Вацлав Билиньский - Шестая батарея

• Название: Шестая батарея
• Автор: Вацлав Билиньский
• Издательство: Воениздат
• Жанр: О войне
• Год: 1987

Повесть показывает острую классовую борьбу в Польше после ее освобождения от фашистских захватчиков. Эта борьба ведется и во вновь создаваемом Войске Польском, куда попадает часть враждебного социализму офицерства. Борьба с реакционным подпольем показана в остросюжетной форме.

---

Офицер заглянул ей в глаза и выпалил:

— Ну и дурак же парень…

— Почему? — удивилась она.

— Дурак, и все. Сам хочет поскорее выбраться отсюда. Я бы на его месте с удовольствием полежал под вашей опекой месяца два!

— Неужели? — насмешливо поглядела она на Мошковского.

— Клянусь вам!

— Не клянитесь. Может, и дня бы не выдержали…

— Давайте попробуем, — поспешно предложил Мешковский.

Девушка удивленно посмотрела на него:

— Это как же?

— Встретимся еще…

Ольга весело рассмеялась:

— Вы, я вижу, привыкли атаковать с ходу!

— Конечно, — не растерялся Мешковский. — Значит, договорились?

— У меня на это нет времени. Но есть выход…

— Какой же?

— Заболейте. Тогда вас положат в госпиталь, а я со своей стороны, обещаю вам заботливый уход…

* * *

На следующее утро Мешковский снова отправился в госпиталь — Куделиса переводили в лазарет училища.

Пока курсант с помощью санитара одевался, Мешковский разыскал медсестру, с которой познакомился накануне. Но и на этот раз ему не удалось договориться с ней о свидании.

Вечером, лежа в постели, Мешковский признался товарищам:

— Знаете, а я познакомился с симпатичной девушкой…

— Что-о? Где? — заинтересовался Казуса.

— В госпитале.

— Ну и что, договорился о встрече?

Мешковский тихо засмеялся:

— Договорился, только еще не знаю точно когда.

Брыла оторвался от книги и покачал головой:

— Теперь понятно, чего это ты весь день улыбаешься самому себе. А я-то ломал голову…

Мешковский разузнал, когда у Ольги заканчивается дежурство. В сумерках он ждал ее у госпиталя, чтобы проводить домой…

XIII

Организованные Воронцовым занятия на местности продолжались целый день. В учениях, максимально имитирующих реальный встречный бой, участвовали все взводы — первый и второй были выдвинуты на огневые позиции, третий и четвертый поделили на подразделения саперов, разведки, телефонной и радиосвязи.

В училище батарея вернулась вечером. После позднего обеда полковник собрал офицеров, чтобы разобрать с ними ход учений.

…Обсуждение только что закончилось. Воронцов, как всегда, еще весело балагурил с «молодежью» — так он называл офицеров батареи, — излагая на этот раз свои планы на будущее:

— …А когда войн уже не будет, когда рухнет капиталистическое окружение, а моя бренная плоть еще не будет изношена на все сто процентов, знаете, чем я займусь? Стану экскурсоводом в музее минувших войн. Вы только представьте себе: Кирилл Платонович Воронцов, гвардии полковник в отставке, старый вояка, ведет экскурсию школьников и объясняет: «А это, ребятки, «небельверфер» — страшное гитлеровское оружие, которое не спасло фашистов, как и другие «изобретения». А это «тигр» — танк, с помощью которого гитлеровцы намеревались одолеть советские танки. Но из той затеи у них также ничего не вышло…» А ребятишки слушают, таращат глазенки, удивляются и, уходя, говорят: «Навоевались наши отцы, чтобы мы могли жить в мире…» Приятная будет работенка, верно?

И полковник заразительно смеется, увлекая других. Хотел было еще что-то рассказать, но в этот момент в комнату влетел старшина батареи. Он так возбужден, что, несмотря на присутствие полковника, обращается прямо к Казубе и отзывает его в сторону. Они долго о чем-то шепчутся. Командир батареи затем подзывает Брылу, и они втроем выходят в коридор.

— Что-то стряслось, — говорит Романов.

