Елена Шварц - Лоция ночи

• Название: Лоция ночи
• Автор: Елена Шварц
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Поэзия
• Год: 1993
• ISBN: 5-265-01935-9

Поэмы Елены Шварц ярки, пестры, оригинальны, экзотичны, легкомысленны, переполнены ангелами, чертями, зверями, мифологическими героями, историческими персонажами — всем эклектичным пантеоном современного культурного сознания. Но поэзия Елены Шварц не легкомысленна и не эклектична, потому что два главных её персонажа — Поэт и Бог.

Стихи развлекают и поучают, рассказывают на ночь страшные сказки, играют и утешают, грациозно танцуют и молнией носятся среди обыденности, пристально рассматривают мир и готовятся его к его концу.

В книгу включен стихотворный роман "Труды и дни Лавинии...", стилизованный под записки средневековой монахини, постигающей глубину Божественного духа.

---

11. Темная Рождественская песнь

Шли три волхва, как три свечи,
Вдоль поля, сада, огорода.
Цвела сирень, как мозг безумный,
Не пели птицы и волхвы,
А пела вещая свобода.
Что за спиною вашей, Числа?
Разъем я кислотою слов —
Откуда Женское возникло,
Откуда Множественность свисла
Ветвями темных трех дубов.
Во тьме есть страшная Девица,
Всей черной кровию кипящей
Она за Богом шла и пела
И мир крутила, будто перстень,
Она звалась тогда — Венера.
Но вот в пустыне родилась
Другая Дева — срок настал,
И в небеса она взвилась, —
Вся — сердца теплый сеновал.
Шли три царя. Не понимали,
Куда идут и сколько дней.
И только знали — что зачали,
Что их самих родят вначале,
Но и они родят теперь.
Венера в космосе кричала,
Что человек — он есть мужчина,
Но ей блаженное мычанье отвечало,
Что Дева, Дева — микрокосм.
Цвела сирень, как мозг безумный,
И птицы ахали крылами,
И я лечу туда и буду
Над теми, плача, петь полями —
Над зимними, где апельсинами
Лежат, измучены, как пахари,
Цветные ангелы — и синюю
Мглу рвут и охами и ахами.

12. Сочельник

I

Сестра, достань из сундука
Одежду Рождества,
Где серебром по рукаву
Замерзшая трава.

Ту, синюю, с подбоем алым,
Сестра, достань из сундука,
Накинь Сочельнику на плечи.
Не велика ль? Не велика.

Сестра, из проруби достань,
Из вымерзшей реки
Свеченьем тронутую ткань —
Где наши сундуки.

Не коротка ль? Не коротка.
Сестра, надрай-ка бубенцы,
Звезда вращается, кротка,
Воловьим глазом иль овцы.

II

Пускай войдет Сочельник
Младенцем в пеленах,
Оленем в снежный ельник
Со свечками в глазах.
Приди хотя бы дедом,
Проснувшимся в гробу,
А мы тебя оденем
В ночь со звездой во лбу.

13. Левиафан

Левиафан среди лесов
Лежит, наказанный, на суше,
Средь пней, осин и комаров,
Волнуясь синей мощной тушей, —
Его я услыхала зов.

Он мне кричал через леса:
«Приди ко мне! Найди дорогу!
И в чрево мне войди. Потом
Я изрыгну тебя, ей-богу».

И я пришла. Он съел меня.
И зубы, что острей кинжала,
Вверху мелькнули. Я лежала
Во тьме горящей без огня.

Как хорошо мне было там!
Я позабыла все на свете,
Что там — за кожею его —
Есть солнце, и луна, и ветер.

И только шептала: «Отчаль!
Брось в море свой дух раскаленный».
И он заскакал, зарычал:
«Ты лучше, ты тише Ионы».

Я позабыла кровь свою,
Все имена, и смерть, и ужас —
Уж в море плыл Левиафан,
Весь в родовых потугах тужась.

О, роды были тяжкие. Несчастный!
Кровавый небо сек фонтан.
Когда я вылетела в пене красной,
Как глубоко нырнул Левиафан!

14

Зеленый цветочек
В поле звенит,
Там не шмель, не кузнечик,
Там — царь Давид.
У него есть огненная лестница —
Ровно сто и пятьдесят ступеней,
Он ее закидывает в небо
И по ней танцует на коленях,
Прямо в небо, полное икрой
Звездной, — в чрево рыбины разумной,
Ангелы, пленясь его игрой,
Свои жилы отдают на струны.
Но к утру он возвращается в цветок,
Лестница в гармошку — вся уснула.
И опять он только сок, багровый сок,
И любовь царя-пчелы — Саула.

