Эмилия Остен - Честь и лукавство

• Название: Честь и лукавство
• Автор: Эмилия Остен
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-37003-0

Находясь в трудном материальном положении и не желая быть обузой для семьи, Эмма вынуждена согласиться на брак с богатым, но старым графом Дэшвиллом. Юная девушка готова следовать данным перед алтарем клятвам и посвятить уходу за больным мужем всю свою жизнь. Однако новоявленный супруг предлагает ей такое, что Эмме не остается ничего иного, как сначала воскликнуть: «Это просто чудовищно!», а затем согласиться с правотой графа…

Литературная обработка Н. Косаревой.

---

Больше всего мне понравилась небольшая ротонда, окруженная с трех сторон кустами сирени. Она находилась на склоне холма и с фасада была открыта, сидя в ней летним днем, наверное, очень приятно смотреть на прохладную гладь реки и зеленые луга за ней.

Совершенно очаровал меня также маленький грот, спрятанный в той части парка, которая была оформлена под девственный лес. В гроте стояла старинная мраморная скамья, посередине бил небольшой фонтан. «Здесь, наверное, хорошо сидеть, грустя о несбывшихся мечтах, и грезить наяву», – подумала я, разглядывая покрытые мхом стены.

Мне было о чем грустить, но вот о чем грезить – я не могла придумать. Воображение подбрасывало разные идеи, но здравый смысл упорно твердил, что в моем положении нет места грезам, все, о чем я могла теперь мечтать, – это что члены моей семьи будут здоровы и счастливы, а я сама смогу прижиться здесь и не зачахнуть от тоски. Я вернулась домой в задумчивости. Стоя у высокого окна в холле, я смотрела, как капли дождя падают на широкое крыльцо…

– О чем вы задумались, дорогая? – послышался позади меня голос графа. – Обед будет через час, и за это время, надеюсь, я успею показать вам комнаты, наиболее любимые мною, если вам будет угодно последовать за мной.

– Я думала о дожде, – рассеянно ответила я, все еще глядя в окно, – но я с удовольствием пройдусь с вами по дому.

– В таком случае сначала предлагаю осмотреть бальную залу и большие гостиные. Картинную галерею можно оставить на потом, сегодня солнце уже не в том положении, когда лучше всего смотреть на картины. Вы играете на музыкальных инструментах?

Граф предложил мне опереться на его руку и повел по лестнице в ту часть дома, где я еще не побывала.

– Совсем немного, меня учили в пансионе, но дома возможности упражняться не было.

– У меня прекрасный музыкальный салон, где вы можете играть, сколько захотите, а также светлая мастерская для занятий живописью. Мои предки уважительно относились к искусствам, и сам я в молодости грешил наивными виршами и романтическими пейзажами.

Огромная бальная зала могла бы привести меня в восторг, если бы не следующее соображение: ею вряд ли пользуются при нынешнем владельце чаще раза-двух в году. Я еще помнила рождественский бал в городском доме графа, по веселью его можно было сравнить с воскресной проповедью. Большие гостиные и курительная комната рядом с залом впечатляли своей изысканностью, но не давили на посетителя роскошью. Здесь, как и повсюду в доме, все находилось в полной готовности на случай приезда неожиданных гостей. Для приезжающих с визитами была отведена небольшая уютная комната для приемов с широким балконом, где под зонтиком стояли плетеные кресла и столики и наверняка приятно было пить чай со льдом в летнюю жару. Час пролетел незаметно, пришла пора переодеваться к обеду, а я увидела лишь небольшую часть здания.

– Не хотелось бы показаться вам хвастливым стариком, но я горжусь своим жилищем, – сказал граф, когда мы уже сели за стол, – и мне интересно ваше мнение о доме, который отныне стал и вашим. Может быть, стоит что-то переделать?

– Дом просто великолепен, я бы не добавила и не убрала ни одной детали в его убранстве, – искренне ответила я, – но я еще многого не видела.

– К сожалению, я не смогу продолжить нашу экскурсию, но миссис Добсон охотно покажет вам все, чего вы еще не видели. Историю поместья она знает так же хорошо, как и я, ведь она родилась здесь, ее семья уже двести лет служит у Дэшвиллов. Что касается меня, я завтра покину вас, у меня есть дела на севере.

– Вы уезжаете, едва приехав? – Я и не подумала скрыть свое удивление.

– Моей целью было доставить вас сюда, а теперь я удаляюсь. Вам нужно привыкнуть слишком ко многому, и я не хочу вам мешать.

– Я не понимаю вас, сэр, – честно призналась я.

– На вас свалилось так много всего непривычного: новые обязанности, новый дом, новые люди вокруг вас. Я думаю, будет лучше, если вы будете входить в незнакомую жизнь размеренно, постепенно осваиваясь с ролью хозяйки.

– Но я полагала, что девушка должна сначала справиться с ролью жены, – возразила я, тут же обругав себя в душе за бестактность.

