Дональд Уэйстлейк - Вне закона

• Название: Вне закона
• Автор: Дональд Уэйстлейк
• Издательство: АСТ, АСТ Москва, Хранитель, Харвест
• Жанр: Детектив
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-17-037475-5, 978-5-9713-4097-3, 978-5-9762-1516-0, 978-985-16-2269-2

Этот сборник — настоящая сенсация.

Эд Макбейн включил в него работы самых знаменитых мастеров остросюжетной литературы США — «короля ужасов» Стивена Кинга, «живых классиков» детектива — Дональда Уэстлейка и Лоренса Блока, не знающей себе равных среди авторов интеллектуального триллера Джойс Кэрол Оутс…

И многих других писателей, каждый из которых — явление в современной детективной литературе.

Все произведения, вошедшие в сборник, написаны специально для антологии!

---

— Она ненавидит Нью-Йорк… Бедный Джеймс Хоуп не находит себе места от волнений. Он-то думал, что преподнес ей небеса на блюдечке. Мол, поедем на Север, где рабства нет уже пятьдесят лет и скорее всего никто не узнает, что ты цветная. Будешь по-настоящему свободной. — Альтея покачала головой. — Он рассчитывал, что Фанни будет благодарить Бога за избавление от Юга и никогда не захочет вернуться.

— Я его понимаю.

— Но у нее тоска по дому, которая только усиливается. И знаешь, что сделал мистер Джеймс Хоуп? Повез Фанни к Фредерику Дугласу.[24] К этому великому человеку! Будто у мистера Дугласа нет других дел, кроме как учить уму-разуму девочку из Джорджии. Он, однако, приложил все силы, чтобы убедить ее остаться. Она и слышать об этом не хочет.

— Она пишет вам, миз Альтея?

Старая женщина кивнула:

— Регулярно. И каждое письмо — крик души. Ей недостает меня, братьев и сестер. Ужасно скучает по Мэдисону и Сисси. Говорит, что ненавидит еду северян, холодную погоду и отвратительный город, где больше бедняков и злобы, чем во всей Джорджии. Фанни твердо решила вернуться.

— Но если она останется там, сможет жить как белая и ее дети станут белыми.

Альтея Тейлор уставилась на него:

— А с чего ей этого хотеть, мистер Харрис?

Она и так знала ответ, разумеется, но высказанная вслух правда только вызвала бы у нее приступ гнева, поэтому он придержал язык и лишь попросил передать всем наилучшие пожелания.

Год спустя Джеймс и Фанни Хоуп вернулись, чтобы поселиться в Огасте, и, наверное, поступили правильно, потому что миз Альтея умерла до того, как минул еще год. Но дожила до объединения семьи, чему Харрис искренне порадовался.

На похороны он не пошел. Ее предали земле в Седар-Гроув, и потом он заставил себя прийти к могиле, из уважения к усопшей. Тем более что точно знал: она будет покоиться с миром.

Он пожалел, что ей не удалось дождаться появления на свет нового внука, который родился ровно через год после возвращения Джеймса и Фанни. Мальчика назвали Джон, и он был светловолосым и синеглазым, как любой юный шотландец.

Если честно, Грандисон считал Фанни сумасшедшей, раз уж она вернулась на Юг, хотя могла остаться в Нью-Йорке, где ее дети растворились бы среди волны эмигрантов и стали полноправными белыми. Но еще до конца десятилетия он сам пошел по ее пути, покинув свой пост в Южной Каролине и перебравшись на другой берег реки, чтобы вернуться к работе в медицинском колледже. Возможно, нашлись те, кто называл его безумцем и дураком, воспринимая принятое им решение точно так же, как он когда-то воспринял решение Фанни Хоуп вернуться на Юг. Но теперь он прекрасно понимал ее мотивы. При всех обещаниях тех людей, что проводили Реконструкцию, никакого уважения к себе он не чувствовал. Судьей его назначили не для того, чтобы отдать должное ему и другим цветным. Цель ставилась другая — унизить потерпевших поражение южан. Ему надоело смотреть на незнакомцев, которые едва скрывали ненависть под маской напускного почтения, и, по мере того как день уходил за днем, он все чаще и чаще вспоминал о медицинском колледже.

Харрис справлялся с порученной ему работой, и врачи уважали его мастерство. Иногда он даже думал, они забывали, что он цветной. Доктор Джордж однажды сказал, что разница лишь в тонком слое кожи, под которой все одинаково. Многие преподаватели покинули колледж во время войны, но один задругам возвращались, чтобы заняться прежним делом. И ему хотелось присоединиться к ним.

Он был в белом полотняном костюме, вязаном галстуке и новых черных ботинках. Стоял со шляпой в руке перед столом доктора Луи Дюга и ждал ответа.

Дюга, стройный, чисто выбритый мужчина, по всем статьям чистокровный французский аристократ, во время войны занимал пост декана. В молодости он учился в Париже, как и доктор Джордж, и именно Дюга ездил в Европу закупать книги для медицинской библиотеки Огасты. Ходили разговоры, что однажды он обедал с самим Лафайетом.[25]

— Позволь уточнить, правильно ли я понял. Ты хочешь уйти с должности судьи и поступить к нам уборщиком.

— Да, сэр.

— У меня нет оснований с пренебрежением относиться к тяжелой физической работе — я уверен, что труд уборщика почетен и, безусловно, необходим, — но не мог бы ты объяснить, откуда у тебя желание оставить высокий пост ради такой работы?

Он подготовился к этому логичному вопросу и, конечно же, знал, что нельзя говорить всю правду. Этому по крайней мере закон его научил. Лучше не говорить о нарастающей злобе белых людей, которых самодовольные чужаки внезапно низвели до граждан второго сорта. Он слышал истории о создании тайного общества, которое намеревалось вести борьбу с завоевателями и теми, кто им служил. Но если ярость местных вызывала у него лишь смутную тревогу, то покровительственное пренебрежение федеральных надсмотрщиков просто злило. Они держали его за дурачка, и он давно уже понял, что в игре белых людей ему отведена роль пешки. Одно дело — получить университетское образование, а потом добиться должности судьи, потому что обладаешь необходимой для этого квалификацией. Конечно, они могли найти такого цветного на Севере, и почему не нашли? По очень простой причине. Назначая его на эту должность, они сознательно оскорбляли многих и многих, а также выставляли его на посмешище. Врачи по крайней мере уважали его за ту работу, что он делал, и ценили результаты его труда. Как ни крути, он провел с ними пятнадцать лет.

Лучше не говорить и о личной выгоде: иногда он просил кого-нибудь из врачей посмотреть заболевшего соседа или получившего травму ребенка, которые без вмешательства специалиста могли умереть. Местным жителям требовался человек, который мог напрямую связать их с врачом. Так что он принесет больше пользы здесь, чем на том берегу, отправляя людей в тюрьму или на каторжные работы.

Лучше не говорить о том, что, по существу: приобрел навыки практикующего врача и, пусть его возраст приближался к пятидесяти, хотел знать больше.

Так что ответил он коротко:

— Думаю, мне всего этого недостает, доктор Дюга.

Луи Дюга холодно улыбнулся и сказал, что сам никогда не ставит сентиментальность выше других резонов, но поступающего на работу нельзя винить в верности учреждению.

— А как насчет доставки тел в секционный зал? Ты готов, как и прежде, заниматься этим?

«Мы должны калечить мертвых, чтобы не калечить живых». В это он по-прежнему верил.

— Да, сэр.

— Очень хорошо. Разумеется, теперь мы должны тебе платить. Как я понимаю, уборщик получает у нас восемь долларов в месяц. Подавай заявление об уходе в суд Южной Каролины и можешь приступать к работе.

Он и приступил. Много лет назад его привезли сюда рабом. Теперь Харрис вернулся по собственному желанию, свободным человеком. Вернулся к телеге, фонарю и лопате и вновь принялся за старое.

Произошло все это давным-давно. На дворе новый век, многое изменилось, но далеко не все к лучшему.

Он выходит в ночной воздух. Брезгливый студент-медик поплелся в свою комнату в общежитии, так что здание можно запирать на ночь. У него по-прежнему есть свой ключ, и он сделает это сам, хотя официально уборщиком в медицинском колледже работает его сын, Джордж. С обязанностями своими справляется похуже, чем когда-то справлялся он, но тут уж ничего не попишешь. В колледже полным-полно бледных теней — племянников и внуков врачей, которые преподавали в его время. Новое столетие не чета старому, несмотря на автомобили и прочие технические новшества.

Домой он пойдет по Эллис-стрит, мимо дома, где Джеймс и Фанни Хоуп растили своих детей. Одна из сестер Хоуп живет здесь до сих пор, что для нынешних дней редкость. В Огасте теперь есть цветной квартал, не то что прежде, когда люди жили вперемежку и их это нисколько не волновало.

Джеймс и Фанни Хоуп восемь лет прожили душа в душу в доме на Эллис-стрит, но в 1876 году Джеймс умер от обширного инфаркта. Фанни разрешила родственникам увезти тело и похоронить в Нью-Йорке. Пусть лучше покоится далеко, вздохнула она, чем здесь, в Огасте.

Восьмерых детей Фанни воспитала одна, и в городе ее за это уважали. В новом столетии она прожила три года — достаточно, чтобы увидеть, как дети закончили колледжи и начали работать. Люди говорили, что самый способный из них — синеглазый Джон Хоуп. Он защитил диплом в университете Брауна на Севере и теперь стал президентом колледжа в Атланте. Такую же карьеру сделал и маленький Томми Уилсон, сын белого проповедника, который теперь предпочитает первому имени среднее, Вудро,[26] и восседает на «троне» Принстонского колледжа на Севере. По ребенку никогда не скажешь, кем он вырастет.

Грандисон, пусть никому об этом и не говорил, считал, что сын доктора Джорджа, Мэдисон, из всех детей Фанни сделает лучшую карьеру, но того вполне устраивала низкооплачиваемая работа в Огасте. Он никуда не уехал из города и ухаживал за стареющей матерью. В этом он и доктор Джордж не отличались друг от друга — сыновья не превзошли отцов.