Владимир Моисеев - Боконист

• Название: Боконист
• Автор: Владимир Моисеев
• Жанр: Фэнтези

Его считали волшебником, киллером, врагом рода человеческого, а он был простым исследователем, реализовавшим нуль-транспортировку.

---

– Ну, ну, повышайте, – выдавил из себя Конев и отправился в свой кабинет изучать должностные инструкции.

После тяжбы вокруг кресла Конев стал смотреть на Виктора так, словно хотел своим взглядом просверлить в нем дырку. Сотрудники сочувственно покачивали головами, а один, самый смелый, прямо сказал: "Не сложились у вас отношения с начальством, не сложились. Не любит вас господин Конев. Как же вы дальше жить собираетесь"? Виктора неприязнь Конева, напротив, забавляла. Пускай завидует. Зато теперь можно посидеть на рабочем месте с удобством. И думается хорошо… А насчет любви… На работу ходят, чтобы работать. Личным чувствам дают волю совсем в других местах.

Виктор достал из портфеля тетрадь, раскрыл ее и попытался составить план действий… Теперь можно было и подумать…

Сначала он попытался найти ответ на вопрос, можно ли считать Конева ранг-рангом? Так Боконон называл людей, которые отваживают других от определенного образа мыслей примером своей собственной ранг-ранговой жизни, доводя этот образ мысли до абсурда. Ответ был очевиден. Нет. Конечно, Конев не ранг-ранг, поскольку и в кошмарном сне Виктор не мог признать его членом своего карасса, как, впрочем, и любого другого.

– Виктор Сергеевич, – немедленно раздался до боли знакомый голос Конева. – Можно ли вас оторвать от дела?

Правильно говорят, не поминайте всуе. Виктор рассчитывал, что ему удастся пару дней отсидеться за компьютером, не привлекая к себе лишнего внимания и не вступая в разговоры с этим человеком. Не вышло.

– Слушаю вас, Борис Георгиевич.

– Отмечаете ли вы, Виктор Сергеевич, сегодняшний праздник?

– Праздник? Сегодня праздник? – удивился Виктор.

– А как же! День пионерии!

– Хо-ооп! – вырвалось у Виктора. – Да, да, сегодня же 19 мая… Что-то такое припоминаю… Нет, знаете ли, не праздную.

– Разве вы не были пионером?

– Был, – окончательно погрустнев, пробормотал Виктор.

– А сын ваш празднует?

– Нет. И сын не празднует.

– Ну, ну, – проговорил Конев, отворачиваясь.

В его голосе привычно звучала нотка осуждения. Ничто на свете не могло поколебать уверенности Конева в том, что сотрудники его отдела априорно виноваты перед ним и, главное, перед Родиной. Казалось, само их существование, абсурдное и ненужное с начальственной точки зрения, наталкивало его на эту спорную мысль. Но сегодня он превзошел самого себя. День пионерии, надо же такое придумать! Почему Конева заботили столь далекие от тематики учреждения проблемы, Виктор не понимал. Он не удержался и хихикнул.

Его память не сохранила воспоминаний о пионерском детстве. Он не помнил ничего хорошего, впрочем, он не помнил и ничего плохого. Он ничего не помнил. В боконизме объединения подобные пионерии, называют гранфаллонами. С точки зрения Божьего промысла, гранфаллон – это ложный карасс, кажущееся единство какой-то группы людей, бессмысленное по самой сути.

Виктор стал судорожно придумывать свое прошлое. "Наверное, я каждое утро повязывал галстук, и еще раз… в месяц(?) посещал пионерские собрания". Но здесь в его исторических изысканиях был полный провал. Вспомнить, как функционировала пионерская организация, было выше его сил. А вот в пионерском лагере ему не понравилось, это он знал твердо.

*

Виктора совсем не заинтересовала непредсказуемость непосредственного начальника. На свете существовали тысячи более достойных тем для раздумий. Например, судьба таинственного континента Атлантиды. Вот уж загадка, так загадка! Почему, спрашивается, людей так привлекает эта история о бесследно пропавшей земле? Сотни достойных исследователей посвятили свои жизни изнуряющим и безнадежным поискам. Интересно, что они доподлинно знали – предыдущие экспедиции были неудачными. Но чувство обреченности у новых энтузиастов почему-то не возникало. Наоборот, провал предшественников только сильнее подталкивал их на решительные действия.

Наверное, есть в организме у людей что-то, заставляющее их приниматься за решение непосильных задач. Существуют не менее впечатляющие примеры – проблема вечного двигателя или решение Великой теоремы Ферма… Да мало ли экстремальных проблем можно перечислить. Несомненно, что реализация машины времени или нуль-транспортировки задачи из этого ряда.

