это прозвучало как угроза или оскорбление. Но тут появилась няня, с лицом, спрятанным под вуалью, и прежде, чем всё смогло зайти ещё дальше, постаралась поймать ребенка. Тут же забыв об Алеке и Кенире, тот выронил камень и снова захохотав, бросился наутек тем же путем, каким появился.

Рания задержавшись на минуту, посмотрела на них, и Алек успел заметить характерный узор татуировки клана Катме на части лица, видневшейся над повязкой. Однако, что окончательно поразило его, так это враждебность в ее темных глазах, с какой она посмотрела мимо него на Кенира. Тот резко заговорил с нею, и она вздрогнув, словно её ударили, быстро пошла прочь, прошипев что-то через плечо.

— Что это было? — спросил Алек, которому так хотелось поговорить с нею.

— Она ненавидит меня, — объяснил Кенир: — Я занял ее место, став любимцем хозяина, и теперь она всего лишь нянька.

— Она катмийка.

— Да, и я не знаю никого злопамятнее их. Тебе лучше держаться от неё подальше. Она злобная и сварливая, эта баба.

— А что сказал мальчик перед тем, как она пришла?

— О, он всего лишь изображал из себя маленького хозяина, браня нас за наши неприкрытые лица. Все домашние балуют его, маленького господина Озри, и больше всех отец. Думаю, тебе нечего опасаться наказания за то, что я позволил пройтись без вуали. Если илбану станет что-то известно, он обвинит меня. Как бы ни было, то и была моя вина, и вряд ли он станет наказывать тебя за это. Что ж, пойдем ещё погуляем, пока нас не загнали обратно.