Томас Сван - Зеленый Феникс

• Название: Зеленый Феникс
• Автор: Томас Сван
• Издательство: АСТ
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-015030-X

История героя троянской войны Энея, приплывшего в Вечный лес со своим сыном Асканием. Ему суждено повстречать здесь прекрасную дриаду Меллонию, прозванную Повелительницей Пчел. А его сыну, спустя время, суждено потерять отца, погибшего в бою, но найти брата – сына Энея и Меллонии…

---

Волумна вынула из волос булавку – медную пчелу с длинным жалом – и хладнокровно проколола свою руку. Она передала булавку и небольшую серебряную чашу дриаде, стоявшей рядом с ней, и каждая женщина и девочка – Меллония тоже – прокололи кожу, выдавили каплю своей зеленой крови и вернули чашу Волумне.

– Сильван,[5] бог ночных ужасов, убийца фавнов и кроликов, мы взываем к тебе: одолей своими кошмарами нашего общего врага. Вот кровь Энея.

А затем, перевернув чашу, произнесла:

– Так будет с Энеем.

Глава II

Воды Тибра, дымчато-серебристые от отражавшихся в них старых, как сам Сатурн,[6] дубов, покрытых мхом, катились к морю, туда, где стояли корабли троянцев. Асканий лежал на берегу и смотрел, как Эней, его отец, плещется в воде вместе с Дельфом – дельфином, плывшим за ними от Сицилии. Эней и Дельф играли с деревянной палкой. Эней кидал ее, а Дельф, поднырнув, толкал палку своим длинным носом обратно к Энею, производя дыхательными отверстиями или ртом – Асканий точно не знал чем – звук, удивительно похожий на человеческий смех.

Павшие города, покончившие жизнь самоубийством царицы, бури на море, пятнадцать лет странствий… Тракия… Делос… Крит… Карфаген… Италия. Но сейчас Эней смеялся, как Дельф, будто позабыв и горе, и вину, которые шли за ним по пятам, как фурии.[7] Седовласый Эней с лицом юноши. Если смотреть на него сзади, можно подумать, что это старик. Но когда он оборачивается, ему не дашь больше двадцати пяти – нежный и проницательный взгляд голубых глаз, белые ровные зубы, безбородое румяное лицо без морщин или шрамов, и лишь небольшая вмятина на подбородке (след от топора Ахилла).[8] Легенда гласит, что матерью Энея была богиня Афродита, или Венера, как ее называют здесь, в Италии. Бессмертная мать и смертный отец,[9] юность и старость, встретившиеся в одном богочеловеке. Возможно, все это ложь и родила его просто служанка. Но все равно, это был Эней, больше чем человек, а для Аскания – больше чем бог.

– Ты будешь еще купаться? – крикнул Эней.

– Я устал. Я уже переплыл реку три раза.

– Почему не переплыть четыре?

– Потому что я не Эней. Выходи на берег и посиди со своим лентяем сыном.

Эней раздвинул тростник, росший на берегу, и появился в лучах солнца во весь рост. Он был высок, во всяком случае дарданца, ставшего впоследствии троянцем,[10] хотя рядом Ахиллом он выглядел бы Гарпократом, египетским богом-ребенком.[11] Асканий быстро обернулся, посмотрел на дубы и лежавшие под ними набедренные повязки, колчаны и стрелы. Несмотря на молодость, он был опытным воином и совершенно не одобрял то, что они оставили свои корабли, друзей и доспехи в устье Тибра, в незнакомой стране, населенной, как говорили, варварами и людьми, похожими на зверей. Но Эней вел себя, как ребенок, который еще до Троянской войны, когда человечество пребывало в беззаботном, младенческом возрасте, собирается на пикник: вот медовые лепешки, а ягоды наберем.

– Мы вместе осмотрим берег, потом выкупаемся в Тибре и полежим на солнце. На обратном пути поохотимся.

– И попадемся в сети или получим по стреле в сердце. Ты ведь видел сатира, который прятался в зарослях. Он, наверное, уже поднял на ноги весь лес. Помнишь, как нам досталось, когда мы дрались с гарпиями? А они всего-навсего женщины, только с крыльями и когтями. Я не собираюсь терять своего отца из-за какого-то вонючего козлоногого.

– Если мы будем вместе, Феникс, то сможем защитить друг друга. – Эней называл его Фениксом (Асканий – длинно, а Ас – слишком уж неблагозвучно). – Или мне лучше пойти одному?

Конечно же, Асканий пошел вместе с ним. Эней всегда добивался своего. Он почти никогда не приказывал, он предлагал, и люди принимали его предложения не потому, что он царь, а потому, что редко встречаются такие, как Эней. Он был добрым и нежным, но не слабым; сильным, но не жестоким; воином и одновременно поэтом, короче, мечтателем-реалистом.

Они загорали, а Дельф дремал, как это обычно делают дельфины, почти полностью погрузившись в воду и лишь время от времени поднимаясь на поверхность, чтобы взглянуть, нет ли поблизости акул или коварных тритонов.

– Где мы будем строить? В устье Тибра?

– Нет, я думаю, подальше от моря. Чтобы не бояться карфагенских галер. Сначала надо встретиться с Латином и купить или получить у него землю.

