Игорь Ефимов - Обвиняемый

• Название: Обвиняемый
• Автор: Игорь Ефимов
• Жанр: Современная проза

---

Вместо нее появился трубочист в черном цилиндре и с медным шаром на цепочке, крепко взял под руку, отвел к столику, усадил. Грегори узнал профессора Страйса с кафедры лингвистики.

– Грег, только тебе, по секрету. Потрясающая книга на русском языке! Все доказано так, что сомнений не остается: Шекспир – никакой не Шекспир, а граф Ратфильд. Тот купец из Стретфорда-на-Эйвоне был просто совладельцем?Глобуса?, вкладывал деньги в спектакли как продюсер. Он и за границей никогда не бывал, и книг в доме не держал. А граф Ратфильд путешествовал по всей Европе, включая Италию, Данию, Венецию. Он просто не мог публиковать пьесы под своим именем, потому что знатному вельможе это не пристало. И с кем бы, ты думал, он учился в Вероне? В списках студентов того же года дотошный русский отыскал два имени: Розенкранц и Гильденстерн. Ну?! Это же сенсация! Я чего хочу: чтобы ты уговорил свою бывшую жену помочь мне перевести книгу на английский. Моего русского на это не хватит. Но издателя я найду, это точно. И гонорар – пополам. Что?.. Что ты бормочешь?..?Больше не бывшая? – что это значит? Да ты, видать, уже набрался… Ладно, позвоню завтра. Обсудим на свежую голову.

Трубочист исчез.

К столику приблизилась тирольская пастушка в маске, ведя за собой японского самурая.

– Профессор Скиллер…

Голос Марго на минуту смыл алкогольный туман, теплая волна узнавания плеснула близко у сердца. Но нет – нельзя, нельзя. Они договорились на людях ничем больше не выдавать себя: сослуживцы, ничего личного, едва знакомы. Однако накануне она звонила и подробно доложила все последние новости. Кажется, малоутешительные.

– Профессор Скиллер, сей самурай сознался мне, что был удивлен и огорчен отметкой, поставленной вами ему за экзаменационное эссе. Вы не хотели бы обсудить с ним этот вопрос в такой вот неофициальной обстановке?

Омар Бассам печально рассматривал потолок, будто хотел отыскать там причину незаслуженной обиды. Этот странный белый шрам, пересекавший его правую бровь, – неужели действительно от ружейного прицела? Прощальные предостережения Хасана вдруг всплыли в памяти Грегори.

– Я готов обсуждать что угодно, – сказал он. – Но пусть этот самурай сначала отдаст тебе свою саблю. Последнее, что нам нужно в этом году, – это зарезанный профессор или публичное харакири.

– Меч сделан из картона, покрытого фольгой, – сказал самурай, поглаживая рукоятку и не сводя глаз с потолка.

– Омар, ты полгода слушал мои восхваления инструменту интеллектуального сомнения, так? Инструменту, которым – будь я проклят! – люди построили фундамент цивилизованного мира, каким мы его знаем сегодня. А ты подаешь мне эссе, где доказываешь, что сомнение – это яд, который прогнивший Запад изобрел с единственной целью – отравить души истинно верующих. Какой же отметки – будь все проклято! – ты ожидал от меня?

– Вы учили нас уважать мнения других людей. Я ждал от вас уважения к моему мнению.

– Я не могу уважать мнения куклуксклановца, чекиста, эсэсовца, хунвейбина, красного кхмера. Учил я вас – будь я неладен! – только одному: уважать право других людей на высказывание своих мнений. Ты высказался – и я со всем подобающим уважением оценил твое проклятое мнение баллом?си?. Хотя перо так и рвалось поставить?ди?.

Пастушка и самурай исчезли в световой пурге. Вместо них выплыла голова Медузы Горгоны. Миссис Долсен опустилась на стул, сцепила пальцы, близко-близко придвинула покрытое потом лицо.

– Давно хотела побеседовать с вами по душам, профессор. Габриэль отговаривал меня, уверял, что это бесполезно. Но я не теряла надежды.?Должно, должно быть объяснение его поведению?, – говорила я.

– Хорошенькое начало Нового года! Все мною недовольны, у всех кипит душа против профессора Скиллера, будь он неладен. Что накипело у вас?

– Десять лет! Десять лет упорного труда, сбора материалов, рассылки анкет-вопросников, анализа информации, отработки поисковых компьютерных программ. И вот на свет появляется капитальное исследование в шестьсот страниц:?Семиотика велосипедного колеса в американской культуре двадцатого века?. Лучшие научные журналы отметили хвалебными статьями труд профессора Долсена, его начинают включать в списки рекомендованной литературы все социологические кафедры университетов. И лишь профессор Скиллер предпочел отмолчаться. Не только не написал рецензию – даже не поблагодарил письмом за присланный ему том. Это тот самый Скиллер, которого Габриэль Долсен все эти десять лет опекал, подталкивал вверх по лестнице успеха, отстаивал от явных и скрытых врагов…

– Миссис Долсен… Матильда… Боже мой!.. Что я могу сказать?.. Оправдания мне нет, нет, нет, будь я проклят… Единственное – нет, не оправдание, может быть, смягчающее обстоятельство… Велосипед… Что я знаю о нем?.. Если в детстве пытался разобрать для починки, почему-то никогда не мог собрать обратно… Всегда оставались лишние гайки…

Змеи на голове миссис Долсен шевелились, протягивали к нему свои красные пасти.

– Да, я помогала мужу все это время. Делила труды, теперь делю горечь и обиду… Сколько романов, стихов и пьес мне пришлось прочесть с карандашом в руках, отмечая в строчках слово?велосипед?. А потом сравнивать писателей по частоте упоминаний этого слова. А потом выстраивать хронологические таблицы подъемов и спадов влияния велосипеда на самосознание американцев… С разбивкой по расовым, этническим, социальным критериям.

– Прощенья нет, будь я проклят, – бормотал Грегори. – Но искуплю… Прочту от корки до корки… Сам сяду на велосипед и совершу турне по городам… От Восточного берега до Западного… Расширю семиотику…

Мутнеющим взглядом он пытался поймать лицо миссис Долсен, но оно уплывало, двоилось. Или это уже были два лица? Профессор Долсен выплыл рядом с супругой?.. О чем она ему толкует?.. Что коллегу Скиллера нельзя пускать за руль в таком состоянии? Каком?таком??.. Он еще вполне молодцом… Доедет до дому, не задев ни одного почтового ящика…

А это кто?.. Да это же Дебора, прелестная тростинка!.. Что?.. Она готова отвезти его домой?.. Ну и ладно!.. С такой девушкой он готов!.. Согласен… Может быть, она его даже поцелует в автомобиле… Отвезет, а потом уедет домой на такси… Он за все заплатит… Студенты так бедны, все деньги уходят на плату за учебу…

Последнее, что он запомнил: чья-то рука шарила в его карманах, извлекала автомобильные ключи.

Потом был провал.

Потом он медленно приходил в себя в комнате, освещенной утренним светом. Да, в своем доме, но нет – не в спальне. Видно, свалился, не раздеваясь, на диван в кабинете. Горло саднило, и ниточка боли протянулась от одного виска до другого. Но на душе было тихо, мечтательно, спокойно. Какая-то радость ждала его впереди, какая-то надежда махала светлыми крылышками под закрытыми веками. Нужно было только уговорить ноги спуститься с дивана на пол и медленно, осторожно донести его до ванной. А там уже струя душа сделает свое дело, вернет к жизни. И тогда он вспомнит, вспомнит…

Ему послышался стук входной двери.

Потом шаги в коридоре.

И порхающая надежда вдруг вспыхнула ярким светом, обрела лицо, голос, имя.

Оля!!

Оля может вернуться к нему!

А вдруг это уже она?.. Вдруг примчалась с семейного праздника – поздравить, обнять, утешить?.. А он – все еще в дурацком наряде пилота – мятый, похмельный, небритый!..

Дверь кабинета скрипнула, впустила полоску света из коридора. Потом пришедший передумал и постучал снаружи в приоткрытую дверь.

– Входи-входи… Я здесь… Я сейчас…

Грегори приглаживал волосы ладонями, протирал глаза, безуспешно пытался привстать. Колени его только хлюпали и колыхались, беспомощно, как студень.

Дверь открылась, впустила раннего визитера.

Конечно, это была не Оля.

Совсем другая женщина. Женщина, под взглядом которой любая надежда должна была съежиться, увясть, прервать полет, рухнуть на землю.

Лейтенант полиции Барбара Петрускевич вошла так уверенно и спокойно, точно это был не чужой кабинет в чужом доме, а ее собственный. И вслед за ней – детектив Брейдбард внес свои широко распахнутые уши и полные тревоги, рыскающие по сторонам глаза.

– Извините за столь раннее вторжение, профессор, – сказал он, шаря взглядом по потолку, по мебели, по фотографиям на стене. – Но мы разыскиваем пропавшую студентку, Дебору Кассини. Ее бабушка позвонила в отделение в четыре часа ночи, со слезами в голосе сообщила, что внучка до сих пор не вернулась с новогоднего праздника. Дежурный высказал предположение, что девушка просто загуляла с приятелями. Но миссис Кассини заверила его, что в таких случаях Дебора всегда звонит домой и предупреждает. Пришлось начать поиски.

– К утру, – вступила Петрускевич, – нам удалось выяснить, что последний раз девушку видели садящейся в ваш автомобиль, профессор. Можете ли вы рассказать нам, что произошло потом?