В комнате повисло тягостное молчание. Воронцов, перестав балагурить, собирает вещи, направляется к двери и сталкивается с Казубой, который громко объявляет:

— Товарищи! У нас опять дезертирство!

— Кто?

— Роттер и Целиньский…

Мешковский и Виноградов посмотрели друг на друга: дезертиры были из их взводов.

— Может, они где-то отстали? — предположил Романов.

— Нет, — возразил Казуба, — приехали вместе со всеми, но не явились на обед и не сдали оружие. Дежурный офицер видел, как они выходили из училища. Остановил. Но те сказали, что получили задание, и ушли в сторону станции.

— С оружием?

— С оружием, сукины дети…

В комнату заходит Брыла:

— Это, конечно, дезертирство. Просьба ко всем вам, товарищи, проверить наличие оружия и личного состава в ваших подразделениях. — Глядя на Казубу, он заканчивает с тяжелым вздохом: — А мы пойдем доложим!

* * *

Известие о дезертирстве быстро распространилось по батарее. Во второй взвод его принес Добжицкий.

— Роттер удрал в лес, — лаконично сообщил он ребятам, занятым чисткой оружия.

— Не может быть! — ужаснулся Сумак.

— Как это «не может быть»! — пожал плечами Добжицкий. — Сведения точные.

Ребята заволновались. В комнате загудело, как в улье. Кшивка подошел к Чулко.

— Это наша вина! — буркнул он.

— Почему?

— Да потому… Если говорить честно, моя и твоя…

Чулко никогда еще не видел своего товарища таким возбужденным. Побледневший Кшивка со злостью бил шомполом по голенищу сапога.

— Мы уже давно подозревали, что Роттер якшается с энэсзетовцами. Но успокаивали себя отсутствием фактов… А надо было давно разоблачить гада… Теперь он будет стрелять в нас из-за угла…

Сзади них стоял Добжицкий. Вроде бы занятый своими мыслями, он внимательно ловил каждое слово.

«Ну и типы, — думал он с ненавистью. — Ну что ж, разберусь с вами при первом же удобном случае. Тогда вы у меня по-другому запоете».

Кшивка тем временем говорил вполголоса:

— Это нам еще один урок. Мучаемся угрызениями совести, везде и во всем проявляем терпимость, снисходительность. А враг пользуется этим. Действует напролом. И если, не дай бог, кто-то из нас угодит к нему в лапы, церемониться не станет…

Чулко вздохнул:

— Прошляпили… Это факт!

В приоткрытую дверь заглянул Бжузка и вызвал их в коридор,

— Вы уже знаете? Ну и сволочи, черт бы их побрал! Столько времени жили среди нас, а мы… как слепые котята…

— …и дурные, — закончил Кшивка. — Но человеку свойственно учиться на ошибках.

— Надо немедленно созвать актив и обсудить случившееся.

— Ты говорил об этом с хорунжим?

— Не успел. Он ушел с командиром батареи в дивизион. Но дожидаться не будем. Время не терпит, мы должны как-то отреагировать. Потом согласуем с ним…

После того как активисты вышли, Добжицкий стал внимательно наблюдать за остальными курсантами взвода.

«Многое изменилось в батарее… — мрачно размышлял он. — У Брылы появились преданные люди… Сагитировал…»

Тягостные мысли преследовали его. Он всячески старался себя успокоить: «Да что значат люди Брылы? Несколько сопляков, не представляющих никакой реальной силы. А этот Брыла неотесанный чурбан. Нет, пока оснований для волнений нет. Ему, правда, удалось перетянуть некоторых на свою сторону, но это вполне объяснимо — поддались самые слабые… Но почему же в моем взводе за Брылой идут самые толковые ребята?»

* * *

Казуба и хорунжий шли в дивизион в мрачном расположении духа.

— В этой чертовой шестой батарее хуже, чем на фронте! Как в бою…

— Это и есть настоящий фронт, — буркнул Брыла.

— Предчувствую, что крепко нам достанется…

— Ничего не попишешь!

— Тебе хорошо говорить! А я уже переживаю подобное во второй раз…

Командира дивизиона в штабе не оказалось. Застали там только Ожоха. