Тони Парсонс - Man and Boy, или История с продолжением

• Название: Man and Boy, или История с продолжением
• Автор: Тони Парсонс
• Издательство: Гелеос
• Жанр: Современная проза
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-8189-0605-8

«Man and Boy» — это трогательная история, которую Тони Парсонс рассказал нам с удивительной проникновенностью. Искренность чувств, юмор, ироничность повествования, современное отношение к затрагиваемым проблемам взаимоотношений и окружающему миру позволили этой книге известного британского журналиста стать международным бестселлером и книгой года в Великобритании. Критики сравнивают «Man and Boy» с «Дневником Бриджит Джонс». При этом справедливо считают книгу естественным дополнением нарисованной Хелен Филдинг ироничной и универсальной картины жизни современных тридцатилетних.

---

— А я и не обиделась, — ответила она. — Все правильно, но на этот раз он, возможно, согласится.

— Почему? Из-за тебя?

— Нет, — рассмеялась она, — потому что ему нравится Марти. Он считает, что Марти не принадлежит к телевизионному истеблишменту.

Я поглядел, как Марти на мониторе чуть не подавился от хохота, когда презерватив взорвался у парня на голове. Уж если кто и принадлежит к истеблишменту, так это именно Марти. И если бы ему так сказали, он счел бы это комплиментом.

— И главное, — сказала Сибхан, — потому что мы выходим в прямом эфире.

Действительно, мы были чуть ли не последним живым шоу на телевидении. Большинство передач шло «как бы в прямом эфире», они подделывали возбуждение живого телевидения, подстраховываясь записью. Гнусная ложь, фальшивка!

Но «Шоу Марти Манна» не было фальшивкой. Если вы смотрите на парня с презервативом на голове, то можете быть уверены, что презерватив надувают именно в этот момент.

— Борцы за экологию считают, — продолжала Сибхан, — что единственное место в средствах массовой информации, где ист цензуры, — это прямой эфир на телевидении. Можно задать один вопрос?

— Валяй.

— Это твоя «Эм-Джи-Эф» на стоянке? Такая красная.

«Ну вот, начинается, — подумал я. — Сейчас она прочтет лекцию о том, как машины портят воздух и пробивают дырки в озоновом слое». Порой современная молодежь приводит меня в отчаяние. Они, кажется, ни о чем больше не думают, кроме как о будущем планеты.

— Да, моя, — насторожился я.

Классная машина.

* * *

Когда я вернулся домой, они уже спали. Я почистил зубы и разделся в темноте, слушая, как моя жена ровно и тихо дышит во сне.

Этот звук всегда пробуждал во мне невыразимую нежность. Только во сне Джина казалась уязвимой, и я мог обманывать себя, что она нуждается в моей защите. Она встрепенулась, когда я забрался в кровать и обнял ее.

— Хорошее сегодня было шоу, — пробормотала она.

Она была теплой и сонной, и я любил ее такой. Она лежала ко мне спиной — она всегда так спала-и теперь вздохнула, когда я прижался к ней, поцеловал в шею и провел рукой по ее длиннющей ноге. Именно эти ноги шокировали меня, когда я впервые увидел ее. Впрочем, они и до сих пор действовали на меня так же.

— Джина… Моя Джина.

— Гарри, — тихо отозвалась она, — ты ведь не хочешь, правда? — Она нежно потрепала меня рукой. — Хотя, возможно, и хочешь.

— Ты такая чудесная…

— А ты все еще довольно резвый, — рассмеялась она, поворачиваясь, чтобы посмотреть на меня своими все еще полузакрытыми сонными глазами. — Я имею в виду для мужчины твоего-то возраста.

Джина села на кровати, стянула через голову футболку и швырнула ее на пол. Потом провела р/- кой по волосам и улыбнулась мне. Ее прекрасное стройное тело освещал свет фонаря, просачивавшийся сквозь шторы. В нашей комнате никогда не было по-настоящему темно.

— Ты все еще меня хочешь? — спросила она. — Даже спустя столько лет?

Я, наверное, кивнул. Наши губы вот-вот должны были встретиться, но в этот момент заплакал Пэт. Мы переглянулись. Джина улыбнулась. Я — нет.

— Пойду принесу его, — сказала она, а я шлепнулся обратно на подушку.

Она вернулась в спальню с Пэтом на руках. Он тяжело дышал и в слезах пытался пересказать свой кошмар, что-то про гигантских монстров, — а Джина успокаивала его, укладывая в кровать между нами. Как обычно, едва попав в нашу теплую постель, он тут же успокоился.

— Повернитесь на бочок и спите рядышком так, как спят две ложечки в буфете, — ласково приказала нам Джина.

Мы с Пэтом послушно перевернулись на бок, его теплые маленькие ножки в байковой пижаме уткнулись в мою спину. Я слышал, как он шмыгал носом, но теперь все было в порядке. Джина обхватила нас обоих длинной топкой рукой и прильнула к Пэту.

— А теперь спать, — прошептала она. — Все будет хорошо.

Я закрыл глаза, мальчик лежал между нами, и, засыпая, я спрашивал себя, кому Джипа это говорила: мне, Пэту или нам обоим сразу.

