Павел Орозий - История против язычников

• Название: История против язычников
• Автор: Павел Орозий
• Издательство: Алетейя
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2001
• ISBN: ISBN 5-89329-368-1

«Историю против язычников» Павла Орозия без преувеличения можно назвать ключевым произведением раннехристианской и всей средневековой европейской историографии…

---

12 Традиция закрывать с наступлением мира ворота Януса, бога дверей и входов, представлявшие собой двойную арку на форуме, крытую бронзой, появилась при втором римском царе Нуме Помпилии. Согласно Ливию, «открытые ворота означали, что государство воюет, закрытые — что все окрестные народы замирены» (Liv. Ab Urbe 1.19.2). При Цезаре Августе ворота Януса трижды запирались по постановлению сената (в 29 г. до н. э. в честь окончания гражданской войны, в 25 г. до н. э. в честь победы над кантабрами в Испании и, видимо, после подписания мира с парфянами, см.: RgDA, 13; Suet. Aug. 22). На наступление мира при Августе обращали внимание как христианские авторы, начиная с Мелитона (см. цитату из его сочинения у Евсевия Кесарийского, Eus. HE IV.26.7–8), так и языческие историки (Flor. IV. 12.65; Aur. Viet. Caes. 1.3).

13 Данный отрывок (§ 6) весьма важен для понимания авторской концепции. Павел Орозий пишет о наступлении всеобщего мира, связанного у него с Воплощением Бога-Слова и, одновременно, с началом правления Августа, то есть с рождением Римской империи, в чем проявилось прежде всего влияние на него мелитоновской концепции о провиденциальной связи истории Империи римлян и христианства, необычайно популярной в церковной историографии, особенно в Восточной Империи (см. об этом: Кривушин И. В. Ранневизантийская церковная историография. СПб., «Алетейя», 1998; из латинских предшественников Орозия, последователей Мелитона, следует назвать прежде всего Руфина Аквилейского, переведшего на латинский язык Церковную историю Евсевия с добавлением собственных двух книг, и Лактанция, о котором см.: Тюленев В. М. Лактанций: христианский историк на перекрестке эпох. СПб., «Алетейя», 2000). В данном случае оказывается важнейшей двойная хронологическая параллель «Нин — Август» и «Авраам — Христос», тема которой будет разработана Орозием в последней книге (Hist. VII.2.13–16).

7. Вот почему сам замысел наш требует весьма кратко и достаточно бегло коснуться тех книг, которые, говоря о происхождении мира, истинность рассказов о событиях прошлого доказывали точным исполнением предсказанного ими будущего:

8. нам представляется ненужным навязывать кому-либо их авторитет, но ценность труда состоит в том, чтобы предостеречь от вульгарных представлений, которые у нас общие со всеми.

9. Во-первых, поскольку, если божественным провидением, которое являет собой как благо, так и справедливость, были сотворены мир и человек, и если человек, который из-за искажения природы и своеволия стал слабым и непокорным, нуждающийся в помощи, благоговейно управляется и, в то же время, разнузданный свободой, по справедливости претерпевает наказания,

10. необходимо, чтобы всякий, кто считает, что этот мир постоянно от начала человека пребывает в череде добра и зла, увидел род человеческий через себя и в себе;

11. затем, поскольку мы утверждаем, что грех и наказания за грех получили начало от самого первого человека, а также поскольку те историки, которые начинают рассказ со средних времен, и хотя о более древнем ничего не упоминали, ничего кроме войн и убийств не описывали —

12. о чем другом должны говорить эти войны, если не о склонности ко всякому злу? злодеяния же подобного рода, какие были тогда (они и теперь в некоторой мере еще сохраняются), без сомнения, являются либо явными грехами, либо скрытыми наказаниями за грехи —

13. что препятствует нам обнаружить голову того обстоятельства, от которого те историки изображали только тело, и самым незатейливым рассказом обнаружить более ранние века (которые по нашим представлениям, безусловно, весьма многочисленны) и сообщить о подобных несчастьях?

14. Итак, намереваясь вести повествование от сотворения мира до основания Города, а далее до правления Цезаря (Августа) и рождения Христа, со времени которого империя пребывала под властью Рима, или даже до наших дней, насколько мне удастся открыть,

15. я, намереваясь словно бы в зеркале отразить столкновения в роде человеческом и (показать) мир зла, зажженный факелом страстей и пылающий в различных частях, полагаю необходимым

16. описать сначала сам круг земель, который заселяет человеческий род, как он есть, разделенный предками на три части, затем поделенный на области и провинции;

17. чтобы, после того как бедствия войн и недугов будут отнесены к определенным местам, пытливые люди обрели бы не только знание о событиях и временах, но и представили бы, где они произошли.

