Эрвин Ставинский - Наш человек в гестапо. Кто вы, господин Штирлиц?

• Название: Наш человек в гестапо. Кто вы, господин Штирлиц?
• Автор: Эрвин Ставинский
• Издательство: Олма-Пресс
• Жанр: О войне
• Год: 2002
• ISBN: 5-224-03307-1

М. М. Исаев, известный нам по книге Ю. Семенова «Альтернатива», он же штурмбанфюрер СС Штирлиц — кто же на самом деле был этот человек? О трагической судьбе особо ценного агента внешней разведки НКВД, настоящего, а не придуманного Штирлица рассказывает эта книга.

---

Для начала Червоная должна была контролировать связников.

Очередную встречу я назначил Червоной на вокзале Бельвю. Связной Журавлев должен был передать ей условия встречи сам, однако, он перестраховался и, не желая рисковать, направил ей записку с первый попавшимся мальчишкой. Об этом, между прочим, он мне не доложил.

Было довольно темно, поскольку освещение в городе, опасаясь бомбежек, стали выключать рано. Я прибыл на посольском автомобиле к вокзалу и медленно двигался вдоль стоянки такси. Ага, вот и Червоная. Она появилась из-за одного таксомотора. Я притормозил, и она быстро юркнула на заднее сидение. Я услышал, как щелкнул замок задней двери.

Мы тихо тронулись дальше вдоль машин и не успели проехать и нескольких десятков метров, как со стоянки такси отделились две машины и потянулись за нами. Я чуть прибавил скорость и сделал правый поворот: они не отставали. Слежка!

Сам я был «чист» и в этом уверен, поскольку перед встречей тщательно проверился. Значит они пришли за Червоной! Выяснять уже было некогда, надо было срочно от них отрываться.

— Мария, — сказал я. — За нами слежка. Сделаем так: сейчас я попытаюсь от них оторваться… Потом ты возвращаешься домой и никуда не выходишь… Братья как обычно пусть занимаются коммерческими делами. Через три дня, в следующую пятницу ты им скажи, что вечером тебе необходимо прибыть на платформу вокзала Тиргартен, от которой отходят поезда на Запад. Запомнила? — Я еще раз повторил условия следующей встречи и продолжил:

— Ты пробудешь на платформе тридцать минут и если никто к тебе не подойдет: ни я, ни связник, ты возвращаешься домой и живешь обычной жизнью, пока не получить от меня специального послания. Время прибытия на вокзал тоже. Поняла?

— Поняла, — тихо ответила она.

— Не волнуйся, все будет нормально, — я как мог пытался ее приободрить.

Ну а затем уже было не до разговоров. Я развернулся в сторону Ванзее и утопил педаль акселератора. Мощный мотор взревел и по инерции нас прижало к спинке сиденья. Мы обошли несколько машин, словно они стояли на месте. Стрелка спидометра стремительно поползла вверх. Семьдесят пять, восемьдесят, девяносто, сто, и тут впереди в свете тусклого освещения фонаря я увидел огромный «бюсинг», перегораживающий мою, правую сторону. Резкий поворот руля влево… Я убрал ногу с акселератора и приготовился к экстренному торможению. К счастью, на противоположной стороне никого не было.

Проскочив грузовик, я резко взял вправо, колеса протестующе взвизгнули, машину слегка повело. Я тут же ее выровнял, затем опять вправо, в темный переулок, и тут же выключил дальний свет. Я не думал ни о чем, кроме езды. Мир сузился для меня до прямой ленты проспекта, и пятна теней вокруг сливались в одну, дрожащую тень.

Все, мы от них оторвались. Произошло это так быстро, что Червоная не успела испугаться. У немцев оказались слабые моторы на наше счастье. Я высадил агентессу и пожелал ей удачи.

В представительство я вернулся злой как черт. Мне хотелось ругаться последними словами, когда я увидел Богдана Аистова.

— Что смотришь! — еле сдерживаясь, процедил я. — Кому сказал — пять раз сказал! — внимательно изучить обстановку, только после этого вручать записку, лично, в руки. Не сможешь — возвращайся домой. Говорил? Говорил… А ты что сделал?.. Мальчишку послал!

— Я думал… так будет надежнее… — морщась, как от боли проговорил Аистов.

— Ты, оказывается, можешь думать! Он думал! Детский сад! Он думал!.. Помощник называется!.. Век бы таких помощников не видать!

Я нисколько не сомневался, что если бы он тщательно проверился, внимательно изучил все вокруг и сам пошел бы на квартиру Червоной, он наверняка заметил бы наблюдение, если оно там было выставлено. Мне хотелось выругать его так, чтобы уши у 'него распухли, но теперь надо было действовать и не терять понапрасну времени. До контрольной встречи, которую я назначил Червоной, оставалось меньше двух дней и нужно было изучить обстановку и подобрать места, откуда мы могли бы вести контрнаблюдение.

