Анджей Ваевский - Тринадцатая стихия

• Название: Тринадцатая стихия
• Автор: Анджей Ваевский
• Жанр: Фэнтези

Что произойдет, если тому, кто ценит жизнь превыше всего, подарить нечто, что ценнее самой жизни? И что случится, если у него это отнять, вырвав даже саму память о том, что это "нечто" было? Какой ценой оплачиваются души, и кто эту цену назначает? Что может быть настолько необходимо и бесценно, что даже Бог прощает нарушение миропорядка из-за того, что кто-то стремится вернуть потерянное? Он всегда был одинок. И называл себя "сторожевым псом Перекрестка". И по чьему-то злому умыслу был обречен найти и потерять то, что для него стало важнее самой жизни. На этом его одиночество закончилось. Калейдоскопом разрозненных разноцветных стекол он идет к своей цели, даже не понимая, чего ищет, но, отчетливо осознавая, что без этого его жизнь не имеет смысла. Один за другим в его жизни возникают те, кто ему становится дорог. И ни одна встреча не происходит случайно. Его ведут, давая проводников. По дорогам и по времени. Чтобы вернуть утраченную ценность. Потерянные изумруды. Сам того не понимая, сумеречный эльф по имени Аш дал клятву и принял власть Тринадцатой стихии, ступив на ее непростые пути. И ему предстоит найти ответ на вопрос о том, чем или кем является самая загадочная из стихий, которой даже боги управлять не могут.

---

Слезы потекли по щекам Тари. Боль, звенящую в песне, невозможно было вытерпеть, ей хотелось кричать, вплетая свой голос в тоскливый вой волков. Она закрыла рот ладонью, удерживая готовый сорваться возглас. И через пелену слез увидела невозможное, то, что не могло быть правдой – на месте Аша, подняв морду к небу, прощался с вожаком огромный белоснежный волк. Моргнула, и видение исчезло. Сумеречник по-прежнему стоял на краю утеса и пел прощальную песнь.

* * *

Друид и сам не заметил, как привык к шумной девчушке. Назвать ее девушкой у него не поворачивался язык: хоть она была вполне взрослой, но всё же настолько мелкой и угловатой, как подросток, что сумеречник не мог воспринимать ее всерьез как женщину. Особенно когда она совала любопытный нос туда, куда совать не стоило. Всё это веселило Аша, с ней и впрямь было не скучно, и он ни разу не пожалел о том, что тогда, много месяцев назад, решил самолично разобраться с нарушительницей, а не послал волков. И не оставил бесконечно блуждать в лесу, в котором ее поджидала только смерть.

– А вот возьму и убегу! И не удержишь, – расхорохорилась в очередной раз Тари, показывая характер. Она давно прекратила малодушно помышлять о смерти, и уж точно забыла ханжеские попытки посовестить друида собственной поруганной честью. Она вообще была из тех, кто быстро привыкает и смиряется с любой участью, если не жмет особо. Ей не жало, сумеречник девушку не обижал, не был с ней груб, да и не утруждал особо, по многовековой привычке предпочитая всё делать самостоятельно. И все же время от времени в ней пробуждался отчаянный сорванец, и бросал вызов пленителю.

– Беги. За руку не держу, – Аш уселся на пороге дома и состроил заинтересованное лицо: уж больно ему было любопытно, как Тари попытается сбежать.

– А вот и убегу! – торжественно заявила эльфийка, демонстративно развернулась и направилась в лес. Плутала она часа три. И вышла к дому эльфа.

– Набегалась?

– Рррр! – оскалилась в ответ на колкость Тари и, развернувшись, снова скрылась среди деревьев. Так продолжалось целый день. Она пробовала идти не по тропинке, но всё равно каждый раз возвращалась к дому.

– Вот теперь точно набегалась. Хватит нагуливать аппетит, ужин стынет, – примирительно произнес друид.

– Колдун проклятый! Чары убери! – в тысячный раз маленькие девичьи кулачки забарабанили в грудь Аша. Это уже стало привычным ритуалом, чуть что – колотить руками эту глыбу.

– Еще чего, я помогать тебе бежать не собираюсь, – насмешливо ответил эльф, сгреб девушку в охапку и поволок в дом – ужинать.

Убить друида она тоже пыталась. Вот только его рука всегда успевала перехватывать запястье девушки с кинжалом, ножом, а то и мечом. Ни ловкости, ни сноровки в обращении с оружием у Тари не было. Поэтому попытки прирезать даже спящего сумеречника всегда терпели крах – спал он редко и очень чутко. А уж о том, чтобы подкрасться к бодрствующему эльфу, и речи быть не могло. Он забавлялся с нею, как с ребенком, когда она в очередной раз пыталась убить его таким способом. И уж совсем открыто смеялся, когда она пыталась его отравить. Травить друида, который в травах разбирается стократ лучше самого опытного знахаря, а из доступных ядов только травы, – дело неблагодарное. Аш веселился. И совсем не злился на все эти попытки.

Однако к осени Тари норов поубавила, поняв, что безнадежное это занятие – пытаться убить Аша или сбежать из его леса. Всё же убийцей не была и надежных способов не знала. А из доступных – разве что в очередной раз посмешить проклятого друида. Тем более что жизнь с ним была не так уж и невыносима. Он был заботлив, даже нежен, особенно когда касалось утех любовных. И с этим девушка тоже примирилась, не взбрыкивая больше и наслаждаясь жаром его объятий, плавясь в сильных руках, трепетно вздрагивая от каждого поцелуя. Сумеречник был опытным и внимательным любовником, и Тари никак не могла понять, что же тогда произошло при их первой встрече.

