Святитель Игнатий Брянчанинов - Том 1. Аскетические опыты. Часть I

• Название: Том 1. Аскетические опыты. Часть I
• Автор: Святитель Игнатий Брянчанинов
• Жанр: Религия
• Год: 2006
• ISBN: 5-87468-080-2

Творения святителя Игнатия Брянчанинова (1807–1867) духовная сокровищница Русской Православной Церкви, любимое чтение благочестивых людей. За великие труды на Божией ниве Христовой этот знаменитый подвижник и писатель-аскет по праву назван Игнатием — Новым Богоносцем. Издательство «Паломникъ» взяло на себя ответственную инициативу по выпуску Полного собрания творений святителя Игнатия, в котором впервые с исчерпывающей полнотой будет представлено творческое наследие великого служителя Церкви и даровитейшего духовного писателя. В разделе «Приложение» читатели впервые познакомятся с новыми текстами творений Святителя, с архивными документами, значительно дополняющими его жизнеописания, а также с большим числом неопубликованных писем Преосвященного к разным лицам, весьма важных и поучительных. Будут представлены здесь также ценные воспоминания современников о святителе Игнатии, в которых живо представлен образ этого смиренного и деятельного наставника монашествующих и всех православных. Все издание рассчитано на семь крупных томов. Срок их выпуска в свет — ближайшие два года.

Том I. Аскетические опыты. Часть I.Дополнение — Слово о человеке. Приложение — Воспоминания М. В. Чихачова и Александры Купреяновой.

---

Кладбище

После многих лет отсутствия посетил я то живописное село, в котором я родился. Давно-давно принадлежит оно нашей фамилии. Там — величественное кладбище, осеняемое вековыми древами. Под широкими развесами дерев лежат прахи тех, которые их насадили. Я пришел на кладбище. Раздались над могилами песни плачевные, песни утешительные священной панихиды. Ветер ходил по вершинам дерев; шумели их листья; шум этот сливался с голосами поющих священнослужителей.

Услышал я имена почивших — живых для моего сердца. Перечислялись имена: моей матери, братьев и сестер, моих дедов и прадедов отшедших. Какое уединение на кладбище! какая чудная, священная тишина! сколько воспоминаний! какая странная, многолетняя жизнь! Я внимал вдохновенным, Божественным песнопениям панихиды. Сперва объяло меня одно чувство печали; потом оно начало облегчаться постепенно. К окончанию панихиды тихое утешение заменило собою глубокую печаль: церковные молитвы растворили живое воспоминание о умерших духовным услаждением. Они возвещали воскресение, ожидающее умерших! они возвещали жизнь их, привлекали к этой жизни блаженство.

Могилы праотцов моих ограждены кругом вековых дерев. Широко раскинувшиеся ветви образовали сень над могилами: под сенью покоится многочисленное семейство. Лежат тут прахи многих поколений. Земля, земля! сменяются на поверхности твоей поколения человеческие, как на деревьях листья. Мило зеленеют, утешительно, невинно шумят эти листочки, приводимые в движение тихим дыханием весеннего ветра. Придет на них осень: они пожелтеют, спадут с дерев на могилы, истлеют на них. При наступлении весны другие листочки будут красоваться на ветвях, и также только в течение краткой чреды своей, также увянут, исчезнут.

Что наша жизнь? Почти то же, что жизнь листка на древе!

20 мая 1844 года. Село Покровское Вологодской губернии.

Голос из вечности (Дума на могиле)

В сумраке тихого летнего вечера стоял я, задумчивый и одинокий, на могиле моего друга. В тот день совершено было поминовение о нем; в тот день семейство его долго оставалось на могиле. Почти не слышно было слов между присутствовавшими: слышны были одни рыдания. Рыдания прерывались глубоким молчанием; молчание прерывалось рыданиями. И долго сменялись рыдания молчанием, молчание рыданиями.

Стоял я, задумчивый и одинокий, на могиле; стоял осененный впечатлениями дня. Внезапно овладело мною неожиданное, чудное вдохновение. Как будто услышал я голос почившего! — Загробную речь его, таинственную беседу, чудную проповедь, какою изобразилась она в душе моей, спешу начертать трепещущею рукою.

«Отец мой! мать моя! супруга моя! сестры мои! В черных одеждах, облеченные в глубокую печаль и телом и душою, стеклись вы к моей одинокой могиле, с поникшими главами окружили ее. Безмолвно, одними помышлениями и чувствованиями, вы беседуете с безмолвствующим жителем гроба. Сердца ваши — фиалы неисцельной грусти. Потоки слез льются из очей ваших; вслед за потоками пролившимися рождаются новые слезные потоки: печали нет дна, слезам нет конца.

Младенцы дети мои! и вы здесь у камня могильного, у камня надгробного! И на ваших глазках навернулись слезки, а сердце ваше не знает, о чем плачут очи, подражающие очам отца моего, очам моей матери. Вы любуетесь камнем надгробным, камнем светящимся, гранитом зеркальным; вы любуетесь надписью из букв золотых; а они этот гранит и эта надпись — провозвестники вашего раннего сиротства.

