Николай Лысенко - Юность грозовая

• Название: Юность грозовая
• Автор: Николай Лысенко
• Издательство: Современник
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1984

В основе повести судьбы подростков, помогавших в меру своих возможностей защитникам Сталинграда. Напоминая о преемственности боевых и трудовых традиций, автор показывает духовное мужание, истоки нравственного здоровья поколения, принявшего на свои плечи всю тяжесть послевоенных невзгод.

---

— Не отставай, Петрович, — входя в помещение, сказал Бачуренко.

Они поднялись на маленькую сцену. Люди притихли.

Захар Петрович приосанился. «Что как откажутся? Неловко получится. Сказать, что мы расплатимся с ними?» — тревожили мысли.

Выйдя на середину сцены, Бачуренко откашлялся и, зажав в руке снятую с головы шапку, заговорил густым басом:

— У наших степновских товарищей, — он кивнул на Захара Петровича, — сложилось тяжелое положение. Они уже пояса затянули на последнюю дырку.

Колхозники настороженно встретили шутку Бачуренко, ждали, что скажет дальше. Только те, кто был вечером в доме, куда заходили Мишаи Федя, догадывались, к чему клонит председатель. — А помочь мы можем: нужно каждому двору взять на кормежку по паре овец. Расход тут небольшой, трошки меньше достанется кормов своим, но це не беда, — все так же спокойно звучал голос Бачуренко. — Думаю, шо все будут согласны. Вот, я вижу, Илья Федорыч кивает, Ефросинья…

— А своих куда же девать? — визгливо прорезал тишину женский голос.

Словно разбуженные этим возгласом, колхозники заговорили, стали выкрикивать: — У кого теперь излишки?

— Своих впроголодь держим!

Бачуренко наклонился к Захару Петровичу и успокаивающе сказал:

— Не волнуйся, все будет ладно. Перекипит и уляжется, такая натура людьска.

— Василь Матвеич, дозволь мне слово! — послышался голос из среднего ряда.

— Давай, Илья Федорыч, балакай, — отозвался Бачуренко.

Старик повернулся к сидящим сзади и укоризненно сказал:

— Стыдно за вас, товарищи, перед степнов-скими. Речь идет о сбережении общего добра, а вы тут устраиваете базар. Люди жизни за нас отдают на фронте, а мы торгуемся за охапку сена.

«Видел, как закрутил, — удовлетворенно подумал Захар Петрович. — И вправду оратор».

Неожиданно дверь распахнулась, и в облаке морозного воздуха в клуб вбежал запыхавшийся парнишка лет четырнадцати. Не обращая внимания на выступавшего, он направился к сцене.

— Дядя Васыль! — взял он за рукав Бачуренко. — Только что по радио передали: наши на Волге прикончили фрицев. Я тут немного успел записать.

Он сунул председателю помятый листок бумаги.

Бачуренко поднял руку и громовым голосом крикнул колхозникам:

— Тихо, товарищи! Петька добрую весть принес, — он показал на порозовевшего от смущения паренька. — Наши разбили под Сталинградом фашистов!

Он потряс в воздухе листком и продолжал:

— Вот тут сказано, шо наши войска захватили, — Бачуренко поднес к глазам листок, — две пятых прибавить три седьмых… И дальше сплошные дроби…

Он повернулся к парнишке:

— Шо ты мини подсунув?

— Читайте с другой стороны, это я из тетради вырвал.

— Ага, не оттуда начав, товарищи, — с усмешкой проговорил в зал Бачуренко. — Так вот… Захватили: семьсот пятьдесят самолетов…

Едва он закончил перечисление захваченных нашими войсками трофеев, пленных солдат и офицеров немецкой армии, клуб дрогнул от радостного гула. Ребятишки, молчавшие до сих пор, начали топать ногами и пронзительно кричать:

— Ура!

— Бьют гадов!

И тогда, пересиливая возбужденные голоса, Бачуренко спросил:

— Так как же мы будем со степновскими овцами?

Захару Петровичу показалось, что все выдохнули разом:

— Согласны!

До позднего вечера в селе слышались возбужденные голоса, овечье блеяние, скрип дверей: колхозники развозили по дворам степновских овец.

Перед сном Захар Петрович подошел к окну и, рисуя ногтем на запушенном инеем стекле какие-то квадратики, задумчиво проговорил:

— Дело мы сделали, теперь сохранятся овцы. Вот только как правление посмотрит на нашу работу? Все-таки надо было посоветоваться. А?

— Да черт его знает, — отозвался Лукич, готовя себе на лавке постель. — Только я так думаю, Захарушка: сохраним овец — спасибо люди скажут. А что подумают в нашем правлении, меня нынче не очень тревожит.

26

Ответ из Степной пришел быстрее, чем ожидала Таня. После утреннего обхода в палату вошла дежурная медсестра и, загадочно улыбаясь, спросила от двери:

— Кому сегодня снился приятный сон? Никто не ответил, и только Таня, заметив на себе ее взгляд, поднялась с койки.

