Ирина Измайлова - Царство небесное

• Название: Царство небесное
• Автор: Ирина Измайлова
• Жанр: Исторические приключения

Если на календаре 1187 год от Рождества Христова. Если война пришла на Святую Землю. Если рушатся земные царства и дым пожаров застилает солнце. Если Иерусалим в осаде - выбирай!

Ты еще можешь спастись - бежать из обреченного города, спрятаться, скрыться и доживать свой долгий земной век в покое, достатке и ничтожестве. Или ты предпочтешь иное Спасение. Ради которого взойдешь на стену Христова Града с оружием в руках - чтобы отстоять свою веру, свою любовь и бессмертную душу.

И в свой смертный час узреть Царство небесное.

---

Седой Волк

Самым жутким во всем, что произошло на лесной прогалине возле упавших деревьев было полное молчание нападавшего. Громадный всадник, настоящий великан, облаченный, как успели рассмотреть путники, в обычную кожаную куртку, без кольчуги или иных доспехов, не только не проронил ни слова, но вообще не издал ни звука, будто это и впрямь был не человек, а грозный дух леса. Только конь под ним сопел и фыркал, беспрекословно повинуясь каждому движению узды. И когда все кончилось, этот конь застыл неподвижно, не проявляя даже естественного для лошади возбуждения, вызванного пережитой опасностью и просто запахом крови.

Эдгар стоял и изумленно смотрел на грозное видение. Во время схватки всадника с разбойниками, точнее, во время их избиения, молодой человек сперва ринулся было помогать неизвестному, но тотчас и отпрянул: тому явно не нужна была его достаточно неуклюжая помощь, а находиться вблизи страшного меча кузнецу из Лиона показалось неосмотрительным. Впрочем, он вскоре узнал «лесного духа» – его непокрытая голова блестела в лунном свете чистым серебром, да и все остальное, одежда, конь, – все слишком походило на того самого загадочного охотника, которого они с Ксавье видели несколько часов назад с высоты обрыва в мирной долине реки. Теперь, рассматривая этого человека с близкого расстояния, Эдгар убедился, что в первый раз глаза его не обманули: то был настоящий великан – сидя в седле, он казался ростом не меньше туазы, а скорее всего, и куда выше. Кроме того, у него был необычайно мощный торс, покоившийся, однако, на стройных и длинных ногах, так что этот человек явно не казался тяжелым и неуклюжим, причем не только сидя в седле. Лицо, окруженное не копной, а подлинной гривой седых волнистых волос, подстриженных по плечи, было под стать телу: большое, словно выкованное из светлого металла, с чертами жесткими, но правильными, оно вроде бы не носило отпечатка возраста. Морщины, довольно глубокие, пересекшие лоб, резко отчеркнувшие щеки ото рта, украсившие острые стального цвета глаза, замечались не сразу, но и они были словно не росписью времени, а оттисками прожитых и пережитых страстей. О том, что незнакомец стар, даже, наверное, очень стар, вблизи не говорило ничто – об этом можно было лишь догадываться.

Несколько мгновений всадник смотрел на застывшего перед ним с поднятым топором молодого человека. Затем усмехнулся, вытер свой меч о гриву коня, вложил в ножны и легко соскочил с седла.

– Кто вы такие? – спросил он, первым нарушив молчание.

У него был очень правильный французский выговор, и это на сей раз ничуть не удивило кузнеца: он не сомневался, что незнакомец, несмотря на его простую одежду, конечно же рыцарь (об этом говорило не только умение владеть мечом, но осанка, взгляд, многое, что было хорошо знакомо лионскому мастеровому, знавшему о рыцарях совсем не понаслышке).

Эдгар бросил свой топор и, переведя дыхание, поклонился:

– Я из Франции. Еду с важным поручением от вашего короля Ричарда в Кентербери. Мое имя Эдгар Лионский.

Он назвался так вовсе не потому, что позабыл о своей роли. Они с Луи долго обсуждали, следует ли лже-рыцарю взять на время имя молочного брата. Однако в письме, написанном королем Ричардом своей матери английской королеве, имя посланца не упоминалось (молодые люди сперва боялись, однако в конце концов решились осторожно стянуть веревку с печатью и развернуть королевский свиток с тем, чтобы потом столь же осторожно вновь его запечатать). Возможно, Львиное Сердце позабыл, как зовут самонадеянного француза, рискнувшего дважды выйти с ним на поединок, а возможно, не хотел, чтобы имя посланца стало известно, если вдруг письмо каким-то образом попадет в чужие руки. Поэтому там стояло просто «молодой французский рыцарь, благородный и верный слову». И молочные братья решили, что честнее будет, если Эдгар так и назовется Эдгаром, а уж право называть себя «Лионским» испросит у отца. И старый барон, понимая, что совершает новую глупость, разрешил сыну присоединить к имени родовое прозвище.

– Я благодарю вас за то, что вы, рискуя собой, спасли мою жизнь, сир рыцарь! Я не одолел бы всех этих людей. Вернее, мы не одолели бы. Мой оруженосец еще мальчик, но человек отважный. А где же он, а? Эй, Ксавье!

– Я здесь! – отозвался тот. – Привязываю Брандиса, а то этот негодяй-разбойник перерезал уздечку... Сейчас я подойду.

– Я рисковал собой? – продолжая усмехаться, проговорил незнакомец. – Это в схватке с обычным лесным сбродом? Да будет вам! В их руках мечи не опаснее столовой ложки, вы просто еще к этому не привыкли – по всему было видно, что драться вам в новинку, хотя удар у вас точный и крепкий. Ничего, научитесь, сир Эдгар. И раз вы мне назвали свое имя, мой долг тоже назваться. Я – Седрик Сеймур. Однако в здешних местах меня прозвали Седым Волком. Мой дом – там внизу, в долине, почти под самым обрывом. Сегодня после хорошей охоты я собирался пораньше лечь спать, как вдруг сверху донесся шум, и я понял, что в моих лесах снова завелась нечисть в человечьем облике, новая разбойничья шайка.

– А как же вы поднялись по совершенно отвесной стене, да еще верхом, да еще в темноте? И так быстро... – Эдгар покосился в сторону обрыва. Седрик рассмеялся:

– Да, если смотреть вниз с этого места, нипочем не поверишь, что тут можно спуститься. Однако же в полусотне туаз есть отличный спуск. Вдоль обрыва проходит расщелина, хотя и узкая, но вполне пригодная. Круто, что верно то верно, но моему коню не привыкать. Да и ваши, я думаю, не скувырнутся, – луна уже высоко, все видно. Приглашаю вас на ночлег, тем более, что поутру смогу показать вам краткий путь до Кентербери. Не ночевать же вам среди груды трупов!

– А как же с ними, сир? – робко спросил, подходя к ним, Ксавье. – Что же, так и оставим мертвецов без погребения?

Седой Волк (эта кличка положительно шла ему нисколько не меньше, чем имя) бросил на мальчика небрежный взгляд, и вдруг его суровое лицо оживилось, а стальные глаза как-то странно блеснули.

– Интересный у вас оруженосец, сир Эдгар! Как там тебя, а? – это уже относилось к мальчику.

– Ксавье, ваша милость! – ответил тот почему-то дрогнувшим голосом.

– Хм! Ну, Ксавье, так Ксавье. Что до этих покойников, то покуда они были живы, то имели возможность выбора, не так ли? И пускай никто мне не говорит, что многих до большой дороги доводит нужда, всякие там поборы баронов да графов, войны, и все такое... В совершенно одинаковых условиях разные люди по-разному и поступают. И если уж эти господа выбрали такое ремесло, то знали, что их либо зароют за городским кладбищем без отпевания, как всех, кого снимают с виселицы, либо ими позавтракают волки и лисицы. Я их хоронить не стану. Кстати, сир рыцарь: тот мерзавец, которому ваш конь поломал ребра, мертвым только прикидывается. Пока мы с вами говорим, он уж раза три пошевелился и явно пришел в себя, да боится это показать.

– Ах, вот как! – Эдгар покосился на лежавшего в прежней позе, лицом вниз предводителя шайки. – Ну и что с ним делать?

– У меня правило не добивать лежачих, если они не кусаются, – спокойно произнес Седрик, занося ногу в стремя. – Ну а вы как хотите.

– Хочу забыть эту тварь как можно скорее! – воскликнул молодой человек. – Едва ли у него останется охота разбойничать в этих местах. Ксавье, давай поводья. Спускаться верхом я все же не рискну.

Спустя совсем короткое время они добрались до дома Седрика. Это было совсем не то, что ожидал увидеть кузнец. Он, правда, и не подумал, что под сенью обрыва скрывается окруженный рвом замок, однако представлял себе все же нечто мощное, под стать самому Седому Волку. Меж тем они подъехали к освещенному полной луной строению, нижняя часть которого более всего напоминала крестьянскую хижину. Она была сложена из здоровенных плит известняка, явно наломанного из торчащих в разных местах обрыва скал, грубо обтесанных кайлом с проложенным меж ними дерном. Крепкая дубовая дверь и одно-единственное закрытое ставнем крохотное окно – вот и все, что выделялось на фоне этих серых плит. Постройка была невелика и вплотную лепилась к склону. А над нею виднелся как бы второй домик, искусно сплетенный из тонких стволов молодого ивняка, нарубленного по берегам здешней речки. Двери в нем не было – в него вела лестница с нижнего этажа, зато были целых три окошка, прикрытых такими же плетеными ставнями. Крышей, как и большинству хижин, служила сухая трава. Рядом с этой постройкой лепилась почти такая же, но одноэтажная, из все тех же плит известняка, но то была, всего вероятнее, конюшня, о чем говорила ширина двери и повешенные возле нее на крюк ремни упряжи. И последним сооружением, завершавшим этот необычный ансамбль, оказалась каменная конура, возведенная по другую сторону от конюшни. Это была вне сомнений именно конура для собаки, но ее размеры заставляли в этом сомневаться. Однако когда из здоровенного проема показался обитатель будки, стало очевидно, что жилье ему под стать. То был пес ростом с доброго теленка, почти совершенно белый, одно-единственное темное пятно красовалось у него на спине. Он принадлежал к той породе, которую обычно называют сторожевой и которая в каждой местности обретает свои характерные черты. Пес был на вид грозен, но на деле сдержан: увидав, что незнакомые люди приближаются к дому в обществе хозяина, зверь лишь слегка оскалил громадные волчьи зубы, глухо рыкнул для порядка и, величаво взмахивая пушистым хвостом, подошел к Седрику.