— Нет никаких монстров, — авторитетно подытожила она, и мы послушно заснули в ее объятиях.

4

Нельзя сказать, что тридцатилетие Джины прошло совершенно безболезненно.

Отец позвонил, чтобы поздравить ее с днем рождения, уже под вечер, и потому всю первую половину дня она провела в раздумьях, позвонит ли этот никудышный старый мерзавец или нет.

Двадцать пять лет назад, незадолго до того, как Джина пошла в школу, Гленн (ее папаша все время настаивал, чтобы все называли его именно так, особенно его собственные дети) бросил семью, мечтая о карьере рок-музыканта. И хотя он уже пару веков простоял за прилавком магазина музыкальных инструментов на Денмарк-стрит и его мечты о славе поизносились, а хипповские патлы поредели, Гленн все еще считал, что он вольный дух, который вправе забывать или вспоминать о днях рождения в зависимости от того, когда ему это захочется.

В музыкальном отношении Гленну так ничего толком и не удалось. Была одна группа со скромным контрактом на запись и один хитовый сингл. Возможно, вы заметили его, когда он играл на бас-гитаре в передаче «Лучшие из лучших».

В молодости он был очень красив (Гленн, а не Тед Хит): фигура как у Роберта Планта, белокурые волосы викинга и привлекательный оголенный торс. Но у меня всегда было ощущение, что настоящее призвание Гленна — создавать семьи и тут же разбивать их вдребезги.

Мать Джины была всего лишь первой в длинном ряду покинутых им жен. Они были разбросаны по всей стране: женщины, подобные ее матери, которую в шестидесятые и семидесятые годы считали такой красавицей, что ее улыбающееся лицо порой появлялось в глянцевых журналах, и дети, подобные Джине, выросшие без отца в те времена, когда это еще считалось трагедией.

возбуждение живого телевидения, подстраховываясь записью. Гнусная ложь, фальшивка!

Но «Шоу Марти Манна» не было фальшивкой. Если вы смотрите на парня с презервативом на голове, то можете быть уверены, что презерватив надувают именно в этот момент.

— Борцы за экологию считают, — продолжала Сибхан, — что единственное место в средствах массовой информации, где ист цензуры, — это прямой эфир на телевидении. Можно задать один вопрос?

— Валяй.

— Это твоя «Эм-Джи-Эф» на стоянке? Такая красная.

«Ну вот, начинается, — подумал я. — Сейчас она прочтет лекцию о том, как машины портят воздух и пробивают дырки в озоновом слое». Порой современная молодежь приводит меня в отчаяние. Они, кажется, ни о чем больше не думают, кроме как о будущем планеты.

— Да, моя, — насторожился я.

Классная машина.

* * *

Когда я вернулся домой, они уже спали. Я почистил зубы и разделся в темноте, слушая, как моя жена ровно и тихо дышит во сне.

Этот звук всегда пробуждал во мне невыразимую нежность. Только во сне Джина казалась уязвимой, и я мог обманывать себя, что она нуждается в моей защите. Она встрепенулась, когда я забрался в кровать и обнял ее.

— Хорошее сегодня было шоу, — пробормотала она.

Она была теплой и сонной, и я любил ее такой. Она лежала ко мне спиной — она всегда так спала — и теперь вздохнула, когда я прижался к ней, поцеловал в шею и провел рукой по ее длиннющей ноге. Именно эти ноги шокировали меня, когда я впервые увидел ее. Впрочем, они и до сих пор действовали на меня так же.

— Джина… Моя Джина.

— Гарри, — тихо отозвалась она, — ты ведь не хочешь, правда? — Она нежно потрепала меня рукой. — Хотя, возможно, и хочешь.

— Ты такая чудесная…

— А ты все еще довольно резвый, — рассмеялась она, поворачиваясь, чтобы посмотреть на меня своими все еще полузакрытыми сонными глазами. — Я имею в виду для мужчины твоего-то возраста.

Джина села на кровати, стянула через голову футболку и швырнула ее на пол. Потом провела рукой по волосам и улыбнулась мне. Ее прекрасное стройное тело освещал свет фонаря, просачивавшийся сквозь шторы. В нашей комнате никогда не было по-настоящему темно.

— Ты все еще меня хочешь? — спросила она. — Даже спустя столько лет?

Я, наверное, кивнул. Наши губы вот-вот должны были встретиться, но в этот момент заплакал Пэт. Мы переглянулись. Джина улыбнулась. Я — нет.

Гленн вторгался в их жизнь, а затем исчезал, то забывая поздравить с днем рождения или Рождеством, то неожиданно появляясь с огромным никчемным подарком. Хотя теперь он стал продавцом средних лет, жил на окраине и ежедневно проводил несколько часов в общественном транспорте, ему до сих пор нравилось думать, что он крутой, как Джим-черт-бы-его-побрал-Моррисон, и те правила, которые действуют в отношении остальных людей, к нему почему-то неприменимы.

Но мне не стоит особо жаловаться на старика Гленна, ведь он сыграл роль купидона в наших с Джиной отношениях. Потому что главным моим достоинством она, по-видимому, считала мою семью.