А ведь иногда подобного рода предприятия заканчиваются несомненным успехом. Пример – Шлиман отыскал свою Трою. А еще ребята до полюсов планеты добрались и на Луну слетали…

Боконисту не надо лишний раз объяснять, что здесь все дело в вампитере. Так в Учении называют ось всякого карасса. Боконон указывал, что вампитером может служить что угодно – дерево, камень, животное, идея, книга, мелодия, святой Грааль. Но что бы ни служило этим вампитером, члены карасса вращаются вокруг него в величественном хаосе спирального облака… А что, неплохие вампитеры – поиски Атлантиды, изобретение вечного двигателя второго рода или реализация нуль-транспортировки! Если бы Виктор мог заниматься своей работой открыто, дело пошло бы веселее. Естественно, не в страховой компании.

Мечты, мечты, мечты… А что – мечтать не вредно, конституцией не запрещено, как любит повторять его приятель Фимка Гольдберг – доморощенный философ, который в последнее время полностью отдался сочинению афоризмов. Они вылетали из него, как из рога изобилия, но поскольку реального рынка сбыта для своей интеллектуальной продукции он найти не сумел, весь поток обрушивался на Виктора. Он, по крайней мере, был в состоянии оценить проделанную Фимкой работу.

– Виктор Сергеевич, вас к телефону.

Виктор схватил трубку, рассчитывая, что сейчас, наконец, услышит голос своего сына Пашки. Парню уже пора научиться пользоваться телефоном. Но это был Фимка Гольдберг, легок на помине.

– Виктор, – взволнованно зашептал Фимка. – Отныне я знаю, что такое – полная свобода. Если позволишь… Абсолютная свобода, это когда ты никому не нужен. Представь, что о тебе никто ничего не знает, от тебя никто ничего не ждет, никто на тебя не рассчитывает и не принимает в расчет, вот ты и свободен.

– Ты сам это придумал?

– Меня давно интересовала эпитафия на могиле Мартина Лютера Кинга, которая гласит: "Свободен, свободен, наконец, я свободен"… Вот образы могилы и абсолютной свободы и сложились вместе. А потом я вспомнил, как ты постоянно твердишь: стереть личную историю, побороть личную значимость, принять ответственность за свои поступки. И получилось то, что получилось. Абсолютная свобода, это когда ты никому не нужен. Что и требовалось доказать.

– Молодец, Фимка, работай дальше.

– Слушаюсь.

Виктор повесил трубку, и попробовал вернуться к своим размышлениям о судьбе таинственной Атлантиды. Но не получилось, он потерял след, забыл, что поучительного пытался отыскать в этой истории. Впрочем, это произошло удивительно вовремя – наступил обеденный перерыв. Пора было отправляться на встречу с Калугиным.

*

Виктор неторопливо вышел из здания, с удовольствием вдохнул свежий воздух, прочищая легкие, вот чего ему не хватало на рабочем месте. Калугина не было видно, пришлось неторопливо прогуливаться возле автобусной остановки, вглядываясь в лица прохожих.

На тротуаре перечирикивались два воробышка. Ругались или радовались прекрасной погоде, разве их поймешь. Солнце поигрывало своими лучиками в луже, из которой расшалившиеся птички пробовали пить, словно пытаясь придушить их спор в зародыше. О чем можно было спорить, что делить, если само солнце пытается помирить глупых воробьев, устроив для них прямо на асфальте дискотеку. Танцуйте, глупыши, радуйтесь жизни, пока на прогулку не вышли игривые охотницы с пушистыми хвостами и не потрепали ваши перышки…

Виктор с детства не любил ждать и теперь с трудом сдерживал раздражение, ему не понравилось, что Калугин опаздывает. Он не сомневался, что обязательно узнает его, в конце концов, десять лет не такой уж большой срок. Виктора тревожило другое – почему-то предстоящая встреча вызывала у него внутренний протест, ему не хотелось разговаривать с этим человеком, давно уже ставшим чужим. Почему так произошло, он не знал, они ведь дружили в студенческие годы. А потом всё куда-то подевалось. Оборвалось за ненадобностью.

Было бы глупо искать во всей этой истории злой умысел. Настоящая дружба – штука сложная, во многом определяемая общностью интересов, устремлений, схожестью ритма жизни, необычайной духовной тактичностью, что ли…

"Наверное, мне стало в его компании скучно", – предположил Виктор и внезапно вспомнил всё. Краска стыда немедленно прилила к его щекам. Он был благодарен своей памяти, которая так долго охраняла его покой, словно бы вычеркнув неприятные воспоминания обо всём происшедшем. Жаль, что не навсегда.

История произошла совершенно дурацкая, без преувеличения можно сказать – позорная. Обычно Виктор старался избегать выяснения отношений и шумных перепалок, но когда пришлось, разошелся ни на шутку и, более того, посчитал, что поступил правильно. По крайней мере, жалеть о случившемся или переживать по поводу своей несдержанности он не собирался.