Владимир Шустов - Карфагена не будет

• Название: Карфагена не будет
• Автор: Владимир Шустов
• Издательство: Средне-Уральское книжное издательство
• Жанр: Детская проза
• Год: 1974

Однотомник произведений писателя издается в связи с его 50-летием.

Повести «Тайна горы Крутой» и «Карфагена не будет!» рассчитаны на средний возраст.

Повесть «Человек не устает жить» – для юношества. Это документальный взволнованный рассказ о советском летчике, который, будучи тяжело ранен в годы Отечественной войны попал в фашистский плен сумел похитить на военном вражеском аэродроме боевой самолет и прилететь к своим. Герой повести – уралец А. М. Ковязин.

---

— Иди быстрее, Костя! Застрял по дороге?

Как затравленный зверь, Ленька метался по шалашу. За эти мгновения он, пожалуй, переволновался больше, чем за всю жизнь. Взгляд упал на нары. Не думая о последствиях, Ленька нырнул под них и замер. Сделал он это вовремя. Не успел расположиться поудобнее, как в шалаш вошли Никита и Костя. Никита положил что-то на стол и опустился на нары. Пятки его босых ног чуть-чуть не коснулись Ленькиного носа.

— Не нарушай, Костя, расписание. Скоро придет Гоша Свиридов, а ты еще не приготовил ничего. Где у тебя лозунги и газета для фермы?

— Да они, Никитка, еще вчера сделаны. Вот они. Шумишь без причины. Я теперь что сказал, то сделал…

— Если бы так…

— Не хвастаюсь! Стенгазету я разрисовал — глаз не оторвут: смотреть будут.

— Бахвалишься уже?

— Точно! Сам скажешь, что я — молодец!

Разведчик лежал в укрытии ни жив ни мертв. Ему представлялось, что Костя и Никита заметили его и нарочно тянут время, чтобы поволновать, что вот они уже перемигнулись и приготовились вытащить его из-под нар, чтобы допытаться, зачем он сюда пожаловал. Не скажешь, что пришел погостить. Леньку бросало то в жар, то в холод. Закусив губу, он заставил себя прислушаться к разговору:

— Спрашивали тебя, Костя, на ферме о чем-нибудь?

— Записку прислали. На, читай! Отгадай, где я был?

— Не мешай!

— Отгадай, Никитка!

— Не мешай, говорю!

— Ладно! Когда допытываться будешь, не скажу и слова.

— Рассказывай теперь, — попросил Никита, очевидно, прочитав записку. — Не надувайся, не надувайся.

— А думаешь, где?

— Заходил в школу?

— Там, сам знаешь, нет никого.

— Бегал в МТС, к Илье Васильевичу насчет занятий?

— Вот и нет! Илья Васильевич на полевом стане живет. Тебе, Никитка, ни за что не догадаться! У Аленки Хворовой я побывал, вот! Нежданно получилось. С фермы домой забежал, кружку молока выпил, взял тетрадку — и обратно. Только выскочил за ворота — Полкан за мной. Стал его во двор загонять. Крикну — он в подворотню. Чуть отойду — он за мной. Привязался, хоть плачь! Минут пять с ним провозился, плюнул: пускай, думаю, идет, коли охота! А тут как раз Тоська Хворова к нашему колодцу по воду пришла. Посмотрела на меня и говорит: «Что же вы, друзья-товарищи, про Аленку забыли, не навещаете? Выздоравливает она, завтра в лагерь придет. Зайди, Костя, проведай, расскажи, как у вас дела идут. По всей деревне разговор про лагерь, а сестренке моей неизвестно. Ведь как-никак вместе в отряде состоите, в огонь тоже вместе шли». У Аленки больше часа просидел, про лагерь она выспрашивала, вот и запоздал.

— Значит, Аленка скоро придет? — сказал Никита. — Сделали мы большую промашку, что ни разу ее не навестили. Плохо это!

— К ней не шли, а она о нас думала, — поддакнул Костя. — Занавески-то сделала она. И еще четыре штуки прислала. Она, Никитка, говорила, что Лидия Ивановна Терских приходила благодарить за дочку, которую Аленка из огня-то вынесла. Подарков полные руки принесла. Аленка не взяла их.

— Правильно! — воскликнул Никита. — За спасение людей подарков брать нельзя. Храбрая Аленка и не жадная.

— А Ленька над ней потешается, — вставил Костя. — Как это?

К своему великому изумлению, Колычев услыхал в шалаше собственный голос:

Завоет Тося волком,
И папа заревет,
Коль Хворова Аленка
От горестей умрет…

— Не дадим ее больше в обиду, Костик, не дадим. Вот мое слово, — сказал Никита. — Драться мне с Ленькой нет охоты, но если он дразнить ее будет, подерусь и накостыляю.

— Никита! — в шалаш, как определил по голосу Ленька, ворвался Гоша Свиридов. — Все для фермы сделали?

— Готово.

— Фу-у! — передохнул Свиридов. — А я боялся. Вечером унесу. Да в Темный бор идти незачем. Вчера я на покос ходил, бруски носил и встретил в бору Леньку с ребятами. Все хорошие грибы повыбрали!

— Опередил нас, — сказал с сожалением Якишев. — Но поход за грибами отменять не будем. Другое место найдем, получше. Гоша, как они узнают про то, что мы делать собираемся?