На следующий день, прямо с утра, мы выехали в город, чтобы подготовиться к встрече. Без особых приключений, слежки за нами не было — это точно, мы прибыли на вокзал, смешались с толпой и приступили к делу. Аистова я взял с собой, чтобы он учился по ходу дела.

— Почему сразу не доложил, что записку передал через пацана? — спросил я, когда мы вышли из автобуса на привокзальной площади.

— Не доложил? — переспросил он. — А потому, что вас не было… Вас вообще сейчас невозможно застать на месте… И Кобулов тоже куда-то уехал…

«Не было! Детский сад да и только! Ему уже скоро двадцать пять, а он все «не было»! Морока с этими молодыми! Уж лучше бы все делал сам!» — думал я.

Аистов шел рядом и внимательно слушал мои замечания. Было около двенадцати часов дня. Я держался настороже, каждое мгновение ожидая от немцев какой-нибудь неприятности, а самое главное, опасался, что мы не заметим и попадем под наблюдение наружной службы. Но вокруг было спокойно и я не фиксировал абсолютно ничего подозрительного. Даже привычных шупо не было заметно. Окружающие были заняты своими делами и на нас не обращали никакого внимания. Я уже давно заметил, что в Германии главное, это вести себя так, чтобы не вызывать у окружающих никаких чувств. Лучше, чтобы они тебя вовсе не замечали. Возвращайся! Свое место ты, надеюсь, запомнил, — сказал я Богдану после того, как показал ему место, откуда он будет вести наблюдение. — Я еще поброжу и посмотрю.

Я ушел с перрона и стал высматривать место, которое позволило бы наблюдать издалека. На ходу я обдумывал ситуацию и вынужден был ее оценить как весьма неважную. Если из тройки — Червоная и братья — кто-то «прокололся», вся наша задумка с гостиницей пойдет псу под хвост!

Не спеша я перешел на соседнюю платформу, ознакомился с расписанием отправления поездов. Вокруг все было по-прежнему спокойно.

Я провел на вокзале около часа, зато теперь мог сказать, что наблюдение лучше всего начинать на подходе и вести его лучше в движении. Так меньше шансов обратить на себя внимание. Теперь можно было ехать в представительство.

Мне хотелось, чтобы на место прибыл кто-нибудь из начальства и чтобы все было зафиксировано не только в моем рапорте. Когда за плечами у тебя несколько лет работы в подполье, уже были достигнуты конкретные результаты, позволить провалить операцию из-за элементарного недосмотра было бы непростительно. Тут могут возникнуть слухи о недосмотре или неопытности, каждую глотку ведь не заткнешь, а я не желал бы потом никаких кривотолков.

Я живо представил себе враждебное лицо Берии, как он, сверкая стеклами пенсне, будет кричать: «Идиоты! Меня не интересуют объяснения! Вам поручили серьезную операцию, а вы ее провалили!»

И укоризненное выражение лица Павла Судоплатова: «От кого, от кого, но от вас я этого не ожидал!» А еще есть Фитин, Павел Журавлев. Понятно, я могу начать оправдываться. Я могу сказать: «Кого вы мне дали? Одного молодого! Что он умеет? Я не виноват, что он не знает простых вещей». А Паша мне скажет: «Я не знаю никаких молодых сотрудников… Вы были старшим, вы не новичок и вы отвечаете за все!.. У вас времени было хоть отбавляй! Можно было всему научить молодого сотрудника, а вы его даже толком не проинструктировали!»

— Не проинструктировал!.. Да я ему сто раз толковал, как первокласснику!.. Нет, не стану же я Аистова грязью мазать, да и по правде говоря, я совсем не уверен, что виноват именно он… Может, там причина совсем в другом. Раз за агентом следят, значит мы что-то не досмотрели. Иного толкования и не жди. Обидно, конечно, но что поделаешь».

В моей голове вертелись мысли, которые я никак не мог толком связать: когда Аистов передавал записку, он мог не заметить за собой немцев и навел их на агента. Они установили слежку за Червоной, а она вывела их на меня, когда села в мою автомашину. Если это так, то следует ожидать слежку за мной. Но вокруг меня все спокойно! Даже когда я выхожу на встречи с агентами. Что-то тут не вяжется…

За последние двое суток я к Богдану заметно подобрел. Ну какой с него мог быть спрос: его взяли в разведку сразу после окончания разведшколы, опыта практической работы у него никакого, язык знает слабо. Но парень он очень старательный и умный. Чувствуется институтское образование. Через полгода я его натаскаю, будет разведчик, что надо.

Да, разведка, это не романтика там всякая, рестораны, женщины. Разведка — это огромная работа и кровь. Не твоя, так чужая. Особенно в Германии. Гестапо — это не шуточки. Брайтенбах такой приятный и вежливый только на встречах, потому что деньги нужны. Или, может, приказали такого разыгрывать. А там у себя — он зверь. Каждый раз идешь на встречу и думаешь: не выкинет сегодня он что-нибудь? Может, возьмет и арестует меня и концы в воду. Потом Кобулову скажут: знать ничего не знаем! Не было такого товарища Короткова!