Николай Зенькович - Тайны ушедшего века. Границы. Споры. Обиды

• Название: Тайны ушедшего века. Границы. Споры. Обиды
• Автор: Николай Зенькович
• Жанр: История

Многие страницы этой книги покажутся кому-то непривычно жесткими, а кому-то даже обидными. Что ж, такова особенность жанра, в котором я работаю. Особенность эта – подлинность факта. В чем отличие беллетристики от истории? Беллетристика рассказывает то, что могло быть. История – только то, что было. В переломные моменты эпох люди охотнее тратят время на чтение книг, в которых рассказывается «то, что было». Перед вами как раз такая книга.

---

«Вскоре после освобождения Западной Украины и Западной Белоруссии возник вопрос об административной границе между этими новыми областями страны. Согласно постановлениям Верховного Совета СССР от 1 и 2 ноября 1939 года Верховные Советы УССР и БССР должны были представить на его рассмотрение соответствующие проекты разграничения западных районов и областей между данными республиками.

Я не думал, что в этом деле могли возникнуть какие-либо осложнения, поскольку этнографическая граница была довольно ясной. Она шла с востока на запад, несколько южнее городов Пинска, Кобрина и Бреста.

В один из осенних дней 1939 г., когда я находился в Белостоке, мне позвонили из оргинструкторского отдела ЦК ВКП(б) и сообщили, что Н. С. Хрущев подготовил и внес в Центральный Комитет свои предложения о границе, а вот от ЦК КП(б)Б предложений пока не поступило. Работник ЦК ВКП(б) сказал, что он пошлет нам для ознакомления украинский проект. Через день мы его получили.

Проект Хрущева о границах между западными областями всех нас просто ошеломил, и в этот же вечер мы созвали заседание Бюро ЦК КП(б)Б, чтобы обсудить украинские предложения и выработать свои контрпредложения.

По варианту Хрущева граница между западными областями должна была пройти значительнее севернее естественной общепринятой этнографической границы, причем настолько севернее, что города Брест, Пружаны, Столин, Пинск, Лунинец и Кобрин, а также большая часть Беловежской пущи отходили к Украине.

С этим никак нельзя было согласиться, и для наших предложений и обоснований мы привлекли обильный исторический материал, включая многие архивные документы. Наконец, и наш проект был готов.

22 ноября я был вызван в Москву со своими предложениями. По прибытии в столицу в тот же день получил приглашение от И. В. Сталина. Когда я зашел в его приемную в Кремле, там уже находился Хрущев, тоже с материалами и схемами. Он беседовал с помощником Сталина А. Н. Поскребышевым. И здесь перед нашей встречей со Сталиным произошел драматический инцидент между Хрущевым и мной, определивший на долгие годы его отношение ко мне.

После того как я поздоровался, Хрущев спросил меня, подготовили ли мы свои предложения о границе и в чем их суть. С должным уважением к нему, как члену Политбюро ЦК ВКП(б) и известному деятелю партии, я, как можно деликатнее, сказал: «Мы подготовили предложения, но они не совпадают с вашими». Далее я сказал, что мы предлагаем границу в соответствии с этнографическим составом населения и что граница, по нашему мнению, должна пройти южнее Пинска, Лунинца, Кобрина, Барановичей и Бреста, а посему эти города и Беловежская пуща должны остаться в составе Советской Белоруссии.

Хрущев вскипел и грубо спросил: «Кто вам состряпал эту чепуху и чем вы можете это обосновать?» Я ответил, что предложения, которые мы вносим, составили члены ЦК Компартии Белоруссии. Мы вовсе не считаем это чепухой и готовы привести обоснования на основе статистики и истории. Хрущев заявил, что украинские историки имеют другую точку зрения и высказал свои наметки границы. На это я ответил: «Трудно предположить, чтобы ученые могли обосновать такую границу, противоречащую понятиям этнографии, статистики и истории».

Хрущев рассвирепел и со злостью стал кричать: «Ага, вы ученым не верите, вы что, больше других знаете? Да что вы знаете? А слышали ли вы о том, что, начиная со средних веков, на территориях, которые вы хотите включить в состав Белоруссии, жили и продолжают жить украинцы, что Наливайко, Богдан Хмельницкий и другие включали население этих территорий в свои войска, что исторические книги вовсе не упоминают в связи с этими районами о белорусах» и т. д. и т. п.

Я ему ответил: «Товарищ Хрущев, меня сейчас больше всего волнует то, в каком тоне и в какой грубой форме вы разговариваете со мной. Это ведь не ваш личный вопрос. Даже, если вопреки нашим предложениям, эти районы включат в состав Украины, никакой катастрофы не произойдет. Мы одна страна, а Украина тоже советская. Но я обязан защищать интересы Белоруссии и имею на этот счет свои предложения, которые опираются на обоснованные данные».