Граф невесело улыбнулся:

– Я думаю, не в нашем случае. После разговора, так взволновавшего вас, лучше будет, если вы немного отдохнете от меня, поразмыслите обо всем спокойно. Осмелюсь надеяться, вы полюбите Эммерли так, как люблю его я…

– И когда вы намерены вернуться? – Я действительно почувствовала облегчение от того, что графа какое-то время не будет рядом.

– Недели через три. Думаю, за это время вы успеете принять решение касательно нашего будущего. Ваша молодость и живость характера помогут вам приспособиться к новому ритму жизни, а несвойственная вашему полу и возрасту рассудительность сделает вас чудесной хозяйкой.

– Вы мне льстите, я совершенно не представляю, как управлять большим домом, да и ваша экономка вряд ли позволит мне отдавать бестолковые распоряжения. – Я пропустила мимо ушей напоминание о том, что должна принять решение.

– Вы не стесняйтесь миссис Добсон. Она только кажется суровой, а на деле очень добра и предана нашей семье, а так как вы теперь ее часть, значит, и вам также. Она любит порядок во всем и с давних лет пеняет мне, что я не женюсь, заменив мне в этом бедную матушку.

– Ну что же, надеюсь не показаться ей полной дурочкой по части ведения хозяйства.

– Вы никому не можете показаться дурочкой, дорогая. В ваших глазах светится ум, и это вас не портит. – Граф улыбнулся и добавил: – Я вернусь как раз к открытию летнего сезона в Бате, и мы с вами отправимся туда. Мне полезны воды, а вы окунетесь в удовольствия светской жизни. Там почти каждый день бывают балы, катанья, пикники, и вам все это наверняка понравится.

– Я могу лишь повторить, что вы очень добры ко мне.

– К вам нетрудно быть добрым, но не забывайте, что я все еще надеюсь на жертву с вашей стороны. Но не будем пока об этом…

За столом стало тихо, я не хотела поддерживать беседу в данном русле, опасаясь, что не сдержу гнева и наше хрупкое перемирие с графом прервется.

Остаток дня я провела в своей комнате для рукоделия за изучением модных журналов. Никто не явился с визитом, и граф тоже не беспокоил меня.

Уютная комнатка полюбилась мне сразу же, она была похожа на тихое пристанище, в котором бедная героиня романа преклонила усталую голову после всех треволнений…

Правда, мой роман едва успел начаться, а мне уже требовалось пристанище, и это давало мне повод представлять себя какой-нибудь Агнес Грей или незнакомкой из Уайтвелл-холла, чьи горести на первых страницах делают полнее их счастье в финале романа.

Глава 7

Следующий день прошел почти так же. После завтрака (довольно позднего) я в одиночестве прогуливалась по аллеям, после обеда сидела в беседке, глядя на реку. Граф уехал рано утром, и я старалась не вспоминать о его существовании. Тем временем прибыла Джейн, и вечер прошел в приятной болтовне двух молодых девиц.

Назавтра я выполнила свое решение встать рано утром, но вместо того чтобы пойти гулять, отправилась в картинную галерею, которая занимала целое крыло в третьем этаже здания. Окна были расположены так, чтобы картины освещались наилучшим образом. Даже мне вскоре стало ясно, что они великолепны, а знатоки, наверное, готовы были бы платить по пять фунтов за посещение галереи, вздумай граф таким образом улучшить свое состояние. Больше всего меня привлекали пейзажи, однако я довольно долго простояла перед портретом первой Эммы Дэшвилл, основательницы рода. Старинный портрет сохранился в прекрасном состоянии, за ним явно тщательно ухаживали. Он висел так, чтобы на него не падали прямые солнечные лучи (очевидно, граф следовал новой теории о том, что они убивают картины), но в то же время сразу привлекал внимание всякого, вошедшего в галерею через любую из трех ее дверей.

Нежное лицо Эммы Дэшвилл было задумчиво, но в глазах светилось лукавство и явное самодовольство. Еще бы – столь счастливо избежать брака, зачастую кончавшегося эшафотом, и при этом сохранить милость короля и преклонение супруга могла в те годы, да и теперь, только выдающаяся женщина. Платье Эммы казалось довольно смелым для того времени, но прекрасная графиня явно не была в плену у этикета, напротив, стремилась сама устанавливать стиль придворной жизни, зная, что ей простится все.

В последующие годы я часто приходила к ее портрету, отдавая себе отчет в том, что хочу почерпнуть у нее долю душевных сил и оптимизма, но в это первое посещение я только завидовала этой красавице, получившей в жизни все, что ей хотелось.

У этого портрета меня и обнаружила миссис Добсон. Она зорко посмотрела на меня и произнесла:

– Завтрак на столе, мэм.

– Благодарю вас, миссис Добсон. После завтрака я хотела бы съездить в городок, который видела по дороге сюда, можно ли подать коляску?