15

Что делать с жизнью небольшою,
Пришитой к сердцу моему,
Что делать с этой живорослью,
Что пятится, завидев тьму?
Зачем, Творец, в меня сослали?
Уж лучше б Вы ее держали,
Как прежде, кошечкой в дому.
Зачем ее Вы баловали
И часто за ухом чесали,
А после сливки отобрали
И кличку тоже, — не пойму.
Она мне сердце рвет и мучит
И все по Вас, Творец, мяучит.

16

Мир меня поймал врасплох —
Я никак не ожидала
Времени, часов и — ох! —
Тихого распада жала.
(Я б не согласилась,
Ускользнула б ловко,
Я бы не вживилась,
Это — мышеловка).
Думала — все это шутка,
Я не думала — всерьез.
Расцветает пышно-жутко
Дерево стеклянных слез.

17. На лету

Толкнулась и полетела
С десятого этажа.
Толпа нечистых крутила
Тело для грабежа.

Один визжал: «Возьму ручонку!»
Другие жадно пили кровь.
Душа? Душа пищала тонко —
Ее тянули, как морковь.

Уж не боясь мне показаться,
Они кричали: «Улюлю!»
Протягивал мне черт объятья,
Кривляясь — мол, ловлю, ловлю!

18. Телеграмма

Телеграмму во сне получила
За подписью — «Силы, Престолы».
На бланке простом офицьяльном —
О том, что я все же спасусь.
Я тонкою мучусь болезнью
Не первое тысячелетье —
Накожной расчесанной жизнью,
Уже не мечтая о смерти.
О Власти, Силы, Престолы,
Когда я войду в ваши хоры,
Лицо закрывая стыдливо,
Вы крылья мои отведете
Радужные, в разводах.
Я вам принесла подарок.
Смотрите, какой, — под горлом
Цветок золотой, зеленый.
Я кровью его поливала,
Кормила слезами и снами,
И если слегка он заржавел,
Простите неправду мою.

19. Обрезание сердца

Значит, хочешь от меня
Жертвы кровавой.
На, возьми — живую кровь,
Плоть, любовь и славу.

Нет, не крайнюю плоть —
Даже если была б — это мало,
А себя заколоть
И швырнуть Тебе в небо.

Хоть совсем не голубица —
Захриплю я голубицей.
Миг еще пылает Жизнь,
Плещет, пляшет и струится.

Думала я — Ангел схватит
В миг последний лезвиё,
Но Тебе желанна жертва —
Сердца алое зерно.

20. Еще урок Аббатисы

Аббатиса вбила доску
Между Солнцем и Луною
И воздвигла поперечник
(Мы стояли и смотрели).
О, какой чернел тоскою
Этот крест на небе вечном.
Аббатиса оглянулась
И сказала мне — распнись!
«Нет, еще я не готова,
Не готова я еще,
Не совсем еще готова».
Лепетала, лепетала.
Аббатиса засмеялась:
«То-то, дети,
Как до дела — вы в кусты!
Будьте же смирней, смиренней.
Ну идите, не грешите.
Утомилась я сегодня».
И, шатаясь, она в келью
Побрела. Совсем старушка!

21. Капель

Синь-дом, синь-дом —
Колокола,
Весна с трудом
Заплакала.
Печаль весны
Нагонит бес,
Но я от неба
Жду чудес.
Ведут к закланию уже
Веселого барашка,
А почка в тонкой кожуре
Трепещет как монашка.
Ах, встать с колен,
Уйти отсель.
Где мой Верлен?
Да вот — капель.

22. Воспоминание

В церковь сельскую — как умоляла! —
О, пустите переночевать!
Руки сторожу целовала
(Еще очень была молодая).
Говорил мне: сойдешь там с ума,
Ты оттуда выйдешь седая.
О, пустил бы! Весь ужас нездешний —
Да и здешний — проглотила б, оставшись одна,
За иконой когда б зашуршало
Или с воем качнулась стена.
Ну а так-то — по капле, по капле…
Лучше б сразу всю чашу до дна.

23. Из муравьиной кучи

На праздники мы выпили винца.
Ах, на Святой позволено немного!
И в сумрачные синие леса
Мы побрели, шатаясь, славить Бога.
Так высоко и льдисто — Серафима,
Так горячо и низко — Суламифь,
Как будто улететь могли из мира
Чрез голоса — но мы держали их.
Когда мы к горке муравьиной подошли
Вдали жилья, вдали дорог —
Вдруг Серафима навзничь повалилась,
Почти зарылась в темный их песок.
И — de profundis — так она молилась,
И так она из кучи той кричала —
«Господь наш Бог! Он жив! Он жив один!»
Оцепенели мы. Мурашки рьяно
Среди ее разметанных седин
Рассыпались — по свитку ее кожи,
Как вязь старозаветная письмен.
И будто бы они кричали тоже,
Я слышала стеклянный ровный звон.

24