Сергей Соловьев - История России с древнейших времен (Том 1-29)

• Название: История России с древнейших времен (Том 1-29)
• Автор: Сергей Соловьев
• Жанр: История

«История России с древнейших времен» — фундаментальное издание, в котором подробно освещаются: государственное устройство России, экономика, религия, культура, общественное и революционное движение, внешняя политика и военная история нашего Отечества.

---

Послы Сигизмундовы выговорили, чтоб царь целый год не воевал с королем шведским; но не успели они еще выехать из Московского государства, как Иоанн в надежде на союз с крымским ханом велел своим воеводам возобновить военные действия. Зимою шведы пожгли села близ Ямы и Копорья; летом выслана была против них рать — в большом полку воевода Петр Никитич Шереметев, в передовом — князь Владимир Тимофеевич Долгорукий; этот передовой полк был разбит, Долгорукий попался в плен; с другой стороны, шведы нашали на берега Белого моря, но здесь не имели успеха. А между тем великие московские послы — Салтыков и Татищев отправились в Литву взять с Сигизмунда клятву в ненарушении перемирия, ибо всего больше боялись иметь в одно время дело и с Польшею, и с Швециею. Послам дан был наказ: о корме с приставами не браниться, говорить гладко; объявить, что, несмотря на дурное поведение польских послов в Смоленске, по их жалобе для Сигизмунда короля, государь велел приставов посадить в тюрьму, а воеводу с Смоленска свел и опалу на него положил. Наказано было: беречь накрепко, чтоб король на обеих грамотах крест целовал в самый крест прямо губами, а не в подножье, и не мимо креста, и не носом. В тайном наказе говорилось: «Если захотят Нарву писать в королевскую сторону, то, по самой конечной неволе, давать за Нарву до 20 и до 30000, а по самой неволе и до 50000 золотых венгерских, только бы перемирье закрепить и Нарву написать в государеву сторону; а по самой конечной неволе написать, что и Нарву государю не воевать во все перемирные 12 лет». С послами отправлены были в запас две опасные грамоты на случай, если какие-нибудь именитые люди из Польши или из Литвы захотят отъехать на государево имя. В грамотах говорилось: «Как у нас будешь, и мы тебя пожалуем своим великим жалованьем, устроить велим поместьем и вотчиною и денежным жалованьем по твоему достоинству». Послана была опасная грамота и на доктора, который захочет ехать к государю; в ней заключалось то же обещание и, кроме того, обещался свободный выезд назад. Наконец, послам велено было жаловаться на малороссийских козаков (черкес), которые в степи побивают и в плен берут московских станичников и сторожевых голов, не дают наблюдать за крымцами.

Салтыков и Татищев встретили дурной прием, их задерживали на дороге. Чтоб узнать причину задержки, они напоили шляхтича, князя Лукомского, и тот проговорился, почему их не пускают: король живет в Кракове, и поляки миру не хотят, а литовские паны и шляхта миру рады и хотят, чтоб послы были у короля в Литве, а не в Польше. Из Варшавы послы доносили царю, что король искал причины разорвать перемирие с Москвою для отца своего, короля шведского, и они, послы, по самой конечной неволе дали договорную запись не посылать войска к Нарве во все продолжение перемирия с Польшею. Салтыков и Татищев настаивали, чтоб сначала король подтвердил это перемирие, а потом они поведут переговоры о тех делах, которые не были решены в Москве. Но паны радные сказали им на это: «Мы знаем, для чего вы этого хотите, обманываете нас что глупых пташек: одну поймав, после и всех переловите. Мы вам говорим, что не постановя о всех тех делах, о которых не договорено, перемирья государь сам писать не велит и креста целовать не будет». Паны согласились писать Феодора царем только тогда, когда он уступит королю Смоленск и Северскую землю. На предложение денег за Нарву паны отвечали: «Это не товар; государи великих городов не продают; вот у вашего государя Псков и Смоленск: только б их продали, и мы бы собрали с своего государства деньги большие да за Псков и Смоленск дали».

Московское правительство обязалось не действовать против Нарвы; но это обязательство не препятствовало ему отомстить шведам опустошением Финляндии около Выборга и Або зимою 1592 года. В ноябре того же года умер король Иоанн; Сигизмунд стал королем шведским, но не надолго: во время кратковременного пребывания своего в Швеции для коронации он возбудил против себя народ явною враждебностию к протестантизму, явным нарушением условий, вытребованных у него чинами перед коронациею. Когда Сигизмунд возвратился в Польшу, правителем Швеции остался дядя его Карл, который успел привлечь любовь народную поведением, противоположным Сигизмундову. Король сильно охладел к интересам протестантской, явно враждебной ему Швеции; правитель был занят внутренними делами, приготовлениями к разрыву с племянником; это, разумеется, заставляло обоих желать скорейшего заключения мира с Москвою. Еще в январе 1593 года заключено было двухлетнее перемирие с условием, чтоб каждый владел тем, чем владеет. Послы московские, отправляемые в Литву, давали знать государю, что Сигизмунда бояться нечего, несмотря на то, что он по имени король шведский. Посол Рязанов, бывший у короля в 1592 году, доносил, что Сигизмунда не любят за женитьбу на австрийской принцессе и за то, что несчастлив: как начал царствовать, все голод да мор, что его ссадят с престола и все рады видеть королем царя; только паны боятся, что царь повыкупит у них все города королевские и, которая у них шляхта теперь служит, та у них служить не будет, все будут служить государю. Когда королевский посол Хребтович потребовал, чтоб царь возвратил Сигизмунду города, взятые у шведов, то бояре ему отвечали: «Ты своими безмерными речами большое кроворазлитие всчинаешь; мы идем к государю, а слушать твоих слов нечего, говоришь безделье, напрасно было тебе с этим и приезжать». Тогда Хребтович объявил, что ему велено заключить перемирие на том, что за кем есть, и на то время, на какое заключено перемирие с Польшею. Но царь отвечал Сигизмунду, что относительно Швеции будет держать перемирие только на то время, на какое оно было заключено в 1593 году, то есть на два года.

Пред истечением этого срока, в конце 1594 года, шведские послы — Стен Банер, Горн, Бое — съехались с московскими — князем Турениным и Пушкиным на русской земле у Тявзина, близ Иван-города. Дело началось письменною перебранкою: шведы грозили тем, что у них теперь с Польшею один король; Туренин отвечал: «Хотя Корона Польская и королевство Шведское и в соединенье будут, но нам не страшно, да и писать вам про это с угрозами к нам не годится». Шведские послы требовали опять тех городов, которые были взяты недавно при Феодоре; русские отвечали, чтоб они оставили эти свои непригожие слова, от которых многие крови движутся, и поискали бы в себе дороги к доброму делу. Русские послы требовали сперва Нарвы и Корелы, но потом ограничились одною последнею. Когда шведы упомянули, что в Кореле их правительством сделаны большие укрепления, которые дорого стоили, то московские послы отвечали: «А вам кто велел чужое брать неправдою и, взявши, еще укреплять? Чужое сколько за собою ни держать, и хотя золотым сделать, а потом отдавать же с кровию, да и своего прибавить». Шведы просили за Корелу денег и требовали разорения Иван-города: «И многие жестокие разговорные слова о Кореле с обеих сторон были». Наконец шведы отдали Корелу без денег. Начались переговоры о торговле. Московские послы говорили: «Сотворил бог человека самовластна и дал ему волю сухим и водяным путем, где ни захочет, ехать: так вам против воли божией стоять не годится, всех поморских и немецких государств гостям и всяким торговым людям, землею и морем задержки и неволи чинить непригоже». Шведские послы отвечали: «Мимо Ревеля и Выборга торговых людей в Иван-город и Нарву с их товарами нам не пропускать, потому что море наше и в том мы вольны». Наконец уговорились: для иностранных купцов торговые пристани будут только Выборг и Ревель; одни шведские подданные могут приезжать в Нарву, и торгу быть на нарвской, а не на ивангородской стороне. Между подданными обоих государств торговля вольная; путь чист через шведские владения московским послам в другие государства и послам других государств в Москву; шведы обязаны пропускать без задержки тех купцов, которые из иностранных земель пойдут к царю с товарами, годными для его казны; обязаны пропускать также докторов, лекарей и всяких служилых людей и мастеров, которые пойдут к царю; пленные освобождаются с обеих сторон без окупа и без обмены, кроме тех, которые по своей воле останутся; русским людям вольно посылать людей своих в Шведскую землю отыскивать русских пленных; королю брать дань с лопарей на восточной стороне (Остерботнии) к Варанге, а царю брать дань с лопарей, которые к Двинской и к Корельской земле и к Коле-городу. На этих условиях заключен был вечный мир 18 мая 1595 года.

Сношения с Сигизмундом, как польским королем, были не важны, зная о сильном неудовольствии на Сигизмунда в Польше, московское правительство считало нужным еще усиливать это неудовольствие, указывая панам на унижение, которое терпят их государства от короля. Так, гонец московский в 1594 году говорил панам: «Великий государь наш и все бояре очень удивляются, каким образом Сигизмунд король такие непригожие дела начинает, что такие великие государства, Корону Польскую и Великое княжество Литовское, под Шведское королевство в титуле своем подписал. Ведомо всем, как велики государства Польское и Литовское перед Шведским королевством; Корона Польская и Великое княжество Литовское издавна в равенстве с великими государствами бывают, а Шведская земля не великая, изначала бывала в подданных у датского короля, и были в ней правители, а не короли; короли в ней недавно стали, а ссылались прежние правители с боярами и наместниками новгородскими. Бояре думают, что Сигизмунд король так пишется без совету панов рад, по совету шведских думцев, а шведских немцев неправда вам самим ведома, неправда их во всей вселенной явна».