– Почему ты тогда так поступил? И почему сейчас так заботлив?

– Сейчас я такой же, как тогда. Просто ты привыкла, и тебе больше это не кажется диким.

– Разве тогда нельзя было иначе? Почему так? И почему не убил до сих пор или не прогнал?

– Просто ты мне подходишь. Тогда была проверка. И ты ее прошла.

– Но почему?

– Потому что я зверь. И это правда. Пойми же это, наконец.

* * *

А осень расстилала свои богатые ковры, засыпала щедрыми дарами закрома. Она пропахла грибами насквозь. Крепыши-грузди укладывались в корзинку доверху, переваливаясь через край. Тари нравились эти вылазки для пополнения запасов на зиму. Потом, когда они вернутся из лесу, Аш с деловитым видом будет солить грибы в пузатой дубовой бочке, а сейчас он осторожно собирал лесное богатство, незаметно подбрасывая самые красивые грибочки в корзинку девушки.

– Ты жульничаешь, – рассмеялась Тари.

– Ну и что? Я же в твою пользу жульничаю, – как ни в чем не бывало усмехнулся эльф.

– Всё равно нечестно.

– А кто здесь говорит о честности? – уж совсем откровенно рассмеялся Аш, заваливая девушку в мягкий пушистый мшаник.

– Пусти! Испачкаешь! – попробовала возмутиться эльфийка.

– Сам испачкаю, сам и отмою, – и говорил он явно не про одежду.

Когда его взгляд стал таким теплым? Когда вместо насмешки в улыбке поселилась грусть? Тари упустила этот момент и злилась еще больше, еще сильней ненавидела этого странного эльфа, пряча свои чувства под улыбкой, скрывая за томными стонами в жарких объятьях. Такой Аш пугал ее еще больше. К страсти примешалась непонятная и неведомая доселе бережность, словно она, Тари, была хрупкой куколкой, которую боятся сломать. Ставшие такими привычными и знакомыми сильные руки друида обнимали так, словно защищали от чего-то. Когда это начало происходить? Девушка запуталась, отказываясь понимать эльфа. Он и раньше-то был странным и загадочным, а сейчас и вовсе превратился в нечто неосознаваемое, непостижимое.

* * *

Зима пушистым покрывалом снега укутала землю, оберегая сон природы до весны. Вылазки в лес почти прекратились, лишь изредка Аш уходил на зов волков, если требовалась его помощь. Тари всегда об этом знала, потому что и сама могла слышать их призывы, просьбы о помощи. Они были разными: то волк скользнул по насту и свалился в яму, из которой не выбраться, то мор напал на стаю. И каждый раз друид шел и помогал. И возвращался уставший. Садился около огня, сгребал в охапку Тари и подолгу молчал, уткнувшись лицом ей в шею.

И были долгие зимние вечера, когда сумеречник усаживался у камина и вышивал новое платье для эльфийки. У него это искусно получалось, словно у опытной швеи.

– Так странно то, что ты умеешь шить.

– Поживи с мое, и не тому научишься. Не бегать же за каждой тряпкой в лавку.

– А ткань тоже сам ткешь?

– Это было бы, наверное, слишком. Нет, ткань я покупаю.

– А деньги выручаешь на дары лесные? – хихикнула Тари.

– Предпочитаю зарабатывать мечом. Торгаш из меня никакой, так что дары лесные не помогут.

– Мечом? Грабишь, что ли?

– Увы, всё не так романтично, как тебе кажется. Наемником иногда подрабатываю, учу новобранцев или нежить какую убиваю. За это неплохо платят, а мне много не нужно, поэтому хватает надолго.

– Наемником? Вот уж не подумала бы. Ты вовсе не похож на тех наемников, которых мне доводилось видеть.

– А я вообще ни на кого не похож, – отмахнулся Аш, давая понять, что разговор на эту тему закрыт.

– Бирюк-отшельник, – проворчала девушка недовольно. Ей было откровенно скучно, а разговор не клеился.

– Угу, он самый, – спокойно согласился эльф.

* * *

Они пришли холодной тихой ночью, когда, казалось, сам воздух замерз и не движется. Они не оставляли следов и не отбрасывали тени. И лишь тревожный вой волков предупредил о том, что опасность приближается. Они выплыли из портала посреди леса, и заколдованные дорожки вели их прямо к дому Аша. Они были вампирами, безжалостными кровопийцами. Пришедшими с одной лишь целью – убивать. Земли Аша не принадлежали ни к одному из кланов, поэтому иногда находились те, кто был не прочь присвоить этот лес.

«Не сметь к ним приближаться!» – приказ друида волкам стальным звоном отдался в голове Тари.

– Держись так, чтобы я мог тебя видеть. Не прячься, не беги. Не пытайся в это встревать, и тогда я смогу тебя защитить, – сумеречник был так серьезен и встревожен, что девушка настолько испугалась, что могла лишь утвердительно кивать.

Их было много. Тари в испуге застыла, не смея зайти в дом, не смея ослушаться приказа эльфа. Отчасти она понимала, что уследить за всеми вампирами он не сможет, и стоит ей скрыться с его глаз, как кто-то из них вполне сможет напасть на нее, когда Аша не окажется поблизости. Но от понимания не становилось легче. Представить, что один сумеречник может справиться со столькими кровопийцами, казалось невозможным. Всё же вампиры, насколько могла судить эльфийка, были серьезными и опасными противниками. Даже если один. А тут больше десятка. Внутри всё похолодело от ужаса, когда она увидела эти оскалившиеся клыками алчущие крови пасти.