Лев Пучков - Сыч – птица ночная

• Название: Сыч – птица ночная
• Автор: Лев Пучков
• Жанр: Триллер
• Год: 1999
• ISBN: 5-04-003511-X

У него есть могила и даже памятник над ней. Но Сыч — жив. В этом убеждаются Марат и его быки — в коротком и жестоком бою Сыч положил их всех до единого. Его злейший враг — Зелимхан назначает за голову Сыча награду в два миллиона долларов. А за такую сумму и мать родную можно продать, не то что брата по крови. И Сыча предают. Сможет ли Сыч и на этот раз избежать могилы?

---

Итак, мне не стоило встречаться с теми, кто меня знал ранее. Попользовавшись гостеприимством бабки, я в один прекрасный вечер укатил за двести километров в соседнюю область и поселился в заштатном городке с полумиллионом жителей — Ольховске. Нет-нет, ничего личного — только деньги. Вернее, их отсутствие. В Ольховске некогда проживал какой-то родственник моей бабки, который оставил ей в наследство небольшой домишко на окраине города. Поскольку это были не сказочные хоромы, а всего лишь какое-то слабое подобие нормальной усадьбы, более похожее на летнюю кухню в небольшом палисаднике, бабулька моя перебираться туда не пожелала. Сами посудите, какой смысл на старости лет менять комфортабельную квартиру в хорошем доме на какую-то халупу без удобств да еще в незнакомом городе? Продавать домишко за бесценок Нина Константиновна (так зовут мою старушку) не пожелала, а чтобы поиметь хоть какую-то прибыль от наследства, стала сдавать усадьбу внаем азербайджанской семье, торговавшей на Ольховском центральном рынке. Впрочем, выгоды особой не получалось: хитрые мамеды[3] постоянно норовили рассчитаться за жилье гранатами (для военных маньяков поясняю — это фрукт такой, к боеприпасам никакого отношения не имеет), и делали это крайне нерегулярно.

— Езжай, живи, — распорядилась Нина Константиновна. — Этим скажи — пусть уматывают. Будут возмущаться, пригрози милицией. Третий месяц не платят, басурмане чертовы! А я к тебе буду по субботам приезжать — приберусь, постираю, борща наварю. Все мне спокойнее на старости лет — хоть одна родная душа рядом…

В милицию я обращаться не стал — не возникло такой необходимости. На момент моего прибытия в Ольховск наследственная халупа была пуста. И не просто пуста — в смысле, свободна от присутствия мамедов-неплательщиков. Там вообще ничего не было. Мебели, рам со стеклами, дверей и так далее. Неласковый зимний хиус гулял по всем трем комнатушкам и отбивал всякую охоту посягать на эту не нужную никому собственность. Несколько минут постояв перед разграбленным жилищем, я впал в меланхолическое философствование по поводу бренности бытия: сия хибара как нельзя более олицетворяла собой мою неустроенную жизнь. У меня тоже вот так все: разграблено, унесено ветрами житейских невзгод черт знает куда, и сам я весь из себя неустроенный и никому не нужный. Кроме, пожалуй, моей бабушенции — Нины Константиновны…

Вспомнив о бабке, я стряхнул элегический настрой и принялся за дело. Естественно, объявлять в розыск безвестно канувших в небытие мамедов смысла не было. Я быстро нашел бригаду столяров, которые за пару дней привели домик в божеский вид. Затем купил машину угля и, приобретя на оставшиеся от атлантического круиза средства недорогую мебель, зажил по-человечески, наслаждаясь покоем и не вздрагивая от каждого шороха за окном.

Довольно скоро, впрочем, это беспечное житие сошло на нет — вместе с остатками денег. Пересчитав в один прекрасный день наличность, я пришел к выводу, что настала пора позаботиться о хлебе насущном. Тут я призадумался и даже слегка забеспокоился. Надо вам признаться, что у меня никогда не возникало подобной проблемы — ввиду весьма специфичных условий существования. Вкалывая на Родину, я имел скудный, но стабильный заработок, а напряженный ритм бытия в тот период не давал возможности поразмыслить над вариантами улучшения своего положения. Потом, если помните, я стал обладателем полумиллиона баксов — а это, согласитесь, весьма недурственные деньжата. Кроме того, работая на полковника Шведова, я никогда не задумывался о финансах — он по первому проявлению немого вопроса в моих завидущих глазах выдавал потребную сумму (в разумных пределах, разумеется). Удивляться такой безудержной щедрости не стоит: мы с парнями делали работу, за которую определенная группа заинтересованных товарищей готова была платить любые деньги. А поскольку потребности ратных людишек весьма незатейливы и бесхитростны, затраты на их удовлетворение, сами понимаете, не наносили существенного урона нашему работодателю.

В общем, получилось так, что я впервые за все время своего существования остался один на один с необходимостью зарабатывать на пропитание и элементарные нужды.