— Шпионят! — убежденно заявил Костя.

— От Колычева все можно ожидать, — отозвался Гоша. — Ты предупредил его, чтобы по садам и огородам не лазили, а вот посмотришь, осенью они устроят кое-что.

— Охранять станем, — сказал Никита.

— Илья Васильевич приехал! — раздалось на улице. — Ура-а-а!

Лагерь зашумел. Кто-то горнил сбор. По песчаным дорожкам забегали пионеры, под горой слышался громкий треск мотоцикла.

— Пойдем, ребята. — Никита встал.

— Подождите. — Костя заходил по шалашу. — Тетрадь куда-то запропастилась.

— На столе нет ли, — сказал Гоша.

— Нету, и на нарах не видно…

Ленька обмер: «Началось. Как только заглянут под нары, выскочу. Выскочу, раскидаю всех и напролом…» Он подогнул ноги, уперся ими в стену, чтобы одним рывком выброситься из убежища. Но все обошлось: Костя обнаружил тетрадь в кармане.

— Опять рассеянность, — рассмеялся Никита. — Ты, Костик, и на самом деле — личность!

Ленька был спасен. Из-под нар проследил, как босые ноги переступили порог и скрылись, а потом с удовольствием распрямил затекшие руки.

— Здравствуйте, комбайнеры! — раздался неподалеку голос Ильи Васильевича. — Прибыл точно к началу занятий. Беру пример с нашего старосты, дал слово — держу!

— Не опаздываю я теперь, — начал оправдываться Костя, — хоть у Якишева спросите.

— Знаю, знаю, — Глухих добродушно рассмеялся. — Время и труд — все перетрут. Будешь за собой следить и держать в обеих руках свое хочу — не хочу, чтобы распоряжаться ими по своему усмотрению, — всего достигнешь! Так какую же часть комбайна сегодня изучать будем?

— Транспортеры хедера!

— Что такое хедер, кто напомнит?

— Жатвенная часть комбайна!

«Гошка Свиридов отличается. Не терпится себя показать. Умный какой», — подумал Ленька и стал осторожно вылезать из-под нар. Ему сильно хотелось пить. От пережитого волнения во рту горело, словно язык и небо натерли горькой полынью. «Хорошо бы выпить полный ковшик холодной воды, да где её взять». Разведчик вспомнил про огурцы, которые прихватил по пути из чужого парника, достал один из-за пазухи и стал с жадностью поглощать сочную хрустящую мякоть. Подойдя к окну, отогнул краешек занавески и выглянул. Поблизости — никого. Пионеры собрались под навесом «классной комнаты». Среди них Ленька узнавал недавних друзей, и усмешка кровно обиженного человека искривила его тонкие губы. «Да, были деньки, хорошие деньки. Тогда эти ребята — Гоша Свиридов, Витька Подоксенов, Костя Клюев и даже Никита Якишев уважали Леньку». Колычев пригладил непокорный свой чуб и вздохнул. Как же так получилось, что все отвернулись от него? Может быть, он в чем-нибудь виноват? В меру своих сил старался увлечь товарищей… Огороды и сады? Так это же интересно!.. Да и не всегда занимался он, Ленька, огородами и садами. Были игры, рыбалки, походы… Он вновь посмотрел в окно. Пионеры внимательно слушали Илью Васильевича. Комбайнер в синем комбинезоне ходил возле стенда с чертежами, что-то рассказывая. Время от времени он брал со стола длинную камышовую указку и водил по чертежам.

Ленька окончательно успокоился, присел на нары и принялся обдумывать создавшееся положение.

Ясно было одно, что на глазах у ребят из шалаша не выйдешь. Разобрать заднюю стенку? Но, во-первых, она сплетена крепко и вдобавок замазана глиной, а, во-вторых, на эту операцию потребуется время. Остается только одно — ждать, пока стемнеет. Под покровом ночи можно выбраться из лагеря незаметно. Решение принято. Таблицы и списки, висящие на стене, привлекли внимание Леньки. Он поднялся и стал рассматривать их. Ура! Наконец-то обнаружено то, что нужно: список дежурных, остающихся на ночь в лагере. Вырвав из тетради, лежавшей на столе, чистый листок, Колычев старательно переписал дежурных. Теперь-то можно будет действовать смело, а не на ощупь.

С улицы донеслись громкие голоса. Они приближались. Ленька выглянул из-за занавески. Ребята, окружив Илью Васильевича, направлялись прямехонько к шалашу.

— К нам в штаб, — приглашал знатного комбайнера Костя. — Пойдемте. Вот он — штаб-то!

«Так вот, оказывается, куда я попал, — сообразил разведчик, — в Никитин штаб занесло. Это — не фунт малины! Сказать Тольке с Демкой — не поверят!»

Ленька юркнул под нары и стал терпеливо ждать.

— В шалаше нам, брат, не уместиться, — ответил Илья Васильевич. — Сядем на лужайке и по душам поговорим. Вот видите, как удобно. А теперь меня интересует один вопрос: чем нанимаетесь в лагере, как отдыхаете? Я, ребята, люблю вольную лагерную жизнь. Правда, в молодости побывать в пионерских лагерях не довелось, а в армейских был. Жили в палатках, учились бить врага, вырабатывали в себе выносливость, ловкость. Да и сейчас у нас на полевом стане, как в лагере. Ну, кто же расскажет о вашем житье-бытье?