Сергей Мальцев - Невидимая битва

• Название: Невидимая битва
• Автор: Сергей Мальцев
• Жанр: Эзотерика

---

Вообще, интересно понять, что происходило в душе взрослых людей, одетых в облачения священнослужителей, с серьезным видом приказывавших привязывать к столбу костра маленьких школьников.

Вот этот дядя сурово смотрит, как плачущего мальчика, не понимающего, в чем он согрешил перед всемилосердным, подводят к столбу, крепко привязывают веревками. Где-то на соседней улице слышен истошный крик его матери, запертой за крепкими замками и тоже приговоренной к костру. Ей уже все равно, что будет с ней. Сейчас привязывают к столбу костра ее единственного маленького, дорогого… Она ничего не может сделать, только биться об камни и проклинать божество, которое создало этот проклятый мир.

Дядя в облачении святого служителя церкви сурово смотрит на маленького еретика. Как его руки прижимают к столбу и крепко затягивают на нем большие узлы толстой веревки. Как обкладывают дровами, хворостом. Остается только зачитать приговор и дать знак палачам. Маленький будет корчиться в языках пламени и кашлять от дыма. Еретик будет страдать так, как того заслужил, или так, как того заслужила его мать, которую скоро притащат к такому же столбу. Бог их там разберет сам, кто из них в чем виноват…

Может быть, списки сотен и тысяч не пробуждают в нас человечность и сострадание, а наоборот — притупляют наши чувства, и мы с трудом воспринимаем то, что происходило тогда?

Как привязывали к столбу младенца, дочь доктора Шютца? Или ее держала на руках женщина из того же сожжения? Прижимала она ее к себе крепче и крепче, когда горели уже ее ноги, или выпустила из рук, сжавшись от боли и повиснув на веревках? < Мальцев С. А., 2003 >

Неужели все-таки император Юлиан был прав?

А может быть, пример Симона де Турнэ показал в миниатюре то, что происходит с обществом, когда духовная власть отдается в руки тех, кто считают рассуждение об истине игрой слов, упражнением красноречия и всего лишь средством к завладению умами и душами?

Теологические интеллектуальные эксперименты привели Европу к странному духовному состоянию, когда цивилизация спокойно смотрела на конвейер оптового человекоубийства и постепенно привыкала ко все большим и большим жертвам, приносимым божеству.

Семь богов

Одною из наиболее характерных черт наших Священных Писаний является рассчитанная осторожность, применявшаяся в обнародовании тайн, менее непосредственно полезных спасению.

Де Мирвилль, «Пневматология Духов», т. 2

В книге профессора Дрэпера «Конфликт между Религией и Наукой» мы читаем, как семьи осужденных и сожженных еретиков подвергались полному разорению. Историк Инквизиции Ллоренте подсчитал, что один только инквизитор Торквемада со своими подручными в течение восемнадцати лет сжег на костре 10220 человек. А дальше в рассказе Дрэпера следует странная деталь:

«Изображений человеческих сожжено 6810, наказано иными способами 97321 человек…»

— Сожжено шесть тысяч восемьсот десять человеческих изображений в качестве наказания.

Изображения людей сжигались в качестве их наказания. Что это, опечатка?

Эта цитата напоминает об обрядах колдунов Вуду, калечащих восковые фигурки своих врагов для наслания на них смерти.

В исследовании Генри Чарльза Ли есть сообщения о священнослужителях, использовавших церковные ритуалы для такой магии:

«…Бывали такие священники, которые служили литургию в целях … колдовства; совершая священные обряды, они все время проклинали своих врагов и верили, что это проклятие, так или иначе, вызовет гибель помянутого ими человека. Бывали даже случаи, что служили обедню для того, чтобы сделать более действительным древний способ насылать порчу; верили, что, если отслужат десять обеден над восковым изображением своего врага, то он непременно умрет в течение десяти дней…»

Если заглянуть в труды таких привилегированных католических авторов, как маркиз де Мирвилль и шевалье де Мюссе, то становится очевидным, что Церковь идет по жизни рука об руку не только с созданным ею Дьяволом, но и с магией, дьявольской наукой, как называют ее католики. Де Мюссе пишет: «Церковь верит в магию… А те, кто не верят в магию, могут ли они еще надеяться разделить веру своей собственной Церкви? А кто может их научить лучше?..»[170] И здесь мы переходим от истории церкви богословия и теологического красноречия к другой ее истории, в большинстве случаев сокрытой от глаз верующих.

