Алексей Атеев - Тьма

• Название: Тьма
• Автор: Алексей Атеев
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-38004-6

Тьма всегда поселяется в самых укромных, недоступных уголках. Отсюда ей легче плести свои мрачные сети, питаясь невежеством темных людей, их страхами, мелкими душонками... Так случилось и с маленьким уральским городком, где однажды объявился загадочный незнакомец. Придя в церковь, он обвинил настоятеля в отсутствии истинной веры, а в доказательство отправил священника парить под куполом храма. Немногим ранее на глазах у потрясенной толпы он воскресил из мертвых местного забулдыгу-бомжа. И вот уже церковь пустует, незнакомца объявили мессией, его новоиспеченные ученики с жадностью ловят каждое слово пророка. И лучше не вставать у него на пути, ведь некоторые из тех, кто на это отважился, сошли с ума от ужаса, а другие лежат в коме после кошмарной автокатастрофы...

---

Вид Картошкин имел самый обычный: рост чуть выше среднего, заметная сутулость, волосы скорее темные, чем светлые, обычно стоявшие дыбом, нос картошкой, вытаращенные, стеклянные (особенно в подпитии) глаза. Обитал он с матерью в собственном ветхом, скособоченном домишке. Поскольку Толик давным-давно нигде не работал, то жил и, соответственно, пил на пенсию матери. Средств на существование, естественно, не хватало, и мать крутилась, как могла. Она развела преизрядный огород, торговала его плодами, собирала, солила и мариновала грибы, разводила домашнюю живность, и даже, потихоньку от сына, собирала пустые бутылки. Своего Толика она любила без памяти, ни разу не упрекнула его, только почти ежедневно ходила в церковь, молилась за здравие обожаемого чада и ставила Господу свечки за его спасение.

И вот Толик преставился.

Произошло это, конечно же, во время очередного запоя. В этот раз Картошкин выпивал на своем излюбленном месте, в стоявшем посреди городка крошечном, обильно заросшем сиренью и акацией скверике, посреди которого высился облупленный монумент, свидетельствовавший, что под ним покоятся герои-красноармейцы, зверски зарубленные контрразведчиками атамана Дутова в восемнадцатом году. Сюда, несмотря на мемориал, практически не ступала нога обычного человека, и лучшего места для возлияний нельзя было и придумать. Компания, состоявшая из четырех человек, расположилась чуть поодаль от памятника на старой, но еще крепкой скамейке, возле которой вертикально стоял здоровенный чурбан, обрубок могучего тополя, приспособленный пьющим народом в качестве стола. Трое собутыльников, прекрасно знакомые между собой, искоса поглядывали на четвертого, которого в этот день видели в первый раз, и, как всякий посторонний, он внушал им некоторое опасение. Однако именно этот гражданин как раз и спонсировал мероприятие, купив четыре бутылки портвейна «Кавказ», поэтому остальные относились к нему с видимым уважением.

Тут стоит познакомить читателя с собутыльниками. О Толике мы уже рассказывали, а кроме него, присутствовала хорошо известная в Верхнеоральске «сладкая парочка», или «неразлучники» – братья Славка и Валька Сохацкие, здоровенные, лохматые блондины с сонными лицами, похожие друг на друга как две капли воды. Близнецам было чуть за двадцать, они нигде не учились и не работали, целыми днями шатались по городку в поисках выпивки, причем исключительно вместе. Денег у них обычно не водилось, и они зорко высматривали очередную жертву, которой, как они выражались, можно «сесть на хвост». Таковой сегодня стал мужичок неопределенных лет, откликавшийся на имя «Шурик», человек довольно хлипкого сложения, невысокий, худощавый и вдобавок изрядно кривоногий. Шурик выглядел как древний хиппи, поскольку был облачен в потертый джинсовый костюм, да плюс к нему носил на груди на цепочке какую-то почерневшую бляху, то ли древнюю монету, то ли оберег-талисман. Темные, пронизанные сединой сальные волосы сосульками свисали до плеч. Имелась так же жиденькая бороденка, едва прикрывавшая безвольный подбородок, и сочные, пунцово-красные, как у вампира, губы. По лицу хиппи постоянно бродила неопределенная улыбка, но не насмешливая, а скорее отрешенная, словно приклеенная. Именно улыбка настораживала и раздражала Картошкина.

– Чего ты все время скалишься? – спросил Толик со свойственной ему прямотой, когда выпили по первому стакану.

Близнецы слегка смутились. Они решили, что столь категорический вопрос приведет к ссоре, а это не входило в их планы. Когда Шурик расплачивался за портвейн, близнецы обратили внимание на пару крупных купюр, которые он извлек из кармана джинсовой куртки. Это обстоятельство рождало в душах близнецов заманчивое предвкушение грандиозной попойки.

Однако новый знакомый ничуть не обиделся. Он ласково взглянул на Толика и, в свою очередь, задал вопрос:

– А почему бы и не улыбаться? День-то какой! Солнышко светит, птички поют…

– …Колокольчики звенят, – продолжил мысль Картошкин, выразительно щелкнув пальцем по пустому стакану. И все радостно засмеялись.

Забулькало вино. Приняли еще по одной. Сладкая истома овладела обществом. Погода действительно сулила блаженство. Нежный ветерок, прорываясь сквозь пыльные заросли, овевал потные, распаренные лица. Какая-то беспечная птаха, ничуть не опасаясь компании, уселась прямо на край стакана. Шурик протянул руку, и она перелетела к нему на ладонь. Хиппи накрошил в ладонь хлеба, и пернатая тварь стала беспечно клевать даровое угощение.

