Джон Апдайк - Кролик разбогател

• Название: Кролик разбогател
• Автор: Джон Апдайк
• Издательство: АСТ МОСКВА
• Жанр: Проза
• Год: 2009
• ISBN: 978–5-403-01515-8

Гарри больше не в силах бунтовать и бороться с судьбой. Он давно уже плывет по течению, наслаждаясь всеми прелестями жизни немолодого и очень состоятельного мужчины.

Любовь сменил случайный секс. Семейная жизнь превратилась в лицемерие. Ненависть к мещанским радостям уступила место жажде накопительства.

Гарри стал завзятым циником, утратив то, что некогда выделяло его из толпы.

Но что скрывается под его показной, нарочитой «обыкновенностью»? Об этом не подозревает даже он сам...

---

— Возможно, она не может сказать, — говорит Тельма, сдвигая ноги и одергивая юбчонку, чтобы хоть немного прикрыть ляжки. Все ноги у нее в крошечных багровых венах, как это бывает у женщин ее возраста, но Гарри непонятно, почему она должна стесняться такого давнего приятеля, как он, да еще с животиком.

— Похоже, он не хочет возвращаться в колледж, — сообщает он ей, — так что, может, его оттуда уже выставили, а он не говорит нам. Но в таком случае разве мы не получили бы письма от декана или чего-то в этом роде? Ты бы видела, сколько писем идет к нам из Колорадо — целый поток.

— Знаешь, Гарри, — говорит ему Тельма, — многие отцы, которых я и Ронни знаем, жалуются на то, что их мальчики не хотят заниматься семейным бизнесом. У отцов на руках дело, а передать его будет некому. Вот это настоящая трагедия. Ты должен был бы радоваться, что Нельсон интересуется машинами.

— Его интересует только их разбивать, — говорит Гарри. — Это его способ мщения. — И, понизив голос, доверительно говорит: — По-моему, беда в том, что всякий раз, когда я, понимаешь ли, спотыкался, он это видел. Кстати, по этой причине помимо всего прочего я и не хочу, чтобы он был рядом. И маленький прощелыга это знает.

Ронни Гаррисон приподнимает голову и кричит:

— Что этот проныра пытается тебе внушить, а, лапочка? Не давай ему себя обкрутить!

Тельма, откликнувшись на замечание мужа рассеянной улыбкой, напрямик говорит Гарри:

— Я думаю, дело скорее в тебе, чем в Нельсоне. А не могут у него быть неприятности с какой-нибудь девчонкой? У Нельсона.

Может, выпить еще джина с тоником, думает Гарри, чтобы прогнать легкую головную боль, которая начинает его донимать. Когда он пьет среди дня, у него всегда такое бывает.

— Не представляю себе, какие тут могут быть неприятности. Эти ребята нынче прыгают из одной постели в другую, как кузнечики. К примеру, эта девушка, которую он привез с собой, Мелани, между ними, похоже, вообще ничего не было, к концу они стали даже просто грубить друг другу. А она, надо же, по-дурацки втюрилась в Чарли Ставроса.

— Почему — «надо же»? — Она улыбается уже не так рассеянно, скривив тонкие губы, давая тем самым понять, что знает о романе, который Чарли крутил с Дженис в ту пору, когда этого клуба еще не было.

— Да потому, что он ей в отцы годится — это во-первых, и он одной ногой в могиле — это во-вторых. Мальчишкой он перенес ревматическую лихорадку, и теперь его будильник ни на что не годен. Ты бы посмотрела, как он ковыляет по магазину, просто жалость берет.

— Если человек болен, это еще не значит, что он отказывается от жизни, — говорит она. — Ты знаешь, у меня ведь так называемая волчанка, поэтому я должна защищаться от солнца и не могу так красиво загореть, как Синди.

— О-о. В самом деле? — Зачем она говорит это ему? Тельма, судя по сухой улыбке, чувствуется, разоткровенничалась.

— Есть люди, которые всю жизнь живут с шумами в сердце, и ничего, — продолжает она. — Вот сейчас Мелани и Чарли — оба уехали вместе.

Это новая мысль.

— Угу, но только в разных направлениях. Чарли отправился во Флориду, а Мелани — к своим родным на Западное побережье. — Но он вспоминает, как Чарли рассказывал Мелани про Флориду у них за столом, и самая мысль, что они могут быть вместе, действует на него угнетающе. Ведь ни за кого не поручишься, что он ведет себя как монах. Гарри поворачивает голову, подставляя солнцу лицо: глаза его закрыты, веки на просвет кажутся красными. Ему следовало попрактиковаться перед игрой, а не валяться тут, подремывая под звук голосов. По пути сюда он слышал по радио, что к Флориде приближается ураган.

Где-то рядом раздается голос Ронни Гаррисона.

— Что ты, лапочка, сказала, что я буду жить вечно? — кричит он. — Так оно и будет, можешь не сомневаться!