Есть своя особая внутренняя жизнь церкви, которая никогда не выносится на всеобщее обозрение. В ней все вместе — от библиотек древней оккультной литературы, не доступных для простых смертных и даже для большинства священнослужителей, до дипломатических связей с королями, президентами, канцлерами, дуче и фюрерами — составляет один захватывающий исторический роман. В этой внутренней истории церкви, до сих пор не оцененной писателями, детективный сюжет неразрывно переплетен с мистикой и тайнами магии. < Мальцев С. А., 2003 >

А где еще это может быть собрано в таком количестве и в таком напряженном ритме, как не в жизни могущественной, стройной, дисциплинированной организации, членам которой на исповедях доверяют тайны мировой политики министры, дипломаты и монархи, и которая с первых дней своего создания заявляла о своей мистической посреднической роли между Богом и людьми?

«Кто не верит в магию, может ли разделить веру Церкви?» Посмотрим, что составляет суть веры самой церковной иерархии — епископов, кардиналов и пап.

…Это началось в 1460 году, когда в Рим приехал Амадеус, великий святой и пророк, каким его считали в Ватикане. Этот дворянин из Португалии своими блаженными видениями уже заслужил такую благодарность церкви, что сам папа Сикст IV доверял ему основывать и строить новые монастыри.

Амадеус приехал в Рим для того, чтобы донести до святой римской иерархии великую весть, которую открыли ему небеса. Теперь весь христианский мир должен был измениться и вступить в еще более близкое общение с божеством. В последнем видении пророка к нему явились сами Семь ангелов, высших помощников Бога.

Микаэль («подобный Богу»), Габриэль («сила, мощь Бога»), Рафаэль («божественное достоинство»), Уриэль («Божий свет и огонь»), Скалтиэль («речь Бога»), Иегудиэль («слава Бога»), Барахиэль («блаженство Бога»). Так они зовутся в книгах церковных богослужений, такими именами силы этих Семи высших призываются в молитвах священнослужителей.

Ангелы явились Амадеусу для того, чтобы раскрыть другие свои мистические имена — подлинные. Оказалось, что их имена, используемые церковью, — всего лишь заменители настоящих имен и не дают людям той полноты общения с ними, какую они могли бы иметь, призывая их в молитвах более правильными сочетаниями звуков. И теперь семь помощников Бога не просто призывали, а требовали восстановить справедливость: во-первых, чтобы церковь законно признала их под их настоящими именами, во-вторых, чтобы им оказывали всеобщее публичное поклонение во всех католических храмах и, в-третьих, чтобы для них был построен их собственный особый храм.

Ватикан, как ни странно, наотрез отказался выполнить условия ангелов. Хоть и была у Амадеуса и его видений безупречная репутация, хоть и призывались семь ангелов во время богослужений, папа Сикст IV не хотел и слышать об этих настоящих именах.

Видение Амадеуса, в котором к нему явилась Семерка, не было одиноким чудом. Оно было подкреплено другими. В тот момент, когда пророк разговаривал с ангелами, в Палермо на Сицилии из-под руин одной древней часовни было извлечено изображение Семи с теми же именами, настоящими, под которыми они требовали себе поклонения. Эти имена, как сообщает летописец церкви маркиз Евд де Мирвилль, были написаны «под портретом каждого ангела».[171]

В тот же день в Пизе таким же образом было открыто древнее пророчество, написанное на очень старой латыни, предвещавшее возрождение культа Семи ангелов.

Все вместе эти события глубоко потрясли папу Сикста, когда он узнал о них, но, тем не менее, он остался непоколебим и отказался удовлетворить их требования. < Мальцев С. А., 2003 >

Среди церковной общественности эти чудеса быстро стали самой важной новостью. Кто-то с недоумением, а кто-то с негодованием размышлял про судьбу обиженных небесных иерархов. За них переживали, им сочувствовали, но ничего не могли предпринять против решения непогрешимого папы.

Требованиям семи невидимых покровителей церковь уступила только в следующем столетии. К тому времени в каждом храме, в каждой часовне уже имелись копии откопанного пророческого изображения в виде фрески или мозаики. В 1516 году в Палермо недалеко от той разрушенной часовни, под руинами которой оно было найдено, был построен «Храм семи духов», целиком и полностью посвященный главным героям этой истории. Все службы в этом храме проводились под их собственными именами и все молитвы в нем обращались только к ним.