Фрэнсис Гарт - Гэбриель Конрой

• Название: Гэбриель Конрой
• Автор: Фрэнсис Гарт
• Жанр: История

---

Он бросил на прилавок пятидесятицентовую монету и коротким сильным ударом ножа рассек ее на две равные части. Мистер Рамирес пришел в восторг и захотел лично повторить опыт. Но нож скользнул по монете и, сбив ее на пол, вырубил на прилавке длинную борозду.

- Шалят нервы. К тому же излишне усердствуете, - равнодушно сказал оружейник. - С вашим братом постоянно та же история. Пустяку придаете такое значение, словно от него вся жизнь зависит. А тут глазное спокойствие.

И, щегольнув еще раз меткостью и мастерством удара, оружейник перерубил пополам вторую монету.

Рамирес купил нож. Заворачивая покупку в бумагу, оружейник сказал с философическим сочувствием:

- Сейчас я на вашем месте и пытаться бы не стал. Если человек плохо спал, рука у него наутро нетвердая. Это я твердо знаю. Проведите сегодняшний день поспокойнее, не думая ни о чем таком волнительном, и, ручаюсь вам, разрубите монету в лучшем виде!

Выйдя на улицу, мистер Рамирес посмотрел на часы. Одиннадцать! Прошел всего только час! Он спрятал нож во внутренний карман сюртука, тщательно застегнулся на все пуговицы и быстро зашагал прочь. Через час он поднимался в гору неподалеку от миссии Долорес. В одном из переулочков он повстречался с женщиной, сильно походившей на ту, о которой он ни на минуту не переставал думать; он уставился на нее с такой злобой, что женщина в страхе отпрянула. Это случайное происшествие, неутихавшая внутренняя тревога и сухость во рту послужили для него достаточным поводом, чтобы зайти в салун. Там он напился, что, впрочем, не усилило и не ослабило владевшего им волнения. Он вышел на людную улицу во власти все тех же навязчивых мыслей; когда он на мгновение отрывался от них, ему казалось, что прохожие глядят ему вслед, и он убыстрял шаги.

Во-первых, можно просто уличить ее в коварстве и убить тут же, на месте. Другой план, более прельщавший Рамиреса, был таков: застичь ее врасплох с новым сообщником (подобно большинству ревнивцев, он не допускал мысли, что привязанность его недавней возлюбленной к сопернику может иметь более благородные мотивы, чем привязанность к нему самому) и прикончить обоих. Был еще третий план - убить только его одного, чтобы потом насладиться ее отчаянием, унизить ее, заставить молить о прощении. Но пока он доберется до них, пройдет целых два дня! Они успеют пожениться! Успеют уехать!

Пьяный от неистовой жажды мести, Рамирес ни на минуту не задумывался, соответствуют ли его кровавые планы нанесенной ему обиде. Его выставили дураком, круглым дураком - разве этого недостаточно? Как только он прочитал письмо, его пронзила мысль, которую можно было выразить в одном слове: отныне он олух. Это слово стояло теперь у него перед глазами. Он читал его на всех вывесках. "Олух" - бормотал кто-то над самым его ухом. Нет! Он расплатится с нею за все!

День уже клонился к вечеру; туман не рассеялся, напротив, стал еще гуще. С залива донеслись удары колокола и свистки. Пойдет ли пароход? А что, если он задержится, запоздает на несколько часов? Надо поспешить на пристань, навести справки. Будь проклят этот туман! Если они посмеют задержаться с отплытием, пусть и тогда трусливая собака - капитан, и шайка койотов, которой он командует, горят в вечном огне - он будет молить об этом святого великомученика Варфоломея! Рамирес резко свернул на Коммершиел-стрит и вскоре, повинуясь инстинкту, который гонит отчаянного человека в отчаянное место, стоял у дверей салуна "Аркада". Войдя, он осмотрелся кругом.

Огромный зал, весь в зеркалах, сверкающий огнями и позолотой, по контрасту с шумной улицей, казался торжественно-тихим. Для завсегдатаев время было еще ранним, и большая часть длинных карточных столов пустовала. В _монте_ играли только за одним столом; Рамирес направился прямехонько к нему; как и все мексиканцы, он предпочитал _монте_. По чистой случайности, банк за этим столом держал Джек Гемлин, сдававший карты в своей обычной рассеянной и небрежной манере. Следует напомнить, что узкой специальностью Джека был _фараон_. Сейчас он замещал приятеля, который пошел наверх пообедать.

Рамирес швырнул на стол золотой и проиграл. Он проиграл во второй раз. Потом - в третий. Тогда он излил обуревавшие его чувства в характерном "Карамба!". Мистер Джек Гемлин поднял глаза. Внимание его привлекло не услышанное проклятие и не досада проигравшего - все это было здесь в порядке вещей, - нет, просто голос незнакомца пробудил в цепкой памяти Джека некоторые ассоциации. С первого взгляда он припомнил, где видел этого человека. Ничем не обнаруживая своего открытия, он продолжал метать банк. Мистер Рамирес выиграл. С невозмутимым спокойствием мистер Гемлин протянул лопаточку и загреб золотой Рамиреса вместе со ставками проигравших.