Кролик открывает глаза и видит, что Ронни передвинулся вместе с креслом, чтобы дать место Синди Мэркетт, которая теперь уже достаточно освоилась среди них и не прикрывает ноги полотенцем, как в начале лета, — просто сидит на проволочном плетении кресла у бассейна голая, если не считать нескольких черных тесемочек и маленьких треугольников, которые они удерживают на месте, поэтому когда она не раз и не два, вполне сознавая, что делает, откидывает мокрые волосы с ушей и с висков, груди ее так и перекатываются. В своей счастливой жизни с Уэббом она позволила себе располнеть — в ней многовато стало жира; когда она встает, Гарри знает, что на ее ягодицах отпечатается проволочная сетка, оставив теплые следы, как форма для вафель на двух кусках темного теста. А все-таки до чего хороши ее дрожащие груди — вот полизать бы их, пососать и дать им поочередно упасть на твои глазницы. Кролик закрывает глаза. Ронни Гаррисон старается задурить мозги одновременно Джоанне и Синди какой-то историей, в которой герой-рассказчик без конца рычит басом на некоего злодея. Какое же он самовлюбленное дерьмо!

Уэбб Мэркетт нагибается к Гарри и говорит:

— Отвечаю на твой вопрос — да, я думаю, лучше всего покупать золото. Оно поднялось в цене на шестьдесят процентов меньше чем за год, и вряд ли оно так же быстро обесценится, пока в мире будет продолжаться энергетический кризис. Доллар неизбежно будет падать, Гарри, пока они не придумают, как дешево гнать бензин из хлебного спирта: тогда мы снова окажемся у руля. Чего-чего, а зерна у нас предостаточно.

Бадди Инглфингер, сидящий на другом конце их маленькой группы, объявляет:

— Разбомбить надо арабов, вот что я вам скажу: отобрать у них нефть, как мы отобрали ее у эскимосов.

Джоанна угодливо хихикает: история, которую рассказывал Ронни, на минуту отошла на задний план. А Бадди, чувствуя, что нашел в Гарри аудиторию, кричит:

— Эй, Гарри, ты видел в «Тайм», как люди, которые не могут сбыть с рук свои старые американские машины, дарят их бедным, а потом вычитают стоимость из суммы налога, а то и просто оставляют автомобиль на улице, чтобы его украли и они смогли потом получить по страховке? Там написано, что где-то какой-то торговец отдает задаром «шевроле», если ты покупаешь у него «кадиллак-эльдорадо».

— Мы не получаем «Тайм», — холодно отвечает ему Гарри. Если смотреть на мир под определенным углом, сколько же в нем психов.

— А президент сейчас, — пытается встрять в разговор Джоанна, — плывет по Миссисипи.

— А что ему еще делать? — спрашивает Гарри, чувствуя, что он тоже плывет по течению, ленивый и выпотрошенный.

— Эй, Кролик, — обращается к нему Гаррисон, — а каково ему, по-твоему, было, когда на него напал тот кролик-хищник?

Все хохочут и на время оставляют его в покое. Тельма рядом с ним тихо произносит:

— Трудно с детьми. Рону и мне повезло с Алексом: как только мы дали ему разобрать старый телевизор, он тотчас понял, чем хочет заниматься, — электроникой. А вот наш другой мальчик, Джорджи, судя по всему, во многом похож на вашего Нельсона, хоть он и на несколько лет моложе. Он считает, что его отец занимается отвратительным делом: страхование — это ведь ставка на смерть; а Рон никак не может ему внушить, что страхование жизни — это лишь очень небольшая часть их бизнеса.

— Молодежь разочарована, — заявляет Уэбб Мэркетт своим напыщенным хрипловатым голосом. — С двухлетнего возраста они наблюдают, как мир сходит с ума: сначала убийство Джона Кеннеди, потом Вьетнам, теперь эта заварушка с нефтью. А на днях ни с того ни с сего взорвали старика Маунтбеттена[24].

— Хм, — не очень уверенно буркает Кролик. Ушлый считал, что мир никогда не был приятным местом.

В разговор встревает Тельма:

— Гарри говорил, что Нельсон хочет заняться вместе с ним торговлей машинами, а он против.

— Ничего хуже для него быть не может, — говорит Уэбб. — У меня пятеро детей, не считая двух сорванцов, которых подарила мне Синди, и, когда кто-нибудь из них говорил, что хочет крыть крыши, я отвечал: «Наймись к какому-нибудь другому кровельщику, у меня ты ничему не научишься». Не смог бы я ими командовать, даже если бы и попытался, они все равно не стали бы слушаться. Как только кому-то из них исполнялся двадцать один год, будь то мальчишка или девчонка, я говорил: «Очень было приятно с вами познакомиться, а теперь — скатертью дорожка». И ни один ни разу не прислал мне письма — не попросил ни денег, ни совета, ни чего-либо вообще. В лучшем случае получаю поздравительные открытки к Рождеству. Один из них однажды сказал мне — это был Марти, старший, — так вот он сказал: «Папа, спасибо тебе за то, что ты был такой мерзавец. Зато теперь я готов к жизни».

Гарри рассматривает свой пустой стакан.

— Уэбб, как ты считаешь — выпить мне еще или нет? Мы ведь играем вчетвером, так что ты можешь взять игру на себя.

— Не делай этого, Гарри, ты нам нужен. Ты же специалист по длинным мячам. Оставайся трезвым.

Он повинуется, но не может избавиться от гнетущих мыслей о Нельсоне. «Спасибо, что ты был такой мерзавец». Ему не хватает Дженис. Когда она рядом, родительский груз как бы разделен. Нельсон все-таки их совместное творение, хоть и получилось это почти случайно, но теперь они могут вместе посмеяться, что так вышло. Когда же он раздумывает над этим один, ему представляется, что произвести на свет человека не менее страшно, чем толкнуть в печь.