Илья Зданевич - Собрание сочинений в пяти томах. 2. Восхищение

• Название: Собрание сочинений в пяти томах. 2. Восхищение
• Автор: Илья Зданевич
• Жанр: Современная проза
• ISBN: 5-85302-031-5, 5-85302-040-4

---

Собрание сочинений в пяти томах. 2. Восхищение

ПРЕДИСЛОВИЕ

В апреле 1930 г. в книжном магазине Я. Поволоцкого на парижской улице Бонапарт появилась скромная книга, на желто-зеленой обложке которой был напечатан маленький странный рисунок, изображавший нечто вроде чашечки черного цветка или сечения раковины. Набранные обычным шрифтом имя автора и заглавие книги объявляли: “Ильязд — Восхищение, роман”. Название издательства “Сорок первый градус” под рисунком связывает эту книгу с чередой авангардистских книг, последняя и самая необычная из которых — лидантЮ фАрам — вышла в Париже семью годами ранее (1923), с эстетикой которых эта новая книга, кажется, резко порывает. Через несколько дней автор (он же издатель) добавит к книге бумажную ленточку с надписью: “Русские книготорговцы отказались продавать эту книгу. Если Вы такие же стеснительные, не читайте ее!”

В 1926 г., когда Илья Зданевич пишет роман Восхищение, он уже больше пяти лет живет в Париже (туда он приехал в октябре 1921 г.). В столице Франции он потерпел неудачу, пытаясь возобновить деятельность тифлисского “Университета 41°”. В 1923 г. он с несколькими молодыми поэтами русского Монпарнаса организовал группу “Через”, но вскоре стало ясно, что создание связей между русскими деятелями авангарда, живущими в эмиграции и оставшимися на родине, с одной стороны, и между этой группой и представителями французского авангарда, — с другой, ни к чему не приведет.

С 1926 г. Ильязд как бы замкнулся в себе. В сентябре 1926 г. он вступил в брак с известной на Монпарнасе натурщицей Аксель Брокар (1900—1978), которая в январе 1927 г. родила ему дочь. С этого же времени Ильязд официально зарегистрирован как рисовальщик по тканям (он выполнял эту работу для Сони Делоне уже давно, но время от времени и неофициально), работающий на трикотажной фабрике Блак Белэр, которая станет с марта 1928 г. одним из известнейших предприятий фирмы “Ткани Шанель”. Зданевичи живут в маленьком парижском пригороде Саннуа, а потом в Аньере, недалеко от завода Шанель, которым Илья будет руководить с 1933 по 1937 г. Вне центра парижского безумия Ильязд ведет тихую жизнь, ничего общего не имеющую с той бурной деятельностью, которую он вел несколько лет назад как организатор балов “Союза русских художников” в Париже. Это спокойствие и хорошее финансовое положение позволили ему вернуться к своему старому замыслу — издать роман. Итак, в 1930 г. Восхищение выйдет в свет.

Однако в 1927 г. Ильязд еще не намеревался издать сам свой роман, законченный к весне того же года. Прочитав куски из него на вечере 27 июня у художника Г. И. Шильтяна, он послал сначала три первые главы, а потом и всю рукопись своему брату Кириллу в Москву, надеясь, что роман издадут на родине. 4 декабря 1927 г., получив первые главы, Кирилл Зданевич сообщает, что он говорил о романе с редакторами “Красной нови”, которые “принципиально согласны взять его” и напечатать “в журнале, а потом отдельной книгой”. Два месяца спустя, получив еще две главы, Кирилл пишет, что передал их редактору журнала. При этом он добавляет: “Через несколько дней я буду знать о возможности печатать там роман или нет. Сейчас закрывается 40 издат‹ельств›, в том числе и “Круг”, и будет трудней печатать, хотя твой р‹оман› очень хорош и, думаю, пойдет”. Действительно, положение в издательствах плохое. Ориентирующаяся в это время на попутчиков “Красная новь” переживала кризис вследствие кампании, начатой против нее напостовцами. В результате этой кампании создатель журнала А. К. Воронский был выведен из состава редакции, а в январе 1929 г. арестован за “троцкизм”. К 1928 г. близкому к “Красной нови” издательскому кооперативу писателей “Круг” пришлось сократить деятельность (в начале 1929 г. “Круг” окончательно вольется в издательство “Федерация”). В мае 1928 г., получив отказ, Кирилл предлагает роман в “Федерацию”, но уже предчувствует новый отказ. В июне “Федерация” почти единогласно, за исключением А. Фадеева, отклоняет книгу. Главные упреки издательства состояли в следующем: “некое мистическое состояние духа”, эстетско-наблюдательное равнодушие к действующим лицам, отсутствие указаний места и времени, язык “очень странный, даже неуклюжий местами, как будто безграмотный”. Критикам из “Федерации” Ильязд подробно ответил в длинном остроумном письме, посланном 24 июня 1928 г. На обвинение в том, что “весь роман построен на мистике”, он не без хитрости возражает, что “восхищение это не мистика, это чувство предреволюционное и революцию сопровождающее. Я был на Финляндском вокзале в марте 1917 года во время памятной встречи. Восхищенного взгляда матросов, несших Ильича, я никогда не забуду”. И еще: “Нельзя называть, положим, Горького, если его герои молятся, — религиозным писателем”. В том же духе он отвечает на упрек в эстетстве замечанием, что ясно, какое отношение к действующим лицам у автора, описывающего самодурство властей, карательные отряды и пр. О том, что он писал “якобы вне времени и места”, он отвечает, что он “интернационалист”, а не ученик Лескова”, и связывает этот “интернационализм” с проблемой языка, которую он в конце концов не решает: “Мне писали также, что вещь производит впечатление “перевода с иностранного” — тем лучше. Но насчет “безграмотности” — это, во всяком случае, преувеличение”[1].