Толкнувшись на ольховский рынок труда, я был неприятно удивлен: оказалось, что все более-менее приличные места, приносившие достаточный доход, давно заняты и в ближайшее время вакансий не предвидится. А то, что предлагали объявления, меня определенно не устраивало. Потому что я, увы, не имел «диплома администратора гостиничного хозяйства международного образца», «высшего экономического образования и не менее чем трехлетнего стажа работы в зарубежных фирмах», отродясь не обладал «способностью нравиться солидным мужчинам» и уж совсем никаким боком не подпадал под определение «стройная эффектная нимфа с испанским темпераментом, бархатистой кожей, не старше 25, способная пойти на компромисс (справка от венеролога и результаты анализа на ВИЧ — обязательны)…». Увы мне, увы! Нет, насчет компромисса — еще куда ни шло. Но если вы успели заметить, я давно за 25, отнюдь не нимфа, и венеролога как такового видел по НТВ года полтора назад — и то в какой-то юмористической передаче.

Поперся сдуру на биржу. Паспорт в порядке — бабуся в первое же посещение прописала меня на своей наследственной жилплощади: в перерыве между приготовлением борща и стиркой (отсутствие штампа о снятии с регистрационного учета в Стародубовске вполне эквивалентно компенсировала одна розовая купюра — народ в этом славном Ольховске неприхотливый!).

До заполнения анкеты дело не дошло: симпатичная барышня с сильно накрашенными ресницами, лениво пилившая ногти в приемной, оживленно поинтересовалась, какова моя профессиональная ориентация, и, услышав ответ, потянулась к сотовому телефону, торчавшему из ячейки в недрах канцпринадлежностей.

— Стрелять, драться — это хорошо, — промурлыкала она, давя полированным ноготком на кнопки. — Английский… нет, английский сейчас никому не надо — сами все подряд спикают…

— С какой целью желаете телефонировать? — поинтересовался я, нежно, но решительно отбирая телефон у барышни — не люблю, знаете ли, когда обо мне куда попало звонят, не спросивши моего согласия.

— Прыткий какой! — игриво оттопырила губку барышня, пытаясь отнять у меня трубку и при этом вроде бы ненароком щипая за разные места, к сотовой связи никакого отношения не имеющие. — Марату звоню — он велел таких, как ты, к нему посьыать.

— Не надо посылать, — мягко возразил я. — Посылать — это некорректно. И вообще — кто такой Марат?

— А ты не в курсе? — озабоченно нахмурилась барышня. — А, ты, наверно, недавно у нас. Марат — это самый крутой киллер в Ольховске. Он тут заправляет этими всеми — ну, которые…

— Кто? — У меня от удивления челюсть отвисла. — Самый крутой кто?

— Ну, может, не так сказала. — Барышня, воспользовавшись моментом, повисла у меня на руке, плотно прижавшись всеми выпуклостями, отняла телефон и, не торопясь отстраняться, обдала крепким ароматом многократно употребленных накануне хороших сигарет. — Ну, короче, он у братвы самый главный. Бандит, одним словом.

— А-а-а, вон оно что, — облегченно протянул я, вежливо отступая назад. — Однако, сударыня, вы весьма вольно оперируете такой специфической терминологией… И потом, я несколько растерян…

— Не хочешь к братве? — разочарованно изогнула тонко выщипанные бровки барышня. — Ну ты даешь! Щас там очередь — парни за счастье…

— Кто бы мог подумать, — бесцеремонно оборвал я собеседницу. — Очередь к бандитам… На бирже труда мне предлагают… Хм… Однако… Ннн-да… Нет, сударыня, не хочу. Так уж сложилось, что с понятием «братва» у меня связаны самые нездоровые ассоциации… Нет, увольте…

— Ну и дурак, — обиделась барышня, возвращаясь на свое место за столом и мгновенно утрачивая интерес к моей персоне. — Нету ж больше ничего! С голоду помрешь — сам же сказал, кроме как стрелять и драться, не можешь больше ничего делать… А будешь стрелять и драться сам по себе — Маратовы ребята тебя быстренько прищучат. У нас не любят этого — все должно быть организованно. Надо же — а на вид вроде ничего…

— Ольховск — большой город, — проигнорировал я последнее замечание. — Наверняка здесь имеется масса учреждений и физических лиц, которым требуются охранники, телохранители. У меня в этом деле есть определенный опыт…

— У тебя нет лицензии, — зевнула во весь рот барышня, мудро прикрывая глазки. — Нигде не возьмут — такие, как ты, без лицензии, пачками рыщут. Места давно все забиты. И не говори мне, что не все они могут стрелять и драться! Охраннику глаза и уши нужны — а стрелять необязательно. Я тут давно сижу, знаю, на что спрос и как.