Александр Крестинский - Повести и рассказы

• Название: Повести и рассказы
• Автор: Александр Крестинский
• Издательство: Дет. лит.
• Жанр: Детская проза
• Год: 1988
• ISBN: ИБ 10602

Повести «Туся», «Маленький Петров и капитан Колодкин», «Жизнь и мечты Ивана Моторихина» и рассказы охватывают период жизни нашей страны от довоенных лет до наших дней. Автор исследует движение детской души, нравственное становление личности.

Оформление В. Гусева

---

Тяжелая вещь — слава! Тусина мама работала в самой большой аптеке города, на самой его шумной улице. Люди, входя в аптеку, спрашивали друг у друга: «Скажите, а где та дама, что спасла ребенка?.. Ах, вот эта! Спасибо…» И хотя в аптеке было несколько окошечек, большинство посетителей вставало в очередь именно к Тусиной маме. Стоять в очереди к ней — сущее удовольствие! Вежлива, ласкова, всем улыбается, а с некоторыми даже шутит…

Вы скажете, пожалуй: «Как можно на такой ответственной работе шутить и смеяться? Вдруг ошибку пропустишь?..»

На это я отвечу так: Тусина мама была мастером своего дела. А мастер своего дела работает легко и красиво. Он может и пошутить и посмеяться, дело от этого не пострадает. Наоборот, дело только выиграет.

…Мы с Тусей любили приходить в аптеку, тихо стоять в сторонке, нюхать причудливые аптечные запахи и смотреть, как его мама работает. Она была такая красивая на работе, Тусина мама! Косынка с красным крестом… Халат невозможной белизны!.. Так и хотелось посадить на него пятнышко!..

Банки, склянки, кульки, пробирки, рецепты, чеки, талоны мелькали у нее у руках. И очередь таяла на глазах.

На рабочем столе Тусиной мамы под книгой для записи рецептов хранился секретный блокнотик, куда она незаметно вписывала фамилии некоторых посетителей. Она записывала только те фамилии, которые казались ей странными, забавными или смешными.

…Когда мама возвращается домой, Туся встречает ее словами:

— Ну, что сегодня, а?

— Чемоданов, — говорит мама, расстегивая пальто.

— Чемоданов? Ха-ха, Чемоданов! А еще?

— Борщ, — говорит мама, вешая пальто на крючок.

— Борщ! Дяденька Борщ!

— Не дяденька, а женщина, — говорит мама, снимая шляпу.

— Женщина Борщ! Женщина и Борщ! Вот это да! А еще?

— Маслице…

— Ой, Маслице! А еще?

— Лялечкин…

— Лялечкин! — кричит Туся. — Голубчик Лялечкин! А еще?

— А еще Эх, — говорит мама, снимая боты.

— Что, что?

— Эх, понимаешь, Эх. Я говорю ему: «Гражданин, ваша фамилия на рецепте не указана». А он говорит: «Указана, Эх…» Я говорю: «При чем тут эх? Скажите вашу фамилию». А он: «Эх моя фамилия…» Я спрашиваю: «Что-нибудь случилось с вашей фамилией?» — «Нет, — говорит, — ничего». — «Ну, так скажите ее скорей!» — «Я уже сказал: Эх моя фамилия!» — «Значит, вы Эх?» — «Ну да, Эх я, Эх!»

— Эх ты, Эх! — хохочет Туся.

— Эх моя фамилия! — хохочет мама.

В прихожую входит папа.

— Что за шум? Я, кажется, работаю…

— Эх, папа! Фамилия-то какая — Эх!

— Опять эта глупая игра! — строго говорит папа. — Не вижу ничего смешного. И удивляюсь, безмерно удивляюсь, когда взрослые люди…

Папе не удается закончить фразу. Мама, смеясь, бросается к нему и целует.

Чего только не приключалось с Тусиной мамой из-за этих самых фамилий!

Как-то около ее окошечка остановился круглый, маленький, розовый и прокудахтал: «Кудай-Дальчин!» А Тусиной маме показалось: «Кидай дальше». Она удивилась и спрашивает: «Что кидать?» А он опять: «Кудай-Дальчин!» Фамилия у него такая — двойная. Тусина мама машинально записывает: «Кидай дальше…» Он говорит: «Что вы пишете? Смеетесь надо мной, что ли?» Тусина мама глаза скорее отводит и губы кусает, чтоб не расхохотаться. Как посмотрит на него — круглого, маленького, розового, так и видит Невский проспект, а над проспектом, точно мячик, летит этот Кудай-Дальчин. Люди ловят его, а он кричит: «Кидай дальше!..» «Нет, вы смеетесь надо мной, я вижу! — говорит Кудай-Дальчин. — Я вижу, у вас глупости в голове! Дайте-ка жалобную книгу!»

Тогда вся очередь как закричит: «Какая вам еще книга! Вы что! Ведь это ударница! Наш лучший рецептар! Она ребенка спасла! Вы, наверно, из другого города, не знаете ничего! Не волнуйтесь, голубушка, мы вас в обиду не дадим! Ишь ты!..»

…Пока мама на работе — Туся рисует. Он рисует могучего Чемоданова, доброго и милого Маслице, женщину Борщ с бородой и усами; угрюмого человека по фамилии Беда; худого, как гвоздь, Лялечкина с печальным красным носом. Лялечкина держит за руку кудрявая девчонка Лялечка.

И Кудай-Дальчин у Туси нарисован — этакий розовый колобок с короткими ручками и ножками. А еще есть такой рисунок: клоун в пестром колпаке и широченных шароварах. Изо рта у него пузырь, а в пузыре слова: «Эх моя фамилия!»

В один прекрасный вечер сидит Тусина мама у себя на работе, за окошечком, и принимает рецепты. Уже конец смены, устала она, не смеется, не шутит, даже глаз не подымает на людей. Об одном мечтает: «Скорей бы домой. Напиться чаю и спать!..»

Берет она не глядя очередной рецепт и читает: «Немедленно выдать подателю сего сто граммов натурального спирта по случаю холодной погоды и веселого настроения». И знакомая подпись закорюкой… Мама глядит, а за окошечком — дядя Вова. Подмигивает ей, улыбается, глаза блестят. И протягивает еловую ветку. «А, это ты… — говорит мама, — спасибо!..» — «Это я, — говорит дядя Вова, — привет!» Тусина мама говорит: «Ну иди, иди погуляй, я скоро закончу и вместе пойдем домой. Ладно?..» — «Ладно, — говорит дядя Вова, — но при условии, если ты запишешь меня в блокнотик!..» — «В блокнотик?» — «Да-да, в блокнотик, — подмигивает дядя Вова. — Фамилия моя Пряников. Очень смешная фамилия!» — «Ну хорошо, — говорит Тусина мама, — я запишу, а ты иди…» — «Нет! Запишешь — тогда уйду!» — упрямится дядя Вова. «Да запишите вы его куда-нибудь! — советует Тусиной маме очередь. — А то задерживает всех».

Тусина мама записывает в свой секретный блокнотик фамилию «Пряников», и дядя Вова, посылая ей воздушный поцелуй, исчезает.

Домой мама и дядя Вова приходят вместе — веселые, шумные.

— Ну, — спрашивает Туся, — что сегодня?

— Пряников, всего лишь Пряников, — говорит мама. — За целый день один только Пряников…

— Пряников?..

— И пряники! — дядя Вова протягивает Тусе большой кулек. — Чашки на стол!

— Пряников с пряниками! — кричит Туся, вбегая в комнату.

— Тише, тише… — говорит папа, отрываясь от работы. Трудная у него работа: цифры, кругом одни цифры…

— Смешная фамилия Пряников? — спрашивает Туся.

— Опять эти глупости! — говорит папа.

— А если смешно?

— Что значит смешно? Если у человека фамилия Пряников, это еще не значит, что он обязательно любит пряники. Может быть, он их ненавидит!

— А я уверен, — говорит, входя в комнату, дядя Вова, — я абсолютно уверен, что наш далекий предок прапрапра-Пряников торговал пряниками где-нибудь в Охотном ряду… — Дядя Вова хватает со стола вазу с пряниками, кружится по комнате и басом поет: — Пря-ники, пря-ники в Охотном ряду! Пря-ники, пря-ники на меду, на меду!.. И знаете что… — говорит дядя Вова, остановившись посреди комнаты, — этот прапрапра-Пряников был толст, как мой брат профессор, умен, бестия, как мой брат дипломат… Деньги считал, как ты, мой братец!.. И никогда не унывал…

— Как ты! — кричит Туся.

— Совершенно верно!..

— Нет-нет, позвольте, — папа с треском сдвигает костяшки счетов, — подождите! Со мной в гимназии учился некто Малявкин, и представляете — стал борцом мирового класса! Что вы на это скажете? Богатырь Малявкин!..

— А ты вспомни, — говорит дядя Вова, — вспомни, пожалуйста, у твоего Малявкина обязательно было что-нибудь маленькое… Ну, вспомни! Маленькое-премаленькое…

— Разве что голова… — говорит задумчиво папа.

— Ну вот видишь!

— Очень маленькая голова… Говорят, это красиво…

— При чем тут красота! Важно другое: у твоего Малявкина была маленькая голова!.. Вот один мой приятель… носил медвежью доху и постепенно стал похож на медведя…

— А если носить беличью шубку? — сонно спрашивает Тусина мама, которая уже давно мечтает о такой шубке.

— Женщина, которая носит беличью шубку, — говорит дядя Вова, — становится грациозной и легкой, как белка…

— Фантазии все! — вздыхает Тусин папа и делает пальцами этакое небрежное движение.

— А ты скучный тип! — говорит дядя Вова. — Тебе надо фамилию переменить! Ты Цифиркин! Бумажкин! Дебет-Кредит!..

А мама уже не вмешивается в этот спор. Она дремлет, забравшись с ногами в глубокое, покойное кресло. И на столе остывает ее чай.

И Туся не вмешивается в спор. Высунув язык, он склонился над листом бумаги. Он рисует прапрапра-Пряникова.

В «притонах Шанхая»

— Иди сюда, — сказал Лева Тройкин, — иди за мной…

Туся спустился в подвал. Там было сыро, темно, пахло грибами и уборной.

— Иди ближе, — шепотом позвал Лева Тройкин.

Он чиркнул спичкой, и слабый огонек высветил его круглую голову с обрывистым лбом.

Спичка догорала.

— Ты знаешь, что такое притоны Шанхая? — спросил Лева Тройкин уже в темноте. — В притонах Шанхая курят опиум… Заманили тебя в притон и уговаривают: покури чуть-чуть… Ты поддался — и все! Опьянел, валишься на циновку и спишь. А во сне к тебе подкрадывается шпион — в притонах Шанхая их полно! — подкрался и — нож между лопаток!..