Этот ответ Ильязда, чуть ли не единственное авторское пояснение к роману, никак не может служить в настоящее время толкованием Восхищения. К такой проблеме, как само название романа, Ильязд дает лишь частичный, точнее, даже неправдивый комментарий, опираясь на социально-политическую основу, которая в действительности в романе почти отсутствует.

Действие Восхищения происходит между горной деревушкой, населенной почти исключительно “зобатыми”, деревней с лесопилкой, находящейся немного ниже, городишком на берегу моря и построенным на равнине большим городом. В начале романа монах Мокий проходит через горы, но он не дойдет до монастыря, его убьют, столкнув в пропасть. Убийцей монаха окажется молодой рабочий деревенской лесопилки Лаврентий, дезертировавший из армии, чтобы жить свободно, совершать убийства не по приказанию, а по своей воле, и воровать ради воровства. Молодой человек появляется в деревушке зобатых и поселяется у старого зобатого, главы большой семьи, в которой четырнадцать детей. В деревушке обитают и “кретины”, а в странном “доме, вырезанном из дерева”, живет изумительно красивая белокурая девушка Ивлита, дочь бывшего лесничего. Она проводит дни, созерцая природу, ища “ум”, находящийся за предметами, который горцы называют “умом ума”. Лаврентий вовлекает в свою шайку детей зобатого, затем подчиняет деревню своей воле и совершает ряд преступлений. Для исполнения служебных формальностей из большого города на деревенскую лесопилку, где похороны монаха стали поводом для большого праздника, приезжает следственная комиссия. Каменотес Лука доносит на Лаврентия, который убивает его и убегает в деревушку зобатых. В деревушке Лаврентий находит и похищает Ивлиту, убив ее отца. Он ставит перед собой цель — найти сокровища, украсть их и подарить Ивлите. Со своими сообщниками Лаврентий спускается на равнину. После ряда приключений и убийства предателя Галактиона Лаврентий с его людьми вовлекается загадочным революционером Василиском в группу террористов для совершения покушений на власть имущих. В это время власти направляют в горы карателей во главе с развратным капитаном Аркадием. Лаврентий решает, что ему надо вернуться в горы и защитить беременную Ивлиту. Понимая, что потерял свободу, он убивает Василиска и возвращается домой. Однако Ивлита, на которую несколько раз нападали горцы (они считают ее причиной своих бед), доносит на Лаврентия капитану Аркадию. Солдаты хватают Лаврентия и бросают в тюрьму, откуда его освобождает некое тайное общество. В конце романа утомленный и постаревший Лаврентий возвращается в деревушку с целью отомстить Ивлите. Он приходит ночью, когда Ивлита рожает младенца. У Лаврентия нет сил убить ее. Ивлита и ребенок умирают и превращаются в цветущие деревья. Лаврентий тоже умирает.

Восхищение — роман о распаде и смерти. В конце книги почти все действующие лица умирают. Чуть ли не все персонажи — в особенности все горцы — ищут сокровища, которые в дальнейшем погубят их. Лишь один старый зобатый с мудрым недоверием относится к сокровищам. Он говорит Лаврентию: они “действительно существуют, но только пока свободны, найди их, и рассыпаются в пыль” (гл. 4). М. Йованович в своей блестящей статье[2], анализируя этот аспект романа, характеризует мотив “сокровища” как элемент мифопоэтизации. М. Йованович пишет: “...в романе настоятельно обыгрывается мотив-мифологема “сокровища”. “Сокровищем” сначала названа Ивлита, причем имелась в виду ее неимоверная красота, “нечаянно” поразившая горцев. Не догадываясь пока об этом, Лаврентий в беседе с зобатым-отцом под “сокровищем” по-бытовому понимает лишь материальные ценности (деньги, “рассыпанные в пещерах и охраняемые козлоногими”, и пр.), чем косвенно указывается на возможность поворачивания сюжета в другую сторону (поиски “недоступных благ”), не выходящую, однако, за рамки “сказочного”. Тем не менее зобатый-отец оспаривает этот подход, обращая внимание своего собеседника на  и н ы е  ценности, из-за которых следует жить (“умереть как можно позже”), ввиду чего вопрос о “сокровище” ‹...› трансформируется в вопрос  о  ж и з н и  и  с м е р т и”[3]. Действительно, символика сокровища в романе непременно сопровождает “падение” персонажей, и в первую очередь дезертира-разбойника Лаврентия, искаженные понятия которого о сокровищах приводят его к краху. Предательство Ивлиты оказывается апогеем этого движения. Очаровательная в этом моменте Ивлита, как точно замечает Йованович, украшенная и одетая по вкусу Лаврентия, носит на своих плечах те материальные элементы, которые для горцев и для нее самой никак не могут быть сокровищами. С этого момента восхищенный Лаврентий станет понимать слова отца-зобатого и настоящее качество сокровищ, которое в конце концов оказывается не чем другим, как сысканным Ивлитой “умом ума”, находящимся за предметами. С этого же момента начинается и апокалиптический финал.