Евгений Богданов - Случайный вальс: Рассказы. Зарисовки

• Название: Случайный вальс: Рассказы. Зарисовки
• Автор: Евгений Богданов
• Издательство: Северо-Западное книжное издательство
• Жанр: Современная проза
• Год: 1986

Сборник известного северного писателя составили рассказы как ранее издававшиеся, так и новые. Незаёмное знание жизни, ненавязчивая манера письма, хороший язык — вот что отличает прозу Е. Богданова.

Завершают сборник автобиографические заметки «Каргопольские зарисовки» — воспоминания писателя о времени и о себе.

---

— Точно!

— Веселый был у нас денек тогда, на фронте.

— Что и говорить…

Иволгин поднялся из-за стола и стал одеваться, а потом они вместе пошли по улице поселка. Иволгин почти не прихрамывал, и, если бы не поскрипывание протеза, никто бы не подумал, что у него левая нога ампутирована повыше щиколотки.

2

Иволгин был напорист и горяч. Главбух расчетлив и медлителен. Иволгин частенько бранился с Солодовниковым так, что пыль шла столбом. Солодовников молча слушал начальника стройки, но потом вежливо и непреклонно выдвигал свои доводы. От скольких опрометчивых шагов предостерег он Иволгина, знали только они двое Они спорили, горячились, но это не мешало жить им под одной крышей и пить чай из одного чайника.

Это были старые фронтовые друзья. Иволгин служил командиром дивизиона противотанковых пушек, а Солодовников состоял при нем ординарцем.

…В свой день рождения, одиннадцатого апреля 1943 года, Иволгин проснулся рано. В крошечное оконце блиндажа едва-едва пробивался рассвет. На своей койке Григорий Иванович увидел новенький алюминиевый портсигар. Он взял его и посмотрел на Солодовникова. Тот сделал вид, что спит, наблюдая за командиром из-под полуприкрытых век.

В тот же день началось наступление. Артиллеристы дивизиона выдвинули орудия на прямую наводку, в боевые порядки пехоты, и в упор расстреливали фашистские танки. Солодовников сидел на охапке соломы в углу землянки, держа обернутый куском одеяла котелок с завтраком для комдива. А тот руководил боем. Не отрываясь от стереотрубы, Григорий Иванович передавал команды телефонисту. Барабанные перепонки, казалось, лопались от неистовой артиллерийской и минометной молотьбы с обеих сторон. Солодовников беспокоился, как бы не остыл завтрак командира, а комдив и не думал о завтраке. Он вскочил, уступив место у перископа своему заместителю, и бросил ординарцу: «На батарею!»

Солодовников, не расставаясь с котелком, сбежал следом за командиром в овражек, где стояли верховые лошади. Он кричал Иволгину, что лучше идти пешком, но тот махнул рукой и, вскочив в седло, послал коня в галоп. Прижав к груди котелок и держа в другой руке повод, ординарец скакал следом. Кони летели над талыми, серыми от копоти снегами, и Солодовников видел, как вокруг вспыхивают черные букеты разрывов.

Конь комдива, будто у него подломились ноги, вдруг упал, и Иволгин свалился на землю через голову своего чубарого иноходца. Солодовников спрыгнул с седла и пополз к командиру.

Иволгин лежал на мокром снегу, корчась от боли. Солодовников потащил комдива в воронку от авиабомбы. И пока он добирался до этой огромной, пахнущей порохом и железом ямы, его ранило самого.

Через полчаса бойцы комендантского взвода, посланные на розыски командира дивизиона, подобрали их обоих.

Они лежали в одном госпитале. Иволгину отняли ступню, у Солодовникова хирург извлек два осколка от мины.

После войны Иволгин учился в строительном институте. Солодовников работал бухгалтером на Урале. Они переписывались, и когда Иволгин получил назначение на свою первую крупную стройку, то выписал сюда Солодовникова. Ординарец приехал сразу же. В одной руке у него был чемодан, в другой — старый солдатский вещмешок.

В комнате Иволгина стояла на этажерке, в рамке под стеклом, небольшая фотография жены с двухлетним ребенком. И жена и ребенок погибли при бомбежке в Невеле. Фотография все время напоминала комдиву о счастливо начатой семейной жизни и о беде, которая прервала эту жизнь.

У Солодовникова жена умерла в Ленинграде в блокаду от голода. Дочурка была вывезена в Шадринск. Солодовников уже после войны с великим трудом разыскал ее. Теперь Люся училась в медицинском институте. У нее голубые, как у отца, глаза и каштановые косы. Во время каникул она, появляясь на пороге отцовской комнаты по утрам, приветствовала Иволгина:

— Доброе утро, товарищ комдив!

Иволгин миролюбиво ворчал:

— Ну какой я теперь комдив! Я теперь инвалид. Кроме того, комдивом принято называть командира дивизии, а я всего лишь дивизионом пушек распоряжался…

Но она упорно называла его «товарищ комдив» и смотрела на него веселыми глазами.