Отец мой! мать моя! супруга моя! родные и друзья мои! что стоите вы так долго над моею могилою, над хладным камнем, хладно стоящим на страже гробовой? Давно уже охладело мое бездыханное тело; по приговору всемогущего Творца оно возвращается в свою землю, рассыпается в прах. Какие тяжкие думы объемлют вас, удерживают на могиле моей?.. Служители алтаря принесли у нее молитву о упокоении моем, возгласили мне вечную память в спасающем и упокоевающем меня Боге. Они отошли от могилы безмолвной: уйдите и вы. Вам нужен покой после подвигов души и тела, измученных, истерзанных скорбию.

Вы нейдете!.. вы здесь!.. вы приковались к месту моего погребения! В молчании, сказывающем более, нежели сколько может сказать самое пышное красноречие, — с душою, для которой нет объяснения, с сердцем, в котором обилием чувств поглощается определенность чувств, вы не отступаете от могилы, запечатленной на многие веки, от камня — памятника бесчувственного. Что надо вам?.. Не ожидаете ли вы из-под камня, из недр могилы мрачной моего голоса?

Нет этого голоса! Вещаю одним молчанием. Молчание, тишина нерушимая достояние кладбища до самой трубы воскресения. Прахи мертвецов говорят без звуков, в которых нуждается слово земное: тлением осуществленным они возглашают громкую проповедь, убедительнейшее увещание к мятущимся, шумящим на земной поверхности искателям тления.

И есть еще у меня голос! И говорю с вами, и отвечаю на ваши неизъяснимые думы, на ваши непроизнесенные и невыразимые вопросы. Послушайте меня! Отличите мой голос в общем голосе, которым говорит вечность ко времени! — Голос вечности — один, неизменяем, непреложен. В ней нет непостоянства, переменчивости: в ней день — один, сердце — одно, мысль — одна. Соединяющий все воедино — Христос. Оттуда голос — один.

В этом голосе, которым говорит вечность, в этом голосе безмолвном и вместе подобном грому, отличите мой голос! Неужели вы, родные мои, не узнаете моего голоса? Мой голос в общем, едином голосе вечности имеет свой отдельный звук, как голос струны в общем аккорде многострунного фортепиано.

Вещал всем нам голос вечности, вещал с времен явления нашего в бытие. Вещал он нам, когда мы были еще не способны внимать ему; вещал он нам и в зрелом возрасте нашем, когда мы уже могли и должны были внимать ему, понимать его. Голос вечности!., увы!., мало прислушивающихся к тебе в шумной земной гостинице! То препятствует внимать тебе младенчество наше; то препятствуют внимать тебе заботы, развлечения житейские. Но ты не умолкаешь. Говоришь, говоришь, и, наконец, чрез грозного посланника — смерть требуешь и внимательного, и невнимательного слушателя к отчету во внимании и послушании великим глаголам вечности.

Чтоб голос вечности имел для вас особенный отголосок, особенно способный проникать в ваше сердце, привлекать к слову спасения ум наш, — Бог причислил меня к говорящим из вечности. Мой голос слился в стройное согласие с общим голосом обширного невидимого мира. Для всех странников земли я — мертв, безгласен, как и все мертвецы, но для вас я — жив и, мертвый, говорю слово спасения открытее, сильнее, нежели как сказал бы его, оставаясь между вами и гоняясь вместе с вами за призраками благ, которыми тление обманывает и губит изгнанников из рая, помещаемых на короткое время в земной гостинице для примирения с прогневанным ими Богом.

Бог — милостив, милостив бесконечно. Если б было нужным и полезным, — внезапно из тьмы могильной, из-под тяжкого камня отозвался бы я вам!.. Небо признало частный голос из вечности излишним. И какой голос из вечности уже нелишний, когда Бог благоволил, чтобы не только равноангельные человеки, но Сам Единородный Сын Его возвестил вселенной волю Его, возвестил святые и строгие уставы блаженной для послушных, страшной для непокорных вечности? Имут Моисея и пророки: да послушают их [357], ответ был Неба просившему голоса умерших для проповеди живущим на земле плотскою жизнию, умерщвленным душевной вечною смертию. Аще Моисея и пророков не послушают, и аще кто от мертвых воскреснет, не имут веры [358].

Товарищ мой — мертвец, но еще с живым словом в устах! Прими от меня поручение и исполни его.

Вот отец мой! вот мать моя! вот супруга моя! вот родные мои! не могу говорить с ними иначе, как общим голосом вечности. В этом голосе они слышат звук и моего голоса… да, они слышат его!.. но нет у меня отдельного, частного, моего слова… Товарищ мой! будь моим словом; из общей нашей сокровищницы, из священной вечности, скажи им за меня краткое, нужнейшее для них слово: «Земная жизнь мгновенное обманчивое сновидение. Вечность неизбежна. Есть и бедственная вечность!.. Стяжите ж вечность блаженную вниманием, повиновением всесвятому Закону всесвятого Бога, — и приходите ко мне на верное, некончающееся наслаждение, каждый в свое, Самим и Единым Богом назначенное, время!»

1848 года, Сергиева пустынь.

Дума написана на кончину К. Ф. О-на, бывшего с юных лет в близких отношениях с архимандритом Игнатием Брянчаниновым.

Учение о плаче преподобного Пимена Великого [359]

Брат вопросил авву Пимена о том, какое должно иметь иноку делание. Авва отвечал: «Авраам, когда пришел в Обетованную землю, то купил себе гроб, и с гроба начал вступать во владение Обетованною землею». Брат спросил: «Какое имеет значение гроб?» Авва отвечал: «Это — место плача и рыдания».