Данил Корецкий - Допрос с пристрастием

• Название: Допрос с пристрастием
• Автор: Данил Корецкий
• Жанр: Боевик

Легендарный Лис возвращается!

Самый известный роман классика отечественного детектива Данила Корецкого, наконец-то, получил продолжение. «Антикиллер» и «Антикиллер-2» — книги, которые есть в каждом третьем российском доме. «Антикиллер-3», безусловно, самая долгожданная новинка этого года.

Мир Тиходонска мало изменился: воры и бандиты, разборки и перестрелки, продажные чиновники и алчные московские дельцы, поставившие целью скупить весь город и хладнокровно устраняющие всех, кто этому мешает: от мэра до преступного авторитета. На пути захватчиков становится гроза криминала Лис — Коренев. Новые времена еще более жестоки и беспредельны. Но и Лис теперь уже не тот, что прежде. Дело даже не в том, что майор Коренев стал подполковником, начальником основного отдела РУБОПа. Теперь, кроме природного хитроумия и умения плести сложные оперативные комбинации, у него в руках рычаги управления глубоко законспирированной бандой, унаследованной от убитого Колдуна.

---

Я бросил мать, а сам на улицу пошел…

А эта улица дала мне кличку вора,

Так постепенно до решетки я дошел…

Блатная песня

За а прошедшие годы набережная здорово изменилась. Толпы гуляющей публики, запахи шашлыка и громкая музыка, которая со времен советской власти считается показателем полноценного отдыха освобожденного пролетариата. Почему-то преобладали восточные мотивы, как будто здесь проводили время сбросившие оковы ливийские рабочие. И действительно, смуглых лиц было немало, хотя их носители вряд ли имели отношение к Ливийской Джамахирии, да и к пролетариату тоже. На каждом шагу раскинулись закусочные, кафе и рестораны, причем везде лилось рекой пиво, хотя во многих не было ни воды, ни туалета, в связи с чем власти ежегодно грозили закрыть антисанитарные «времянки», но в результате их количество только увеличивалось.

Припаркованные вдоль проезжей части машины сверкали лаком, вдоль узорчатой чугунной решетки стояли рыболовы, забросившие удочки в мутные воды Тихого Дона. Над всем этим нависал Южный мост, изящной стрелой перекинувшийся с правого, европейского берега, на левый, азиатский, и открывающий путь на Кавказ и в Закавказье.

— Ну, чего, ловится? — по-свойски спросил прохожий у одного из рыболовов.

Тот нехотя махнул рукой.

— Пара подлещиков. Проходи, папаша, не спугни фарт…

— Фарт — дело серьезное, — согласился прохожий и медленно двинулся дальше.

Ему было сорок пять лет, и на «папашу» он бы, конечно, не тянул, если бы вел здоровый образ жизни, посещал фитнес-центр и одевался в фирменных бутиках. Но ни того, ни другого, ни третьего человек не делал. Редкие седоватые волосы, покатый лоб, морщинистое лицо, отеки под глазами, пористая бледная кожа, выраженные красные прожилки на картофелеобразном носу, большие, оттопыренные уши… Даже начинающий терапевт определит по этим признакам некачественное питание, злоупотребление спиртными напитками и длительное пребывание в спертой атмосфере замкнутых помещений. И окажется прав: прохожий много лет провел в ИБС,[14] тюрьмах и колониях, где одинаково напряженно как с качественными продуктами, так и с чистым воздухом.

Зато про фарт опытный вор по кличке Клоп знал не понаслышке. Например, почти новый, хотя и мятый клифт[15] он выиграл в карты, а неношеные шкары[16] шопнул на рынке. Уже шесть раз он выскакивал из ИБС и СИЗО за недоказанностью, и собратья по ремеслу считали, что фарт Клопу так и прет.

Вдали показался желтый «уазик», и он поспешно отвернулся, облокотился на чугунную ограду, сделав вид, будто любуется плывущими по реке корабликами. Когда патруль проехал, он двинулся дальше, а войдя в тень моста, свернул с асфальта набережной и принялся карабкаться на поросший бурьяном и амброзией косогор. Потом начались густые заросли высаженного им же самим шиповника. Естественный колючий забор закрывал вход в жилище от посторонних глаз и представлял труднопроходимое препятствие для случайных гостей. А неслучайные знали, что возле несущей опоры имеется небольшой просвет. Привычно протиснувшись сквозь заросли, Клоп оказался там, где бетонное тело моста соединялось с правым берегом. Здесь, в серой трехметровой стене раньше имелось отверстие, но теперь оно было закрыто железной дверью со строгой надписью: «Посторонним вход запрещен». Надпись сделал сам Клоп, поэтому она была немного кривоватой, но свою роль выполняла, придавая двери официальность.

Отперев «сельмашевский» замок большим, двухбородковым ключом, показывающим, что его владелец не относится к категории «посторонних», Клоп вошел внутрь, закрыл скрипучую дверь и запер ее на задвижку.

— Надо смазать, — по-хозяйски подумал он, по крутой лестнице пробираясь в недра моста.