Глава 2.

1. Предки наши видели весь круг земной,14 опоясанный океаном, трехдольным и называли три его части Азией, Европой и Африкой, впрочем, некоторые насчитывали две части, а именно Азию и входящую в Европу Африку.15

14 Вторую главу первой книги Орозий целиком посвящает краткому описанию территорий круга земного, следуя выработанным в античности географическим представлениям (по мнению Дж. Томсона, Орозий пользовался каким-то руководством по географии доплиниевого происхождения: Томсон Дж. О. История древней географии. М., 1953. С. 513). О географических представлениях Орозия см.: Janvier Y. La geographiе d'Orose. Paris, 1982. Для более четкого понимания географического экскурса Орозия уже сейчас необходимо сделать предварительные замечания. Орозий описывает только Ойкумену, ту часть земли, которая, по представлениям древних, была заселена. В целом же мир, по представлениям античных географов, с работами которых был знаком Орозий, представлялся сферическим и делился на пять кругов или зон, из которых лишь умеренные считались пригодными для проживания. Выделяя в круге земном три части: Европу, Азию и Африку (деление, известное уже Геродоту, называвшему Африку Ливией, вслед за Гекатеем Милетским, Herod. Hist. II. 16–17) — Орозий, тем не менее, в отдельную группу земель относит острова Средиземного моря, описание которых содержится у него в конце главы, после завершения экскурса в географию земель Африки (§§ 96-105). В целом, для Орозия характерно описание земель в направлении с востока на запад, исключение составляет характеристика горного массива Кавказ (§§ 36–46), где описание подчинено движению в восточном направлении. Определенную проблему представляет понимание предлагаемых в географическом экскурсе ориентиров. Для определения географического расположения областей и провинций по сторонам горизонта Орозий использует два основных способа: во-первых, он следует астрономическому принципу, основанному на наблюдении за движением Солнца (восход — восток; закат — запад; полдень — юг) и Полярной звезды (север), во-вторых, для обозначения промежуточных направлений Орозий использует метод, в основе которого лежит представление о направлении ветров. Всего Орозий употребляет с различной частотой десять наименований ветров (так называемая десятилучевая роза ветров): семь латинского происхождения, три — греческого (boreas, eurus, euronotus). Наименования четырех ветров Орозий использует лишь единожды: subsolatus (§ 100), favonius (§ 57), auster (§ 76), euronotus (§ 99). Названия первых трех из перечисленных ветров соответствуют астрономическим ориентирам: subsolatus = oriens (восход/восток), favonius = occasus/occidens (закат/запад), auster = meridies (полдень/юг). Подобная исключительная замена в тексте Истории устойчивого астрономического ориентира определением, в основе которого лежит представление о направлении ветра, подчинена, по-видимому, лишь риторическим интересам: Орозий таким образом избегает лексических повторов. Четвертый ветер (euronotus) соответствует направлению «юго-юго-восток». С помощью этого ориентира Орозий с наибольшей точностью указывает местонахождение второго мыса Сицилии (Пихина, § 99). Некоторую сложность представляет понимание Орозием северо-восточного направления. Традиционно считается, что Орозий обозначает это направление с помощью указаний ветров boreas и aquilo. В соответствии с географической теорией Плиния Старшего, Орозий смешивает между собой ветры boreas и aquilo. Орозий использует как греческий (boreas: §§ 57, 58, 61, 76, 80, 100, 102), так и латинский (aquilo: §§ 14, 25, 58, 59, 66, 99, 104) вариант названия этого ветра. Однако в греческой литературе бореем обычно именовался северный ветер, корни чего обнаруживаются в греческой мифологической традиции (Борей — бог северного ветра). В римской мифологии представление о Борее было перенесено на бога Аквилона, в результате чего в поэтической литературе античности мы сталкиваемся с обозначением Аквилонских территорий именно как северных земель и их обитателей. В то же время, для Ампелия (II в. н. э.) ветры аквилон и борей не являлись строго северными, но находились между северным ветром (aparctias) и северо-восточным (caecitas). Так что, возможно, и для Орозия boraes и/или aquilo являются обозначением не точно северного направления, а северо-северо-восточного. См. об этом также: Arnaud-Lindet M.-P. (Orose). Т. 1. Р. 193. В нашем переводе Орозия, как и во французском, наиболее авторитетном на сегодняшний день, не проводится различия между бореем и аквилоном, оба направления переводятся как северо-восточное.