В этот момент нас позвали к Сталину. Он сидел в кабинете один. После нашего приветствия он ответил: «Здорово, гетманы, ну, как с границей? Вы еще не передрались? Не начали еще войну из-за границ? Не сосредоточили войска? Или договорились мирно?»

Потом Сталин предложил нам сесть и доложить свои варианты. Хрущев и я вытащили тексты предложений и схемы. Первым докладывал Никита Сергеевич. Он развернул на столе схемы, но, излагая содержание своего проекта, ни разу не сослался на них.

Сталин выслушал, поднялся, принес свою карту и попросил Хрущева показать на схеме, как пройдет граница.

После моего выступления и ответов на ряд вопросов Сталин твердо заявил: «Граница, которую предлагает товарищ Хрущев, совершенно неприемлема. Она ничем не может быть обоснована. Ее не поймет общественное мнение. Невозможно сколько-нибудь серьезно говорить о том, что Брест и Беловежская пуща являются украинскими районами. Если принять такую границу, то западные области Белоруссии по существу исчезают. И это была бы плохая национальная политика».

Потом, обращаясь к Хрущеву, чтобы несколько смягчить свое заявление, он заметил: «Скажите прямо, выдвигая эти предложения, вы, наверное, имели в виду другое: вам хотелось бы получить лес, его на Украине ведь не так много?»

На это Хрущев ответил: «Да, товарищ Сталин, все дело в лесе, которым так богато Полесье, а у нас леса мало».

«Это другое дело, – заметил Сталин, – это можно учесть. Белорусы предлагают правильную, обоснованную границу. Объективность их варианта подчеркивается, в частности, и тем фактом, что они сами предлагают район Камень-Каширска отнести к Украине. Мы утвердили границу, в основном совпадающую с проектом товарища Пономаренко, но с некоторой поправкой в соответствии с желанием украинцев получить немного леса».

Он взял карту и прочертил линию границы, почти совпадающую с нашими предложениями. Только в одном месте сделал на зеленом массиве карты небольшой выгиб к северу и сказал: «Пусть этот район отойдет к Украине».

Хрущев выразил свое согласие. Я был особенно доволен таким решением вопроса.

После этого Сталин пригласил Хрущева и меня к себе обедать. По лицу, по настроению Никиты Сергеевича чувствовалось, что он остался недоволен таким исходом и эту историю надолго запомнит. Я не ошибся».

В результате воссоединения с Западной Белоруссией население республики увеличилось до 11 миллионов человек. Даже критически настроенные ко многим страницам истории советской Белоруссии нынешние радикалы называют это событие историческим: впервые после разделов Речи Посполитой (конец ХVIII века) большая часть территории Белоруссии объединилась в одном национально-административном образовании. Правда, они тут же делают оговорку: для установления и укрепления тоталитарного советского режима из восточной Белоруссии были направлены тысячи номенклатурных работников, еще больше их приехало из других регионов СССР. В 1939-1941 годах сотни тысяч граждан польской национальности были насильственно выселены в районы Урала, Сибири, Казахстана. Репрессиям подверглись и те белорусы, которые имели неосторожность критически высказаться относительно политики новых властей.

В октябре 1939 года правительство СССР передало Литве Виленский край с городом Вильно. После образования Литовской ССР он стал столицей новой союзной республики. Кроме того, ей были переданы в ноябре 1940 года из состава БССР три района – Гадутишковский, Паречский и Свентянский – с преимущественно литовским населением.

Вильно в 1921-1939 годах было политическим и культурным центром Западной Белоруссии, ее неофициальной столицей. Там работали белорусские гимназия и музей, редакции газет и журналов, культурно-просветительные организации.

После присоединения Западной Белоруссии в 1939 году в Вильно начала выходить газета «Виленская правда» – как и в других белорусских областных центрах. Предполагалось, что Вильно войдет в состав БССР. Но не тут-то было.

Виленский край с населением 457 тысяч человек был передан Литве. Нарком иностранных дел В. Молотов отметил тогда: «Мы знаем, что большинство населения этой территории не литовское. Но историческое прошлое и стремления литовского народа тесно связаны с городом Вильно, и правительство СССР сочло необходимым уважать эти моральные факторы».

И снова пострадали прежде всего белорусы. Литовская пропаганда утверждала, что они не белорусы, а «потерянные литвины», что им нужно лишь сменить фамилии, добавив «ас», «ис» или «ус». После окончания Второй мировой войны в Вильно были закрыты белорусская гимназия, белорусский музей имени И. Луцкевича, начала выходить газета «Червоны штандар» на польском языке. Белорусам-католикам вбивалось в головы, что они самые настоящие поляки. Менялась белорусская топонимика: Медники стали называться Мединкай, Свентяны – Швенченис и т. д.