— А что? — с волнением спросила она.

— Сердце подсказало? — засмеялась медсестра, доставая из кармана халата письмо. — Бери, Танюша, тебе.

Таня взяла письмо и, глянув на него, погрустнела: адрес был написан незнакомым почерком. Ее вдруг охватила непонятная тревога. Она отошла к окну, осторожно надорвала конверт и вытащила небольшой листок.

«Ты уж прости меня, Таня, за любопытство, — читала она. — Думаю, ждать будешь ответа, вот и решила сама написать тебе. Миши дома нету, зимует он со скотом в селе Бобровском. Сказывал на днях Иван Егорыч Курганов, что будут их возвращать в станицу. Скорее бы только! Ты спрашиваешь про бабушку Степаниду. Померла она под Новый год. В ее доме живут какие-то приезжие. А Василек с той поры, как сбежал от наших, где-то пропадал. А теперь объявился. Бабушка его говорит, что работает он будто бы на заводе… Выздоравливай, доченька…»

Дочитав письмо, Таня тяжело вздохнула и посмотрела в окно.

День уже не был таким солнечным и ярким, как полчаса назад. Снег сквозь навернувшиеся слезы казался рыхлым, подтаявшим.

«А тетя Лиза не догадалась, зачем я написала письмо, — беспокойно думала Таня, глядя на порхающих по веткам клена воробьев. — Выздоравливай, говорит, доченька…»

Таня вышла из палаты и стала ходить по длинному больничному коридору. Возле двери ординаторской ее встретила санитарка тетя Дуся.

— Какая ты нынче скучная, Танюшка! — удивилась она.

Таня как-то неопределенно пожала плечами и грустно посмотрела на нее, даже не поняв, о чем она говорит.

— Ты что так закручинилась? — тетя Дуся взяла Таню за подбородок и глянула ей в глаза. — Или случилось что?

И Таня, с трудом сдерживаясь, чтобы не заплакать, рассказала ей о себе, о том, как она попала в этот незнакомый город, о письме, полученном сегодня из Степной. Тетя Дуся вздыхала, охала, сочувственно покачивала головой, потом как-то виновато проговорила:

— Взяла бы я тебя, да ведь четверо у меня ребятишек-то. Один меньше другого. А вот через три двора от меня живет одинокая женщина, муж и сыновья у нее на фронте. Поговорю с ней, может, поселишься. Хлебную карточку тебе дадут, а там видно будет.

Таня обрадовалась, схватила санитарку за руку и, крепко стиснув ее, заговорила:

— Пожалуйста, скажите ей… Я буду помогать… Поступлю на работу…

— Успокойся, свет не без добрых людей, — тетя Дуся ласково потрепала волосы девушки.

После этого разговора Таня немного успокоилась и вернулась в палату. Она хотела прилечь на койку, но в дверях снова появилась тетя Дуся и поманила ее пальцем. Таня вышла. Показывая на ширму в конце коридора, санитарка сказала:

— Пришел этот… парнишка, ждет тебя. — Она наклонилась к самому уху Тани и прошептала: — Нравишься ты ему, Танюшка.

— Что вы, тетя Дуся, — Таня покраснела до самых ушей. — Мы с ним из одной станицы.

— Не говори, милая, я все понимаю. Встретившись с Таней за ширмой, Василек взглянул в ее лицо, забеспокоился:

— Ты сегодня бледная. — Он подвинулся, уступая ей место на потертом диване. — Опять стало плохо?

— Я получила письмо из станицы, — ответила Таня, присаживаясь рядом. — Бабушка Степанида умерла. Мне теперь и ехать-то некуда.

— У нас будешь жить, — сразу же нашелся Василек. — Хочешь, я завтра напишу бабушке, что мы приедем?

— Что ты! — Таня решительно закачала головой. — Зачем? Я не буду у вас жить.

Ее слова сбили Василька с толку. Он почему-то был уверен, что Таня в ее теперешнем положении с благодарностью примет его предложение. Потупившись, он минуту-другую неподвижно смотрел на зыбкий солнечный зайчик на полу и думал: «От ребят ей будет неудобно. Да и мне прохода не дадут. Особенно Мишка, он еще тогда косился на меня. А что, если…»

Василек поднял глаза и бойко заговорил:

— Тогда давай к нам на завод, а? Там много девчат работает. Найдут и тебе легкое дело. Можно от врачей справку взять.

— Зачем?

— Трудно тебе будет. А в цехе тепло, чисто.

— Я вчера прочитала в газете, как один летчик остался без ноги, выписался из госпиталя и снова стал летать. Здорово написано! Как он доказывал, что может летать! — Глаза Тани засветились как-то особенно. — А вот я смогла бы работать на станке?

Василек неопределенно пожал плечами.

Она вспомнила, что никогда в своей жизни не бывала в заводском цехе, вдруг притихла и пожаловалась:

— Как надоело лежать, скорее бы выписывали!

— Значит, еще нельзя, если не выписывают. А кому ты писала письмо в Степную?