Ямвлих - Жизнь Пифагора

• Название: Жизнь Пифагора
• Автор: Ямвлих
• Жанр: Эзотерика
• Год: 1998

Ямвлих

Жизнь Пифагора

Ямвлих, автор трактата "Жизнь Пифагора" (или "О пифагорейской жизни", встречается и тот и другой вариант заглавия), родился ок. 245 г. н. э. в Халкиде Сирийской. Образование он получил в Александрии, затем обосновался в пригороде Антиохии, столице Сирии, и основал там свою философскую школу.

Трактат "Жизнь Пифагора" на две трети посвящен проблемам воспитания и образа жизни вообще и пифагорейского в частности и на одну треть — изложению биографии Пифагора, истории пифагорейского союза и отдельным собственно философским проблемам, например, учению об истинно сущем (XXIX). Ямвлих описывает и жизнь Пифагора, и образ жизни его учеников, причем жизнь и деятельность учеников рассматривается как продолжение личности Пифагора, философа и учителя жизни, гармонизирующего души учеников, других людей и жизнь греческих полисов в целом.

Издание подготовил В. Б. Черниговский

Издание второе, переработанное и дополненное

Москва

АЛЕТЕЙА НОВЫЙ АКРОПОЛЬ 1998

---

Но все, что у них разделяется на то, что нужно делать или не нужно делать, нацелено на божественное, и таков был их принцип, и вся жизнь у них сводилась к следованию богу, и таков же был смысл их философии. (87) Ведь смешно поступают люди, ищущие источник блага где-то в другом месте, а не у богов, и это похоже на то, как если бы какой-нибудь человек в стране, где правит царь, стал служить какому-нибудь начальнику из граждан, подчиняющемуся царю, пренебрегая тем, кто начальствует над всеми. Ибо именно так, по мнению пифагорейцев, и поступают люди. Ведь если есть бог и он — господин над всеми, нужно, по их единодушному мнению, просить добра у господина, потому что Всех тех, кого любят и кому рады, наделяют благами, а с Теми, к кому относятся противоположным образом, поступают наоборот.

Такова мудрость акусматиков. Был среди них некто пифагореец Гиппомедон из Асины Арголидской, который утверждал, что Пифагор приводил пояснения и доказательства всех их акусм, но так как их передавали друг другу многие и притом все менее и менее, чем их предшественники, понимавшие смысл, то изречения в конце концов лишились его и стались лишь одни трудные для понимания слова. Те же из пифагорейцев, которые относятся к математикам, не только оглашаются, что эти изречения — пифагорейские, но и сами прибавляют к ним еще больше и то, что добавляют от себя, считают истинным. Причина же расхождений, по их мнению, такова. (88) Пифагор прибыл из Ионии и Самоса в то время, когда тираном там был Поликрат, во времена расцвета Италии, и сблизился с влиятельными людьми полисов. А так как люди были преклонного возраста и не могли посещать школу из-за того, что были заняты общественными делами, то, поскольку ему было затруднительно давать им уроки и разъяснения, он излагал им свои положения бездоказательно, полагая, что ничуть не менее полезно и без выяснения причины знать, что следует делать, подобно тому как, например, больные, хотя им и не объясняют, почему с ними обращаются так или иначе, тем не менее выздоравливают. Когда же Пифагор общался с людьми помоложе и теми, которые были способны к труду и учению, он давал таким уроки и разъяснения. Поэтому непонятные изречения исходят от старших, а понятные — от более молодых учеников Пифагора. Что касается специально Гиппаса, то он, поскольку был из числа пифагорейцев и поскольку разгласил тайну и первым изобразил шар, состоящий из двенадцати пятиугольников, погиб в море как нечестивец, хотя и приобрел славу первооткрывателя,159 однако все это изобретено "тем человеком" (так пифагорейцы указывают на Пифагора, не называя его по имени). (89) Пифагорейцы рассказывают, что тайна геометрии вышла наружу следующим образом. Один из пифагорейцев лишился имущества, и так как для него это было несчастьем, ему позволили заниматься землемерием. Геометрия же называлась у них "наукой от Пифагора"160. Итак, вот что мы выяснили о различии обоих родов занятий и обоего рода слушателей Пифагора. Действительно, тех, которые слушали его за завесой, и тех, которые слушали его, отделенные ею от него, тех, которые слушали, видя его, или тех, которые слушали его без лицезрения, тех, которые подразделялись на "находящихся внутри" и "находящихся вовне", должно воспринимать не иначе, как две описанные нами разновидности161, а политиков, и экономов, и законодателей следует поместить среди них же.162

