Борис Грибанов - Женщины, которые любили Есенина

• Название: Женщины, которые любили Есенина
• Автор: Борис Грибанов
• Издательство: Вече
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006
• ISBN: 5-9533-1151-6

Отношения Сергея Есенина с женщинами были далеко не однозначными. Он всегда был окружен женским вниманием, но у него была одна главная любовь, владевшая его сердцем с детства и до последнего трагического дня — любовь к поэзии. Эта всепоглощающая страсть, неразрывно связанная с жаждой славы, управляла всеми его поступками.

---

С. Есенин».

Еще одно письмо той же Евгении Лившиц. Оно было опубликовано только в 1962 году по вполне понятным причинам, явствующим из текста письма.

«Ехали мы из Тихорецкой на Пятигорск, вдруг слышим крики, выглядываем в окно, и что же? Видим, за паровозом что есть силы скачет маленький жеребенок. Так скачет, что нам сразу стало ясно, что он почему-то вздумал обогнать его. Бежал он очень долго, но под конец стал уставать и на какой-то станции его поймали. Эпизод для кого-нибудь незначительный, а для меня он говорит очень много. Конь стальной победил коня живого. И этот маленький жеребенок был для меня наглядным дорогим вымирающим образом деревни и ликом Махно. Она и он в революции нашей страшно походят на этого жеребенка тягательством живой силы с железной.

Простите, милая, еще раз за то, что беспокою Вас. Мне очень грустно сейчас, что история переживает тяжелую эпоху умерщвления личности как живого. Ведь идет совершенно не тот социализм, о котором я думал, а определенный и нарочитый, как какой-нибудь остров Святой Елены, без славы и без мечтаний. Тесно в нем живому, тесно строящему мост в мир невидимый, ибо рубят и взрывают эти мосты из-под ног грядущих поколений. Конечно, кому откроется, тот увидит тогда эти покрытые уже плесенью мосты, но ведь всегда бывает жаль, что если выстроен дом, а в нем не живут, челнок выдолблен, а в нем не плавают».

Трудно переоценить значение этого письма для определения политических настроений Есенина в начале 20-х годов.

Из этого письма совершенно недвусмысленно явствует, что в том, приснопамятном 1920 году Есенин больше симпатизировал анархисту батьке Махно, чем казарменному раю большевиков. Это настроение не было для него чем-то новым — он всегда ожидал от революции какой–то мистической сути и всеобщей вольности. К 20-му году Есенину стало совершенно очевидно, что он «поставил не на ту лошадь». Не будет никакого крестьянского рая, не будет памятника корове, не будет места Инонии. Вместо этого утверждается власть железная, держащаяся на штыках и расстрелах.

Этим настроениям способствовала поездка Есенина в Константиново после возвращения из Харькова. В уже упоминавшемся письме Евгении Лившиц есть такие грустные слова: «Дома мне, несмотря на то, что я не был там три года, очень не понравилось, причин очень много, но о них в письмах теперь говорить неудобно».

Здесь весьма уместно подчеркнуть, что в отличие от многих советских поэтов, прославлявших революционное насилие (Маяковский с его «Ваше слово, товарищ маузер», даже нежнейший Багрицкий, написавший о Дзержинском: «Если он скажет «убей» — убей!»), Есенин сознательно отделял себя от тех, кто именем революции осуществляет террор. Недаром он написал:

Не злодей я и не грабил лесом,
Не расстреливал несчастных по темницам.
Я всего лишь уличный повеса,
Улыбающийся встречным лицам.

Обращает на себя внимание признание поэта в этом письме, что в стране строится совершенно не тот социализм, о котором он мечтал, и сравнение этого социализма с островом Святой Елены, ставшим тюрьмой для Наполеона, — тюрьмой на открытом воздухе.

Следует отметить, что в эти годы Есенин изменился не только внутренне, но и внешне. Поэт-футурист Крученых описывал Есенина в конце 1920 года в следующих словах:

«Внешность Есенина в то время весьма показательна. Он совершенно утратил сходство с его фотографиями 1914–1916 годов. Девичья мягкость его овального лица полностью исчезла. Его крепко сжатые челюсти торчали под острым углом. Губы сжаты с выражением упрямства и горечи. Глаза запавшие. Волосы падают на лоб — но не так, как прежде, нет больше мягких кудрей, они в беспорядке. И вообще его лицо утратило выражение наивной радости и удивления».

В дни трезвости Есенин вел себя спокойно и очаровательно, — приветствовал друзей крепким рукопожатием, нередко и поцелуем. Когда же выпивал, становился ожесточенным, заносчивым, нетерпимым, жаловался на судьбу, болезненно воспринимал отношение к нему окружающих. По мере того как разрушалась его нервная система, появлялись следы мании преследования. Его убежденность в том, что он первый поэт России, принимала порой болезненные формы. О его нападках на Маяковского говорилось выше. Теперь он стал набрасываться на Бориса Пастернака. Однажды в конце 1920 или в начале 1921 года Рюрик Ивнев стал в кафе «Домино» невольным свидетелем стычки Есенина с Борисом Пастернаком.

— Ваши стихи косноязычны, — выкрикивал Есенин. — Их никто не может понять. Народ никогда не признает вас!

Пастернак ответил ему подчеркнуто вежливо, что нужно быть очень осторожным, употребляя слово «народ». На что Есенин возразил:

— Я знаю, что наши потомки скажут: «Пастернак? Поэт? Никогда не слышали о нем, хотя мы знаем и любим овощ под названием пастернак».

Люди, знавшие Есенина в те годы, отмечали, что он очень одинокий человек, хотя у него не было недостатка в собутыльниках и женщинах, обожавших его. Пролетарский поэт Кириллов задавался вопросом: «Были ли у него настоящие друзья? Сомневаюсь, Есенину необыкновенно везло с литературным успехом. Его слава росла и крепла с каждым годом. Никто не отрицал его таланта. Вряд ли он нуждался в дружеской и сильной руке рядом… У него были поклонники, покровители и просто льстецы, и, быть может, поэтому около него не было настоящих друзей».

Мариенгоф, человек наиболее близкий к Есенину в те годы, отмечал, видимо не без основания: «Главное в Есенине — страх одиночества». По утверждению Мариенгофа, Есенин, который никогда не любил, хотел от каждого теплоты и признания.

Он обладал чисто детским чувством юмора, любовью ко всему необычному — и все это, вместе с его скандалами, было продиктовано стремлением убежать от скуки и серой повседневности. Его внешность денди с тщательно ухоженными кудрями, кое в чем способствовала его славе и привлекательности. Однако в глубине души постоянно копилась неудовлетворенность окружавшей его жизнью.

Именно этим и объясняется его нежелание надолго связывать себя с какой-либо женщиной, отсюда и происходит его стремление, высказываемое им не раз, смешать все на свете — небо и землю, человека, животное и дерево, здесь причина того, что он живет вечным скитальцем.

С этой точки зрения становится понятным его стремление играть какую-то роль, шокировать людей, производить на них впечатление. Есенин очень точно передал это в прекрасных стихотворных строчках:

И не нужно мне лучшей удали,
Лишь забыться и слушать пургу,
Оттого, что без этих чудачеств
Я прожить на земле не могу.

Он выступал в обличье крестьянина из детских красочных книжек, в образе пророка, денди, лучшего поэта, последнего поэта деревни, мужа знаменитых женщин. И все это было не только ребячеством или проявлением тщеславия, а врожденным отвращением ко всему прозаическому в жизни.

Год 1920-й примечателен еще и тем, что именно в этом году Есенин познакомился с двумя девушками, которые вошли в его жизнь — каждая по своему, но каждая сыграла в ней далеко не последнюю роль. Это были Галина Бениславская и Надежда Вольпин.

Галина Бениславская была девушка неординарная. Необычной была и ее биография, предшествовавшая встрече с Есениным. Впрочем, в ту эпоху — войн и революций — подобные биографии не были такой уж редкостью.

Ее отцом был обрусевший француз, больше о нем в источниках ничего не говорится. Видимо, он не оказал никакого влияния на детство и юность девочки. У матери-грузинки очень рано проявились признаки психического заболевания, и Галя росла в семье тетки, чей муж, Артур Казимирович Бениславский, удочерил Галю. Он любил девочку и заботился о ней. В мае 1917 года Галя вступает в партию большевиков, и сразу же у нее возникают разногласия с приемными родителями по политическим вопросам. Она уезжает в Харьков, где поступает на естественный факультет университета. Однако долго учиться ей не пришлось — Харьков заняли белые, и Галя ушла из города, чтобы присоединиться к Красной армии. Но белые ее схватили, и ей грозил расстрел. К счастью, совершенно случайно в штабе белых Галю увидел ее приемный отец Артур Казимирович Бениславский, который объяснил в контрразведке, что она его дочь, и ее отпустили. Бениславский не одобрял Галиных политических пристрастий, но тем не менее помог ей выбраться из Харькова, снабдив удостоверением сестры милосердия Добровольческой армии. Когда Галя перешла линию фронта и оказалась в расположении частей Красной армии, ее арестовали по подозрению в том, что она шпионка, и ей снова грозил расстрел. Ей опять несказанно повезло — удалось связаться с отцом ее подруги, под чьим влиянием она и вступила в партию большевиков. Тот из Москвы дал телеграмму, заверяя, что она преданный революции человек.

Можно предположить, что от матери Галя унаследовала не самое лучшее психическое здоровье, а угроза двух расстрелов и испытания, через которые она прошла, вряд ли укрепили ее душевное состояние.