Отец в такие минуты в своей комнате покашливал и шуршал газетой, пряча за ней улыбку. Ему нравилось, что Люся уважает старого фронтового товарища, бывшего майора Иволгина, теперь человека самой мирной профессии на свете.

3

Иволгин осторожно шагал по дощатому тротуару по главной и пока единственной улице поселка. Солодовников семенил рядом. Он был ростом по плечо комдиву. Под вечер тротуар чуть обледенел, и оба старались не поскользнуться.

В домах горели огни. От комбината шли рабочие. Заметив Иволгина, они уступали дорогу. Иволгин на ходу отвечал на приветствия.

Солодовникова знали меньше, чем начальника стройки, но когда он шел с Иволгиным, доля уважения распространялась и на него, и главбуху это было приятно.

Темное небо набухало влажными облаками ранней весны, и только вдали, где высились корпуса комбината, была чистая оранжевая полоса. На ней рельефно рисовался дым от тепловой электростанции.

Было свежо, и дышалось легко. Иволгин поглядывал на полоску зари. Мимо прошла стайка девчат-каменщиц с участка Квасникова. Они по-галочьи гомонили и смеялись, размахивая руками в брезентовых рукавицах, здоровые, розовощекие, в телогрейках и ватных брюках.

Иволгин любил вечерами пройтись по поселку. Он отмечал про себя новые ряды свежего кирпича, уложенного за день на строящихся зданиях. Всё выше и выше взбирались каменщики. Вон уже видны стропила на доме, где еще вчера девушки в ватниках работали с мастерками.

4

Три года назад здесь, на месте крупной стройки, были непроходимые ельники и болота. Иволгин и Солодовников первое время жили в палатке. Потом перебрались в низкий брусковый деревянный барак, а в прошлом году — в трехкомнатную квартиру на третьем этаже большого жилого дома. И пока они перебирались из палатки в барак, а потом в квартиру, как и все рабочие, на берегах лесной реки вырастал комбинат. Его высокие массивные корпуса были видны издалека.

Комбинат был детищем Иволгина. В дни его рождения Григорий Иванович частенько сам прикладывался к маленькому глазку теодолита, измеряя горизонтальные углы на будущей стройплощадке, а вечерами шуршал в палатке калькой и, морща лоб, что-то высчитывал на логарифмической линейке.

Но комбинат был и детищем Солодовникова. Главный бухгалтер старался вложить миллионы рублей, отпущенные государством, в его цеха с наибольшей экономией и пользой. Иволгин был человеком широкого размаха, старался выдержать сроки и построить всё, что требовалось по проектам. Солодовников был расчетлив, прижимист и не раз вежливо, но крепко брал в свои надежные бухгалтерские руки широкую натуру Иволгина.

У продмага они расстались. Бухгалтер пошел «отовариваться» к ужину, а Иволгин направился в ту сторону, где теплилась заря. Его догнала машина. Шофер открыл дверцу, но Иволгин распорядился:

— Поезжай в гараж.

Григорий Иванович считал, что ездить в персональной легковой машине по поселку — значит не уважать своих рабочих, прорабов, инженеров, которые машинами не располагают. Если уж срочно или куда-нибудь подальше ехать — другое дело.

Пройдя мимо пакгаузов, складов и многочисленных штабелей леса и бетонных свай, Иволгин добрался до ворот комбината. Территория его была огромна и залита электрическим светом. Высоко на башнях-турмах шаровыми молниями вспыхивали огни электросварки. Гремело железо, звякали башенные и мостовые краны, слышалось привычное слуху Иволгина «вира помалу!». По асфальтовому полотну сновали автокары, шли люди. Пробравшись в сушильный цех, Иволгин осмотрел монтирующийся агрегат, а потом спустился в бассейн, где будет промываться целлюлоза. Срок сдачи бассейна миновал вчера, но из-за нехватки облицовочной плитки рабочие не справились с заданием.

Поговорив с облицовщиками, он отправился на ТЭЦ, где было чисто и даже уютно. Дежурный инженер-энергетик, рослый парень в комбинезоне, повел начальника к генераторам, пультам управления и на ходу рассказывал, что прошлой ночью вышел из строя второй генератор, что пришлось вызвать бригаду электриков, но к утру всё исправили. Иволгин спросил:

— Пятый генератор исправен?

— Разумеется.

— Возможно, сегодня ночью он начнет работать на колхоз «Луч».

— Я слышал об этом. А как у них линия?

— Линия готова. Я был в колхозе. Принята по акту.

Когда Иволгин возвращался домой, оранжевая заря у горизонта уже стала бледной, лимонно-желтой, чуть заметной. Григорий Иванович шел по тротуару, погрузившись в размышления.

Скрипнув тормозами, остановился самосвал. Видно было, как водитель прикуривал в кабине. Иволгин подошел, сказал: