Наталья Соколова - Фантастика-1965. Выпуск 3

• Название: Фантастика-1965. Выпуск 3
• Автор: Наталья Соколова
• Жанр: Научная Фантастика

---

Сейчас мы можем во всей полноте оценить гениальность Бэббиджа. Достаточно сказать, что в его машине были две основные системы современных счетно-решающих устройств - анализатор (“завод”, как он его назвал) и память (“склад”).

На свою машину он истратил и правительственную субсидию и все свое немалое состояние. Но умер он осмеянный и разорившийся.

Век с лишним спустя после выхода “Путешествий Гулливера” жизнь продолжала подтверждать правоту Свифта, издевавшегося над создателями логических устройств.

Еще больше, чем Бэббиджа, высмеивали английского философа Джевонса (1835-1882), построившего “логическое пианино”. Людей, ставивших перед собой подобные задачи, неизменно сравнивали с лапутянами.

Кроме тех, разумеется, кто работал до Свифта.

Первый арифмометр, производивший сложение и вычитание, построил, как известно, в 1642 году Блез Паскаль (1623-1662). Ему в это время шел двадцатый год, и он увлекался логикой. Занятиям этой наукой он и хотел посвятить свое каникулярное время. Но отец, сборщик податей, поручил ему вместо этого сделать за себя множество расчетов.

Тогда логика пришла на выручку Паскалю - она помогла ему создать арифмометр. Недаром логика и математика родились сестрами. С тех пор у каждой из них появилась многочисленная родня, требующая к себе внимания, но всякий раз, когда они вспоминают, кем друг другу приходятся, это приносит немало пользы. Второй арифмометр построен математиком, но задуман тоже философом. В двадцатипятилетнем возрасте Лейбница увлекла идея испанского схоласта и алхимика Раймонда Луллия [И не его одного: в начале 80-х годов XVI века Джордано Бруно обучал французского короля Генриха III “искусству Луллия”, и король остался весьма доволен его уроками.] (1234-1315). Тот мечтал создать метод, который сводил бы все богатство понятий к основным категориям, составляющим “азбуку человеческой мысли”, а потом “вложить” его в машину, способную отобрать “все истинные высказывания”. Машина была построена, но, как легко понять, она не выдавала “все истинные высказывания”, а лишь сочетала известное число внесенных в нее философских понятий. Лейбниц тоже создал не задуманную им логическую машину, а арифмометр, только более совершенный, чем у Паскаля.

Широкие философские замыслы приводили к созданию сравнительно элементарных счетных устройств. Логическая машина в нашем понимании слова не могла появиться в то время. Ведь даже великий Лейбниц, не говоря уже о Луллии, не пришел еще к современной символической логике. Да и технически такая машина была неосуществима еще в XIX веке.

Свифт исходил в своей сатире скорее всего из работ наиболее близкого к нему по времени Лейбница.

На современной Свифту иллюстрации к “Путешествиям Гулливера”, сделанной по его указаниям (она повторена фран цузским художником XIX века Гранвилем, с рисунками которого обычно публикуется у нас книга Свифта), изображена одна из систем этой машины. Это две параллельные оси, на одной из которых неподвижно укреплен ряд зубчатых колес с разным количеством зубьев, а на другой - свободно вращающиеся кубики. При вращении первой оси кубики совершают разное число оборотов и с их граней считываются потом значения - в данном случае слова в самых неожиданных сочетаниях. Число комбинаций в этом случае будет равно 4п, где “п” - количество кубиков. Иными словами, два кубика дадут 16 комбинаций, четыре - уже 256 и т. д. Числа немалые. К тому же в каждой машине заключено множество подобных систем. И все же ученый, демонстрирующий Гулливеру эту машину, сетует, что она дает недостаточное количество сочетаний, и мечтает о пятистах таких же машинах, работающих одновременно.

Нетрудно понять, что лапутянское изобретение - это попросту арифмометр, возвращенный к самым своим примитивным формам и показывающий не цифровые значения, а словесные. Конечный - как говорилось, достаточно ограниченный - результат многолетних размышлений и выкладок Лейбница нарочито соединен с его первоначальным замыслом.

Этим и достигается комический эффект. Изображенная Свифтом “логическая машина” производит не “книги по философии, поэзии, политике, праву, математике и богословию”, на что надеялся ее создатель из Великой академии в Ладого, а совершеннейшую бессмыслицу.

Все это очень остроумно. Но если сто лет назад, когда, подобно Свифту, никто не верил в логические машины, автора этой пародии не думали зачислять в научные фантасты, вправе ли мы это делать сейчас, после того, как эти машины появились на деле и неправота Свифта для всех очевидна?

Вправе.

Во времена Свифта, да и долго еще после него, казалось, что Свифт за редкими исключениями осмеял теории, предположения и проекты механизмов, никакого отношения к истинной науке не имеющие.

Для нас сейчас ясно другое - Свифт подозрительно часто обращал внимание на то, что впоследствии подтверждалось наукой.

Обитатели летающего острова среди прочего “открыли две маленькие звезды, или спутника, обращающихся около Марса, из которых ближайший к Марсу удален от центра этой планеты на расстояние, равное трем ее диаметрам, а более отдаленный находится от нее на расстоянии пяти таких же диаметров. Первый совершает свое обращение в течение десяти часов, а второй в течение двадцати с половиной часов, так что квадраты времен их обращения почти пропорциональны кубам их расстояний от центра Марса, каковое обстоятельство с очевидностью показывает, что означенные спутники управляются тем же законом тяготения, которому подчинены другие небесные тела”. В течение ста пятидесяти одного года всем было ясно, что это - очередная насмешка Свифта над глупым увлечением астрономией у лапутян. Но с 1877 года все это стало совсем не так ясно, как прежде. Дело в том, что в этом году американский астроном А. Холл открыл два спутника Марса - Фобос и Деймос, время оборота которых должно было совпасть с предсказанным Свифтом, если бы подсчеты были произведены на уровне знаний его времени…

Чем это, собственно говоря, объяснить? Фламмарион объяснял такое удивительное предвидение Свифта единственно его “вторым зрением”. Возможны, думается, и какие-то другие объяснения. Но подождем с ними.

Мы посетили летающий остров и побывали в одной комнате Великой академии в Ладого. А она ведь занимает несколько зданий. Пройдем по другим ее помещениям.

Вот перед нами “весьма изобретательный архитектор, разрабатывавший способ постройки домов, начиная с крыши и кончая фундаментом. Он оправдывал… этот способ ссылкой на приемы двух мудрых насекомых - пчелы и паука”. Это опять смешно. Но, как на беду, среди многих методов строительства есть сейчас и такой, который можно охарактеризовать как “постройку дома, начиная с крыши”. Что же касается подражания насекомым, то над этим давно уже не смеются - с тех самых пор, как был построен первый висячий мост, прототипом для которого послужила паутина, сотканная каким-то мудрым пауком.

В другой комнате находился “слепорожденный, под руководством которого занималось несколько таких же слепых учеников. Их занятия состояли в смешивании красок для живописцев, каковые профессор учил распознавать при помощи обоняния и осязания”. Более чем двести лет спустя, в 1928 году, Карел Чапек написал рассказ “Ясновидец”, в котором говорилось даже о чем-то большем - о способности читать при помощи пальцев сквозь лист бумаги. Но Чапек в отличие от Свифта не пожелал это высмеять. Дело в том, что вопрос о так называемом кожно-оптическом чувстве находился уже в это время в ведении ученых, а не пародистов.

Опыты с Розой Кулешовой и ряд других исследований лишний раз подтвердили существование этого чувства, С точки зрения Свифта все это, да и многое другое, - абсолютная чепуха. Только для этого он и поместил в свою книгу подобные примеры. Но, описывая, вернее, разоблачая эту “чепуху”, Свифт совершенно неожиданно проявляет качества, присущие только научным фантастам.

Осмеяние у Свифта особое. Он не ложный доносчик, измышляющий клевету, дабы опорочить неугодных. Напротив, Свифт с прилежанием добросовестного прокурора выискивает действительные слабости и прегрешения обвиняемых.

“Он сообщил мне, - рассказывает Гулливер об изобретателе логической машины, - что теперь в его станок входит целый словарь и что им точнейшим образом высчитано соотношение числа частиц, имен, глаголов и других частей речи, употребляемых в наших книгах”. Свифт поставил перед создателем логической машины эту задачу потому, что считал ее неразрешимой. Но поставил-то он задачу действительную и притом сформулированную удивительно точно.

Не менее интересно другое возражение Свифта против логической машины.

Римляне для обучения детей грамоте изготовляли медные кубики, напоминающие современные типографские литеры.

На каждой грани была вырезана какая-нибудь буква. И вот, глядя на эти кубики, Цицерон однажды задался таким вопросом: если какое-то время бросать их в беспорядке, упадут ли они когда-нибудь так, чтобы образовать, скажем, строчку определенного стихотворения?