«Халявщица, прямо как мы», – подумал Толик и вновь разозлился. Почему-то прихиппованный гражданин продолжал вызывать не то чтобы явное раздражение, однако своими ужимками и поведением мешал со всеобъемлющей полнотой предаваться кайфу.

– Вот ты, кто? – неожиданно для себя спросил Картошкин, вновь обращаясь к Шурику.

Близнецы вновь напряглись.

– Человек, – довольно просто прояснил свой статус длинноволосый малый.

– Это я как раз понимаю, – строго произнес Толик. – Вижу, что не лошадь. А какой человек?

– Самый обычный, – все с той же, по мнению Толика, идиотской улыбкой ответствовал новый знакомец.

– Чего ты, братан, всю дорогу дурку гонишь? – продолжал допрос Картошкин. – Я по делу спрашиваю. А ты – «обычный»… Ясно, что не Марк Аврелий!

Тут ясный взгляд карих глаз Шурика как бы слегка затуманился, словно ему в голову пришла некая отвлеченная мысль, но сию минуту вновь прояснился, и он спросил:

– А допустим, перед тобой именно Марк Аврелий; какой бы ты задал ему вопрос?

– Ну, братан… Ты даешь! Тоже мне! Вопрос… – Толик покопался в памяти. – Ладно. Вот скажи мне Марк, что есть человек?

– Человек есть частица окружающего мира. Его дела и поступки входят в состав коллективной судьбы, – ответствовал хиппи. – Он движется вперед согласно воле Космоса. Хорош он или плох – это ничего не меняет в сложившейся системе мироздания.

– Ага! – с торжеством воскликнул Толик, словно уже сумел подловить длинноволосого. – Значит, если, допустим, я пью, не работаю и являюсь бесполезной для общества личностью, то ничем не хуже какого-нибудь Укропа Помидорыча, имеющего семью, работу и вес в коллективе?

– Отсутствие свободы выбора не значит снятия ответственности. Ведь ты различаешь добро и зло. А то, что ты не можешь встать на путь истинный, не является оправданием. В силах человека отринуть низменные страсти и смотреть на мир, исключив эмоции.

– Ха! Выходит, я плох не по своей воле, но отвечать за это должен все-таки я?

– Ответственность – результат твоего выбора. Если к тебе, например, кто-то относится плохо, то это не может тебе повредить до тех пор, пока ты сам этого не позволишь.

– Туманно! Значит, коли кто-то захочет убить меня, он не сможет этого сделать, пока я сам ему не позволю?

– Где-то так.

– Слышали, ребята?! – обратился Толик к близнецам. – Убивают потому, что жертва сама стремится к смерти. Интересненько получается. Я, например, и в мыслях не поминаю костлявую, а она, оказывается, всегда торчит у меня за спиной. Только и ждет, чтобы рубануть своей косой.

Близнецы бессмысленно захихикали. Философские разговоры их вовсе не занимали. Им хотелось еще выпить.

– Этот факт без стакана не уяснить, – заявил один из близнецов, взял бутылку и наполнил емкости.

– Точно! – подтвердил другой.

– Погодите, Славка и Валька! – недовольно одернул собутыльников Толик. – Чего суетесь поперек батьки! Я еще не договорил. Объясни, пожалуйста, более доступно, – обратился он к Шурику. – Как это так может получиться?

– Да очень просто. Марк Аврелий утверждал: что бы ни случилось с твоим имуществом, или даже с твоим телом, твое истинное «я» остается невредимым до тех пор, пока оно отказывается признать, что ему нанесен ущерб.

– Неужели не понятно? – ехидно спросил тот близнец, которого Толик назвал Славкой. – Истинное «я» за все расплачивается. А есть ли у тебя это самое «я»? А, братан?

Толик не отвечал. Его, видно, очень занимало только что услышанное. Он машинально принял наполненный стакан, выпил и сунул в рот дешевую конфетку. На длинноволосого Шурика почему-то старался не смотреть.

Вскорости «Кавказ» был допит. Компания расслабленно развалилась на траве. Близнецы рассуждали об охоте на кроликов, хиппи, откинувшись навзничь, уставился в голубые небеса, и только Картошкин продолжал сидеть на скамейке, тупо глядя в пространство. Он о чем-то напряженно думал.

– А может, еще? – неожиданно поинтересовался Славка.

Шурик беспрекословно достал из кармана сотню и протянул ему. Близнецы резво вскочили и почти бегом кинулись за новой партией портвейна.

– Значит, говоришь, все предопределено? – не глядя на Шурика, хрипло спросил Картошкин.

– Не я, а Марк Аврелий.

– А как же со свободой?

– Если под свободой понимать выбор меж двух альтернатив, то такой свободы, само собой, не существует. Но у свободы есть и другое назначение: принимать все произошедшее как часть благого миропорядка и отвечать на события разумом, а не эмоциями. Такой человек подлинно свободен, и не только свободен, а и праведен. Разумность Космоса – основа благости. Все происходящее в нем лишь укрепляет эту благость. Следовательно, разумная личность, принимая события, не только отвечает на внешнее благо, но и вносит личный вклад в ценность мирового целого.