Мало кто, кроме специалистов, знает, что в мостах перебрасывают через реки электричество, воду, телефонную связь, иногда газ… Кроме того, для снижения веса и упрочения конструкции мосты обычно строят полыми внутри. Полости эти называются технологическими камерами, которые последние три года служили Клопу квартирой, а следовательно, превратились в комнаты. В самой большой — метров на двенадцать, он настлал деревянный пол, подключившись к кабелю, провел себе свет, на зиму поставил мощный «козел», изготовленный из асбестовой трубы, обмотанной толстой проволокой, и даже плоский телевизор с большим экраном. И пол, и стены покрывали ковры, ковры висели на дверных проемах, и спал Клоп на ложе из положенных друг на друга ковров. Их Батон с корешом по запарке вывезли с небольшого склада, а когда рассмотрели, то оказалось, что на всех одинаковый старомодный рисунок — олень на фоне леса. Сбывать такой приметный товар было стремно,[17] вот Батон и подогнал их Клопу. Бетонное логово сразу стало уютным и богатым, похожим на пещеру Али-Бабы. Правда, без сокровищ.

Зато со всеми удобствами. Васек Слесарь врезался в водопроводную трубу, и в одной из «комнат», поменьше, Клоп обустроил душевую, пока летнюю, с холодной водой, но он надеялся поставить электрический нагреватель. Чтобы не дуло и не лилось вниз, он забил все дренажные отверстия, выложил цементом направляющую канавку. Теперь вода стекала в какую-то дыру и исчезала в неизвестном направлении. В дальней комнате быт устроен туалет: над расширенным дренажным отверстием Клоп поставил ящик на манер стульчака, точь-в-точь как в средневековых рыцарских замках. Только там испражнения падали на крепостную стену, а здесь — в Дон, надо было только следить, чтобы не попасть на какой-нибудь пароходик…

Массивное основание моста постепенно поднималось, анфилада комнат становилась все ниже и ниже, а потом переходила в туннель — метр на полтора, в котором проходили все коммуникации и по которому можно было на четвереньках перебраться на Левый берег.

Клоп быт доволен своим жилищем, правда, днем здесь досаждали постоянный гул и вибрация от плотного транспортного потока, но привычное ухо старого вора как бы отключало посторонние звуки. К тому же он не быт большим домоседом, а ночью шумы практически сходили на нет.

Снизу раздались глухие удары — кто-то колотил в дверь. Клоп знал — кто. По крайней мере думал, что знал, потому что ждал Батона.

«Звонок надо провести, — подумал он, включая фонарь и спускаясь по пологим, мало приспособленным для ходьбы ступеням. И тут же одернул сам себя: — На кой ляд он тут нужен? У меня не притон и не катран.[18] На хер мне вообще эти гости… Если бы не Михалыч…»

Стук не прекращался. Надо будет просверлить дырочку, чтобы видно было, кто там толчется…

Вздохнув и взявшись левой рукой за задвижку, правой Клоп уцепил маленький, но острый плотницкий топорик.

— Ну, кому так не терпится? — недовольно спросил он, перехватывая топорик поудобней: Батон не должен так колотить, он мужик степенный.

Но за дверью действительно стоял Батон, и он действительно не стучал, а стучал Черкес, которого Клоп не звал и не ждал. У него сразу испортилось настроение. Хотя с Черкесом они чалились на иркутской пятой зоне, но Клоп очень не любил неожиданностей.

— Где ты такую дверь надыбал? — широко улыбаясь, спросил Черкес. — Ее и динамитом не пробьешь!

— А ты что, стал динамитом работать? — вопросом на вопрос ответил Клоп, продолжая стоять в проходе и щурясь на незваного гостя.

— Чего стоишь, как вертухай на шмоне? — Батон тряхнул огромной сумкой. Послышался характерный стеклянный звон. — Заводи в хату!

Клоп пожевал губами и незаметно поставил топорик на место.

— Ну, заходите, — пересиливая себя, наконец, выдавил он.

В конце концов, эти двое четыре года жили с ним, в одном бараке, даже кушали вместе.[19] Черкес как-то раз впрягся за него во время «разборки» с дагестанскими наркоторговцами и заточкой проткнул одному дагу обе щеки. Да и вообще — за колючкой все на виду. Скрытая гниль, если она сидит в человеке, рано или поздно вылезает наружу. Но за Батоном и Черкесом косяков не числилось, они считались правильными пацанами. А то, что Батон привел кореша без спроса, так никакой подлянки в этом, скорей всего, нет.

Клоп повел гостей в свое убежище. Ему не нравилось, когда сюда приходят посторонние. Да и «дела» ему давно надоели. Много лет он работал на износ, бился на двух фронтах и очень сильно устал. Хотелось отдыха, покоя, одиночества. Если бы не просьбы Михалыча, он бы просто гулял по набережной, может, попробовал бы ловить рыбу, спокойно смотрел телевизор и никаких пришельцев к себе не пустил, будь они хоть трижды «семенники»…

В узких коридорах едко пахло бетонной пылью, осенью и зимой здесь царил запах сырости. Но человек ко всему приспосабливается. У него диапазон выживаемости, как у крысы.

Когда зашли в «жилую комнату», Черкес покрутил головой, демонстрируя орлиный профиль. За тонкий загнутый нос, узкие жгуче-черные усы, пристальный взгляд черных цыганских глаз он и получил свою кликуху.