Латин был самым могущественным царем земель, называемых Лаций.[12] Именно земель, а не страны, потому что те немногие города, которые там имелись, были малы, независимы и отделены друг от друга почти непроходимыми лесами.

– Не забудь о пророчестве: мы должны строить там, где найдем белую свинью с тридцатью поросятами. А теперь давай-ка просто полежим на солнце и не будем искать никаких свиней.

Только во время отдыха на лице Энея появлялась грусть, и она казалась еще более глубокой из-за того, что лицо было совсем юным. Он лежал очень спокойно, расслабив мускулы, но широко раскрытые глаза будто всматривались в охваченную пламенем Трою, где он видел, как его жена Креуса,[13] мать Аскания, падает среди толпы у него за спиной, а он несет на своих плечах престарелого отца и ведет за руку пятилетнего Аскания. Он останавливается, чтобы помочь ей.

– Нет! – Креуса пытается перекричать шум толпы, стук топоров о деревянные колонны, шипение пламени, пожирающего дворцы и храмы. – Я догоню тебя. Отведи нашего сына на корабль!

Они больше никогда ее не видели…

Асканий попытался отвлечь отца от воспоминаний. Однажды он убил человека, сказавшего, что Эней бросил свою жену. Он готов был убить любого – будь то мужчина или женщина, который оскорбил бы отца или посмел ему угрожать; он готов был умереть смертью Гектора,[14] лишь бы избавить Энея от боли. Асканий сжал руку отца.

– Я сегодня счастлив, – сказал он.

В отличие от сдержанных и холодных победителей-эллинов, дарданцы были добросердечными и открытыми людьми. Мужчины почитали своих жен как равных, отцы и сыновья не смущаясь обнимали друг друга. Когда Дардания пала под натиском эллинов и оставшиеся в живых воины отправились сражаться в Трою, их стали называть «ласковыми убийцами». Счастливы были их друзья-троянцы, но Зевс покровительствовал их врагам.

– Почему, Феникс?

– Потому, что мы пришли сюда. Мы вдвоем. Ты можешь отдохнуть и на какое-то время перестать быть легендой, а я буду охранять тебя.

– Легендой! – засмеялся Эней. – Карфагеняне или эллины сказали бы – демоном.

– Верно. Но для твоих людей, для всех, кто тебя знает, ты – герой. Или легенда, и не отрицай этого. Разве есть хотя бы одно место на побережье Великого Зеленого моря, где иногда не слышали об Энее и его странствиях, его мечте построить новую Трою на новых землях. Ты так же знаменит, как Одиссей.

– Он все-таки вернулся домой, – произнес Эней с завистью, – я же до сих пор скитаюсь. Правда, он странствовал один, а со мной сын.

– Знаешь, что я думаю, отец? Ты, конечно, легенда, но в глубине души…

– Кто?

– Веселый мальчуган. Тот, которым ты так и не успел побыть. Почти сразу же после того, как дед привез тебя из своего таинственного похода, во время которого он встретился с бабушкой, – тебе было тогда месяцев шесть, – из тебя стали делать принца, а затем царя. Но мальчуган до сих пор жив. И при первом же удобном случае появляется и начинает играть с дельфином; и тогда я чувствую себя его отцом. Если бы боги сказали: «Мы выполним одно твое желание», я попросил бы «Освободите мальчугана. Не заставляйте больше Энея вести за собой людей и строить города. Пусть он кидает диск, плавает в Тибре, никогда не взрослея и не старея; и еще: дайте ему брата – меня».

– А вот мое желание: я хочу построить город, вторую Трою, но только если Асканий освятит землю, на которой он будет стоять.

– Я выполню твое желание.

– Говори тише, Феникс. Некоторые боги очень ревнивы. Вдруг Посейдон или Гера услышат тебя.

– Не бойся. Они ничего нам не сделают. Разве ты не сын Афродиты? Чем ты собираешься заняться после того, как построишь город?

– Передам трон тебе, а сам стану сочинять эпическую поэму.

– О своих странствиях?

– О Гекторе. Он был действительно великим. Ахилл лучше сражался, но Гектор умел любить.

– Ты ведь всегда хотел быть поэтом? Но боги заставили тебя участвовать в эпосе, а не писать его.

– Думаю, еще будет время и на то и на другое. – А затем, не понижая голоса, сказал: – Я слышу в лесу какие-то звуки, Феникс. Как только я подам сигнал, вскакивай и хватай лук. – Давай!

Быстро, словно птица, именем которой был назван Асканий, они оказались на ногах, крепко сжимая оружие, но по-прежнему обнаженные. Их не обсохшие мосле купанья в Тибре тела блестели на солнце. Они смотрели в сторону леса, готовые выстрелить в зверя или броситься бежать от вооруженных людей. Молодая женщина – а может, богиня? – стояла под деревьями, нерешительно, но без страха глядя на них. Она казалась почти бесплотной, будто Великая Мать создала ее в своих мечтах из солнечных лучей и тумана. Она заговорила на латыни, которую Эней и Асканий выучили в Карфагене, городе, посещаемом купцами из портов Италии: