Сергей Донской - Живешь только трижды

• Название: Живешь только трижды
• Автор: Сергей Донской
• Жанр: Шпионский детектив
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-09497-0

Кавторанг Малютин дезертировал с подводной лодки да еще прихватил с собой сверхсекретный прибор «Флексадром», чтобы продать его иностранной разведке. Изловить его поручили не кому-нибудь, а самому крутому спецу ФСБ капитану Бондарю, которого сослуживцы называют «наш Джеймс Бонд». Но как только он вышел на кавторанга, оказалось, что за ним стоит Служба безопасности Украины, которая тоже не прочь заполучить прибор в свои руки. А ей уже перешла дорогу преступная группировка, нанятая иностранной разведкой. Вот и попал Бондарь в заваруху: с одной стороны, сотрудники чужой спецслужбы, с другой – вооруженные до зубов бандиты…

---

– Моей душе угодно выпить пять капель водочки или коньячку, – чистосердечно признался Костя.

– Музыкой нужно наслаждаться на трезвую голову, – сказал Бондарь, дивясь тому, как наставительно звучит его голос.

– Музыкой? Наслаждаться?.. Гм. – Костина физиономия приняла озадаченное выражение. В этот момент он напоминал большущего пса, которому предложили полакомиться пластмассовой косточкой. Но неожиданно в его глазах вспыхнули искорки самого живого, неподдельного интереса. – Послушай, – сказал он, указывая на базуки, – сколько на этих балалайках струн? Никак не могу сосчитать.

– Четыре двойных, – ответил Бондарь, не понимая, куда он клонит.

– Зачем двойные? – изумился Костя.

Тут Бондарь вспомнил о мотке стальной струны, неизменно хранящемся в кармане напарника, и догадался, что этот неожиданный интерес носит чисто профессиональный характер.

– Греки, – сказал он, скрывая улыбку, – очень эмоциональный народ.

– Ну и что?

– А то, что они не умеют рассчитывать силы. Обычные струны у них рвутся.

– В моей практике, – с достоинством произнес Костя, – такого ни разу не случалось, веришь?

Расхохотаться во весь голос Бондарю помешало появление официанта, важно подплывшего к столу. Блокнот он держал не на весу, а на собственном животе, выпяченном как бы специально для этой цели. Заказав ужин, напарники обменялись быстрыми взглядами, и Бондарь, проклиная собственную мягкотелость, попросил принести вина.

– Какого именно? – спросил официант.

– Белого, – решительно произнес Костя.

– «Алиготе»? «Ркацители»? «Монастырская изба»?

– Сухого и десертного не надо. Нормальное тащи. Мадеру там, херес, портвейн…

– Все три наименования? – оживился официант.

– Бутылки «Кокура» будет вполне достаточно, – вмешался Бондарь, наградив Костю испепеляющим взглядом.

– Чего ты вызверился, командир? – обиженно спросил тот, когда официант унес свой живот в направлении кухни. – Я же просто перечислял.

– Знаем мы эти перечисления, – проворчал Бондарь, закуривая сигарету. Во рту у него было сухо, как в Сахаре, и он совершенно точно знал, что парой бокалов вина утолить эту жажду не удастся. Но он надеялся, что сегодня ночью ему и Косте понадобятся трезвые головы. При мысли об этом на сердце у Бондаря потеплело, а дым от, конечно же, фальшивого «Монте-Карло» показался ему значительно ароматнее, чем обычно.

* * *

Не прошло и пятнадцати минут, как были поданы блюда, именовавшиеся в меню «бiточки по-сiлянськi з картоплею а-ля Нотр-Дам де Пари». Нотрдамские биточки представляли собой пережаренные комки мяса, обильно политые бурым соусом. В качестве «картопли» выступали две порции пюре, украшенные цветными точками моркови и горошка. Соус, растекшийся по тарелкам, грозил подмыть картофельные возвышения. Это походило на строительную площадку с горами песка, утопающими в лужах.

– Приятного аппетита, – сказал Бондарь Косте, прежде чем отправить в рот первую порцию подмокшего пюре.

– Тем же концом по тому же месту, – вежливо отозвался тот.

Едва они успели сделать по глотку вина, как на сцене появился греческий оркестр, состоящий из пятерых мужчин разного возраста.

– Кто из них Ариана? – осведомился Костя. – У греков принято давать мужикам женские имена?

Музыканты принялись настраивать аппаратуру и инструменты, переговариваясь между собой приглушенно, но очень оживленно.

– Между прочим, – сказал Бондарь, рассеянно наблюдая за оркестром, – твой дед по отцовской линии был чистокровным греком. Я сам читал твое личное дело. Стыдно не знать историю своих предков.

Костино лицо потемнело:

– Если ты читал мою биографию, то должен помнить, что папаша с мамашей бросили меня на произвол судьбы, когда мне было полтора года. История таких предков мне до задницы. Как по материнской, бля, линии, так, бля, и по отцовской. – Опустошив свой бокал, Костя проглотил очередной биточек, после чего неожиданно попросил: – А вообще расскажи мне про греков. Ни хрена о них не знаю, веришь? Девушки спрашивают меня: «Что у тебя за фамилия такая чудная?» А я только глазами хлопаю.

Бондарю не составляло никакого труда припомнить несколько фактов из истории крымских греков. Они начали колонизацию полуострова еще в шестом веке до нашей эры, создав тут Боспорское государство и Херсонесскую республику. Потом их поперли к чертовой матери, и они носа не смели высунуть из своей Эллады. Основу же современной греческой общины составил особый батальон, принявший участие в Крымской войне, а затем оставленный Потемкиным для охраны крымского побережья от Севастополя до Феодосии. Ветераны были поселены в Балаклаве и близлежащих деревнях, за что их стали называть балаклавскими греками.

Во время депортации 1944 года около четырнадцати тысяч обрусевших эллинов турнули из Крыма за пособничество немецким оккупантам. Потом к власти дорвался Никита Хрущев, и с греков сняли позорное клеймо предателей, а их гражданские права были частично восстановлены. Ничего удивительного в том, что они поспешили возвратиться на полуостров, где им было гораздо комфортнее, чем в Сибири.

– Южная кровь, – прокомментировал Костя, явно прислушиваясь к бурлению в своих жилах. – А я-то думаю, отчего мне так нравится в Крыму? Вот оно что. Я, наверное, родом отсюда. Этот самый… бакалавр.

Утопив усмешку в бокале вина, Бондарь продолжил:

– Вообще-то балаклавские греки никогда не отличались особой воинственностью. Занимались мирным трудом, пахали землю, растили виноград, держали кофейни, ловили рыбу…

– С этим все ясно, – перебил рассказчика заскучавший Костя. – А как насчет гречек… то есть гречанок? Они красивые?

Он бросил взгляд на сцену, где не происходило ничего интересного. Пятеро музыкантов наигрывали что-то меланхолическое, если не сказать заунывное. Певица по-прежнему отсутствовала, предоставляя домысливать свою внешность. К сожалению, в архивах ФСБ не было фотографии Арианы Патричи, так что Бондарь понятия не имел, как она выглядит. Вкусы старпома Малютина были для него загадкой. Оставалось надеяться, что он не стал бы крутить любовь с какой-нибудь носатой страхолюдиной.

– Не раскатывай губы, – посоветовал Бондарь Косте. – Охмурить крымскую гречанку с наскока у тебя вряд ли получится.

– Почему это? – обиделся тот. – На меня каждая вторая баба западает.

– Гречанки относятся к той половине, где тебе ловить нечего.

– С чего ты взял?

– Как правило, они замкнуты и целомудренны, – пояснил Бондарь. – Традиции у них такие, ничего не попишешь. Кухня, детская да супружеская спальня – вот где проходит жизнь гречанки. Так повелось с древности. Единственным местом вне дома, где их могли увидеть посторонние мужчины, был колодец, куда они приходили, чтобы набрать воды и поболтать с подругами. – Бондарь закурил и выпустил пару дымных колец. – Могу представить себе, сколько любопытных увивалось там. Путешественники, описывая балаклавских гречанок, не скупились на эпитеты. Они находили их настолько прекрасными, что сравнивали их облик с изображениями Богородицы на старинных византийских иконах.

– Неправильная твоя теория, – сказал Костя, когда Бондарь умолк.

– Почему?

– Потому что она расходится с практикой.

– Откуда тебе это известно? – удивился Бондарь.

– А ты посмотри на сцену, – предложил Костя. – Богородицами там и не пахнет.

* * *

Бондарю стоило немалых усилий не разинуть рот, когда он повернулся в указанном направлении. К оркестру присоединилась не одна певица, а сразу две: черноволосая и светловолосая.

Брюнетка была выше и стройнее – с узковатыми, на взгляд Бондаря, бедрами, но зато с эффектным бюстом. Ее густые блестящие волосы были собраны в пучок, колышущийся над головой причудливым черным плюмажем. Платье брюнетки представляло собой стилизованную тунику, открывавшую загорелые колени, а макияжа она израсходовала столько, что ей позавидовала бы любая афинская гетера, вышедшая на ночную охоту.

– Ну и как она тебе? – поинтересовался оживившийся Костя.

– Высоковата, – ответил Бондарь. – Метр семьдесят восемь без каблуков, не меньше.

– Да я не про брюнетку. Ты только погляди на вторую цыпочку.

Бондарь заставил себя перевести взгляд на блондинку. Полноватая, но энергичная и очень миленькая, она то и дело поправляла бретельки платья, которые якобы норовили соскользнуть с плеч. Из-за этих манипуляций глаза всех мужчин невольно задерживались на ее открытом декольте, и интересовал их вовсе не золотой крестик, поблескивающий в ложбинке между грудями.

Блондинка сидела в центре, закинув ногу за ногу и переговариваясь то с подругой, то со своим ближайшим соседом, тучным лысеющим скрипачом. Двое мужчин с базуками косились на трусики брюнетки, просвечивающие сквозь ткань платья. Барабанщик возился со своей установкой. Пианист перебирал клавиши, наигрывая какие-то джазовые мотивы.