Пол Андерсон - Ветер

• Название: Ветер
• Автор: Пол Андерсон
• Жанр: Научная Фантастика

---

— Думаю, что мне больше нравится быть человеком, — сказал Рошфор.

— Не знаю, сэр, — ответил Ва Чау. — На первый взгляд, связь между полами выглядит более простой, чем у вашей расы или у моей: вы или в настроении, или не в настроении, и это все. Но я бы не удивился, если бы они оказались более тонкими и сложными, нежели мы с нашими эмоциями и моральными нормами, даже более взаимосвязаны со своей психологией.

— Но вернемся к эволюции, — говорил лектор. — В главных своих чертах она напоминает ту, что была пережита земной Африкой. Орнитоиды были вынуждены выйти из лесов в саванну. Здесь они эволюционировали от едоков-хищников к крупным охотникам, вроде аналога предка человека. То, что раньше выполняло функцию ног, стало руками и принялось делать инструменты для работы. Для поддержки тела и передвижения по земле локтевые когти стали выполнять функцию ног, ступней, а крылья превратились в подобие самих ног.

И все же разумный итрианин оставался хищным существом, причем не слишком хорошо чувствовавшим себя на земле. Примитивные охотники, нападавшие сверху с копьями, стрелами и топорами. Оружия вполне хватало, чтобы справиться с самыми крупными животными. Не было нужды кооперироваться между собой для расстановки девушек на слонов или вставать плечом к плечу, чтобы вместе идти на льва. Общество оставалось разделенным на семьи или кланы, которые редко воевали между собой, да и вообще общались.

Революция, закончившая Каменный век, не имела на первом плане сельское хозяйство, как это было в случае с человеком. Она выросла из целенаправленного выращивания и разведения крупных наземных животных, таких как маунхи, и более мелких, как длинноволосые майавы. Это стимулировало развитие некоторых изобретений: рельс, колесо и тому подобное; жизнь вынуждала итриан прочнее укрепиться на Земле. Сельское хозяйство было изобретено в помощь ведению ранчо как средство добычи корма для скота. Излишек еды оставлялся для путешествий по делам торговли, для обмена и расширения культурных связей.

В дальнейшем комплекс социальных отношений усложнялся.

Их нельзя было назвать цивилизацией в полном смысле этого слова, потому что итриане никогда не знали настоящих городов. Благодаря своим крыльям они обладали подвижностью, которая позволила им достигнуть нужной близости без житья друг около друга. Конечно, кое-какие центры неизбежно возникали: горнодобывающие, металлургические и прочие промышленные, торговые и религиозные, предназначенные для защиты в том случае, если одна группа была побеждена другой в воздушной битве. Но они всегда были маленькими, а население их непостоянным. Если не считать управляющих и гарнизона, постоянное их население составляли лишь рабы со связанными крыльями; сегодня их место заняли самоуправляющиеся машины. Перевязывание крыльев являло собой метод легкого контроля над существом. Однако, поскольку перья вырастали быстро, в обычае было давать клятву в том, что после некоторого периода службы раб получит свободу, и это способствовало миролюбивому настрою пленников. Таким образом рабство вошло в индустриальный период итрианского общества, и даже не полностью исчезло и по сей день.

«Что ж, мы возрождаем его и в Империи, — подумал Рошфор. Согласно некоторым ограничениям закона, как наказание или как средство извлечь пользу из преступников. Как бы там ни было, мы пытаемся вернуть к жизни то, что итриане обрекают на вымирание. Насколько же мы сильнее в области морали, чем они? Насколько у нас больше прав? — Он выпрямился в своем кресле. — Человечество — это моя раса!»

Гибкая, как ива, блондинка, чья одежда носила отпечаток эсперанской старомодной склонности к простоте, Ева Дэвиссон являла собой приятный контраст с Филиппом Рошфором, о чем им обоим было хорошо известно.

Он был высоким, довольно стройным молодым человеком с атлетически развитой мускулатурой. Черты его лица были правильными и крупными. Блестящие черные волосы хорошо гармонировали с темно-коричневой кожей лица. И он максимально модернизировал свою одежду: лихо заломленная шапочка с эмблемой Империи, отороченная золотой каймой, голубой китель, алый плащ и кушак, снежно-белые брюки, заправленные в невысокие сапожки из кожи земного быка.

Они сидели в ресторане Флервиля, возле окна, из которого открывался вид на сады и звезды.