ГЛАВА XIX

(90) Вообще же стоит посмотреть, какое множество способов обучения находил Пифагор и в зависимости от природы и способностей каждого человека передавал ему соответствующую долю мудрости. Ярчайший же пример следующий. Когда к нему пришел Абарид, скиф из страны гиперборейцев163, незнакомый с эллинским образованием, непосвященный и уже достигший преклонного возраста, Пифагор не стал приобщать его к своему учению с помощью разнообразных видов умозрения, но вместо пятилетнего молчания и стольких же лет слушания лекций и других испытаний сразу подготовил его к слушанию основоположений и с помощью одного своего сочинения, "О природе", и другого, "О богах",164 в кратчайший срок обучил его. (91) Ведь Абарид прибыл из страны гиперборейцев, где он был старшим и самым опытным в богослужении жрецом Аполлона, направляясь из Эллады в свою страну, чтобы положить в гиперборейский храм в дар богу собранное золото.165 Оказавшись же по пути в Италии и увидев Пифагора, он тщательно сопоставил его вид с обликом бога, которому служил, и, убедившись, что перед ним не кто иной как Аполлон, и не просто человек, похожий на Аполлона, но воистину он сам166, что жрец определил глазами по его величественному виду и умом — по тем отличительным признакам, которые познал раньше при служении Аполлону, отдал Пифагору стрелу, с которой отправился в путь из храма, надеясь, что она будет ему полезной при преодолении преград, которые встретятся во время столь долгого странствования. Ибо он, сев на нее, преодолевал непроходимые места — реки, озера, болота, горы и другое и, как передают, обращаясь к ней со словами, производил очищения, изгонял чуму, отводил бури от городов, заслуживающих того, чтобы им была оказана помощь.167 (92) В самом деле, мы знаем, что Лакедемон после произведенного им в этой земле очищения уже не заражался чумой, тогда как прежде эта болезнь часто поражала его из-за тяжелого воздуха в том месте, где он расположен: над ним возвышаются Тайгетские горы, рождающие сильное давление168. Абарид также очистил и Кносс на Крите. Приводят и другие примеры Абаридовой способности очищать. Пифагор же, приняв стрелу и не удивясь ей и даже не спросив, почему тот дарит ее, но ведя себя так, как будто он действительно бог, и в свою очередь, отведя Абарида в сторону, показал свое бедро из золота, безобманную примету,169 перечислив ему одно за другим все, что хранится в храме Аполлона у гиперборейцев, и представив тем самым убедительное подтверждение правильности уподобления его Аполлону, прибавил, что он пришел для служения и делания добра людям, а образ человека принял для того, чтобы они не смутились и не стали бы избегать обучения у него, почувствовав отчуждение к высшему существу. Затем он велел Абариду остаться и помогать ему исправлять души учеников, золото же, которое тот собрал, приобщить к имуществу его учеников, которые под влиянием его речей поступали таким же образом, дабы подкрепить основоположение, гласящее "у друзей все общее", делом. (93) Когда он остался вследствие происшествия, которое мы только что описали, Пифагор в сжатом виде изложил ему учение о природе и о богах и вместо искусства наблюдения за внутренностями жертвенных животных научил его способности предвидения с помощью науки чисел, полагая, что она — более ясная, более возвышенная и более родственная числам богов170. Пифагор также дал Абариду и другие соответствующие его природе наставления. Но вернемся к тому, о чем шла речь: к тому, как Пифагор стремился исправить нрав каждого человека по-разному, в зависимости и от природы, и от возможностей этого человека. Итак, все его подобные приемы в памяти людей не сохранились, да и о тех, что сохранились, рассказать нелегко. (94) Мы приведем лишь немногие и самые известные образцы пифагорейского метода обучения и сохранившиеся воспоминания об образе жизни этих Мужей.

ГЛАВА XX

Итак, проводя испытание, первое, на что он обращал внимание, это могут ли поступающие в учение "хранить безмолвие" (ибо именно этим термином он пользовался171), и наблюдал, способны ли учащиеся молчать и хранить в тайне все, что ни услышат, затем, скромны ли они; и он больше ценил в них стремление молчать, чем говорить. Наблюдал он и за всем остальным в их поведении: не отдаются ли они безоглядно страстям и желаниям, и всегда обращал пристальное внимание на подобные вещи, например, как они проявляют себя в гневе или когда вожделеют чего-либо, склонны ли к ссорам и честолюбивы или нет и как ведут себя при вражде или дружбе с кем-либо. Когда же, внимательно рассмотрев все это, он приходил к выводу, что они пригодны благодаря своим хорошим нравам, он проверял после этого их способности к заучиванию и запоминанию: во-первых,могут ли они быстро и осмысленно схватывать сказанное, во-вторых, сопутствует ли [этому схватыванию] некое любовное и целомудренное отношение к тому, чему их учат (agaphsiz kai swjrosunh proz ta didaskomena). (95) Ибо он исследовал предрасположенность их природы к смягчению, называл же он это [действие смягчения] "укрощением"172. Дикость же он считал несовместимой с подобным направлением, потому что дикость влечет за собой бесстыдство, непристойность, распущенность, бестактность, непонятливость, неподчинение власти, непочтительность и другие, связанные с ней и противоположные мягкости и кротости, пороки. Итак, при испытании он исследовал именно эту предрасположенность к смягчению, развивал ее в учениках посредством упражнений, отделял приспособленных к восприятию благ исходящей от него мудрости и таким путем стремился возвести их к достоверному знанию. Если же он видел, что человек неприспособлен к этому [воздействию], он отказывал ему, словно тот был иноплеменник и чужеземец.