Как и предполагал мистер Гемлин, Рамирес с неистовым воплем вскочил из-за стола. Тогда мистер Гемлин с полным пренебрежением, даже не глядя на Рамиреса, пододвинул ему его выигрыш. Не взявши денег, Рамирес кинулся к банкомету.

- Хотел меня оскорбить? А? Хотел обжулить? Хотел отнять мои деньги? прохрипел он, дико размахивая одной рукой, а другой судорожно нащупывая что-то во внутреннем кармане сюртука.

Джек Гемлин пристально поглядел на Рамиреса своими черными глазами.

- Сядь, Джонни!

Взвинченный до предела треволнениями сегодняшнего дня, еще не остывший от вынашиваемых кровавых замыслов, Рамирес, получив это новое, нестерпимое оскорбление, готов был убить игрока. Возможно, с этим намерением он и кинулся к Гемлину. Возможно, он принял это решение в момент, когда тот осмелился его, Виктора Рамиреса, завтрашнего убийцу двух человек в Гнилой Лощине, публично назвать Джонни. Но, заглянув в глаза мистеру Гемлину, он передумал. Что именно он в них увидел, не берусь сказать. У Джека были выразительные глаза, большие, ясные, а также, как утверждали некоторые представительницы прекрасного пола, лукавые и нежные. Я со своей стороны могу лишь констатировать, что мистер Виктор Рамирес, не промолвив более ни слова, вернулся на свое место.

- Вы еще не знаете, что это за человек, - сказал мистер Гемлин, обращаясь к двум ближайшим соседям таким тоном, словно доверял им огромной важности тайну, но вместе с тем достаточно громко, чтобы его слышали все сидевшие за столом, включая и Рамиреса. - Вы еще не знаете, зато я знаю. Отчаяннейший мужчина, доложу я вам. - Мистер Гемлин лениво тасовал колоду. - Ваши ставки, джентльмены! У него скотоводческое ранчо в Сономе, а по соседству приватное кладбище, где он хоронит своих врагов. Кличка его Желтый Ястреб Сономы. Сегодня он в скверном настроении. Возможно, недавно прирезал кого-то и еще чует свежую кровь.

Мистер Рамирес криво усмехнулся и сделал вид, что его ничто на свете не интересует, кроме движений лопаточки мистера Гемлина.

- А до чего хитер наш Джонни! - продолжал мистер Гемлин, постучав колодой по столу. - Хитер и коварен! В особенности, когда преследует очередную жертву. Вот он сидит и смеется. Не хочет портить игру. Ведь он отлично знает, джентльмены, что через пять минут вернется Джим и я буду свободен. Этого момента он и ждет. Вот почему смеется Желтый Ястреб Сономы. Во внутреннем кармане сюртука у него спрятан нож. Завернут в бумагу, чтобы, спаси бог, не испачкать. Джонни аккуратен с оружием. На каждую жертву припасает новый нож.

Сделав вид, что нисколько не обижен на шутку банкомета, Рамирес поднялся из-за стола и ссыпал в карман свой выигрыш. Мистер Гемлин делал вид, что не замечает его движений, до того самого момента, когда Рамирес повернулся, чтобы уйти.

- Решил обождать меня на улице, - сообщил он слушателям. - Всего лишь пять минут, Джонни! - крикнул он вслед удалявшемуся Рамиресу. - А если нет охоты ждать, то милости прошу на будущей неделе. Отель "Мэрисвилл", номер девяносто два, рядом с тем номером, Джонни, с тем самым номером!

Мистер Рамирес, вышедший из салуна "Аркада" на людную улицу, был настолько не похож на мистера Рамиреса, вошедшего в тот же салун двадцатью минутами ранее, что их можно было принять за двух разных людей. Дышал он ровнее, на впалых щеках его играл прежний румянец, взгляд был уже не отрешенным и застывшим, но по-старому живым и беспокойным. Если не считать, что, выйдя из салуна, он ускорил шаг и раза два тревожно оглянулся, не идет ли кто за ним, то можно было бы смело утверждать, что мистер Рамирес полностью переменился. И заметьте, не проливши ни капельки крови и не осуществив ни одного из своих мстительных замыслов. Поскольку я не ищу чести знать о мистере Рамиресе больше, чем он знает о себе самом, я не сумею объяснить то, чего не смог и он себе объяснить: по какой причине он переменился и почему вдруг охладел к взлелеянному плану мести. Быть может, если учесть, что ранее, несколько часов подряд, он разжигал свои инстинкты, не усматривая для них никакой преграды, а за последние двадцать минут получил некий афронт, психологическая загадка не окажется столь сложной. Могу лишь сообщить, что в половине седьмого мистер Рамирес пришел к выводу, что физическую расправу с неприятелями нельзя считать идеальным планом мести, а в половине восьмого принял решение вообще не брать билета на пароход, направлявшийся в Сакраменто. И тем не менее я утверждаю, что в продолжение предшествующих шести часов мистер Рамирес был самым доподлинным убийцей, не менее кровавым, чем все те, кто на деле совершил задуманное преступление, ибо случай не послал им мистера Гемлина, дабы пробудить в них природную трусость.