Сонорист наигрывал что-то старинное и сентиментальное. В воздухе плыли изысканные, слегка опьяняющие ароматы. Ева с Филиппом забавлялись набором закусок и уделяли весьма серьезное внимание шампанскому. Но, однако, Ева не улыбалась.

— Этот мир населен людьми, которые верят в мир, — сказала она. Тон ее был скорее мрачным, чем обвиняющим. — Поколениями они не содержали вооруженных сил, а полагались на добрую волю тех, кому помогли.

— Однако эта добрая воля не спасла от беспорядков, — сказал Рошфор.

— Я знаю. Я знаю! Я не стану присоединяться к тем из моих друзей, которые, узнав, что я выходила с имперским офицером, не преминут кое-что сказать.

— Если на вас нападут, это ранит сильнее. Авалон не далеко, и там большие силы.

Ее пальцы замерли на ножке бокала.

— Нападение с Авалона? Но я встречалась с этими людьми, с представителями обеих рас. Они прилетали сюда по торговым делам, на экскурсию. Я и сама не так давно летала туда. Все было так мило, что мне не хотелось возвращаться назад!

— Не думаю, чтобы манеры итриан не отразились на поведении их коллег-людей. — Рошфор постарался заставить свой голос звучать как можно более непринужденно.

Он надеялся, что это прогонит ее раздражение, вечер не должен превращаться в демонстрацию политических убеждений.

— Так же, как последние не сгладили своим примером наиболее неприятные черты итриан.

Она долго изучала его в мягком свете, прежде чем сказать:

— У меня такое впечатление, что смешанная колония не вызывает у вас одобрения.

— Ну, в некотором смысле, да, — он готов был во всем соглашаться с ней, лишь бы это увеличило его шансы на последующий у нее успех. Однако подобный прием не казался ему честным. Он вообще не любил к нему прибегать, а в данном случае — особенно, потому что эта девушка интересовала его как личность.

— Я верю в то, что нужно быть тем, кто ты есть, и поступать соответственно.

— Вы говорите почти как человек, ощущающий свое преимущество, сказала она, и голос ее звучал довольно холодно.

— Если ограничиться сознанием того, что человек принадлежит к ведущей расе технической цивилизации, то да, я полагаю, здесь меня можно назвать «ощущающим свое преимущество», — согласился он. — Это вовсе не означает, что мы обладаем полным правом притеснять других. Например, люди моего сорта являются лучшими друзьями ксенософонтов. Мы просто не хотим их имитировать.

— Вы верите в то, что Земная Империя является силой, ведущей к добру?

— В общем, да! Она содержит в себе дьявольское! Но этого не может избежать ничто смертное! Наш долг — исправлять неверное. А также распознавать ценность того, что Империя держит в скрытом состоянии.

— Может быть, вы оставили на долю дьявольского слишком мало.

— Потому что я сам с Земли? — Хмыкнул Рошфор. — Дорогая моя, вы достаточно умны для того, чтобы не считать, будто материнская система населена сугубо аристократами. Мой отец является мелким служащим Социологодинамической службы. Его карьера заставляла нас много путешествовать. Я родился в Селенополисе, который является космопортом и цианофакторным центром. Я провел несколько ярких лет на Венере, планете преступлений и власти, чье преобразование не было завершено удовлетворительным образом. Я вступил в ряды флота — не из шовинизма, а лишь ради мальчишеского желания посмотреть Вселенную — и не поступал в штурманскую школу еще два-три года. За это время я успел увидеть темные стороны многих миров. Конечно, в космосе еще полно места, чтобы можно было исправить впечатление. Так будем же исправлять его, а не рвать на части. И будем защищаться!

Он помолчал.

— Черт возьми, — честно признался он, — я надеялся отвлечь вас от серьезной темы, а сам ринулся ей навстречу.

Теперь рассмеялась девушка. Она подняла бокал.

— Давайте же поможем друг другу, — сказала она.

Так они и сделали.

Отдых Рошфора был в высшей степени приятным. И это было большой удачей, ибо когда две недели спустя он вернулся из отпуска, «Аиза» получила приказ выйти в открытый космос.

В нескольких световых годах от Пано она присоединилась к флоту, который использовал необъятные просторы космоса для того, чтобы укрыть свои намерения. Сотни кораблей устремились по направлению к Доминиону Итри.

Глава 5

Конференция проводилась по фону. Как и большая их часть в эти дни. Такое положение дел противоречило древнему авалонскому этикету, но экономило время — а время становилось все большей и большей ценностью, думал Дэннель Холм.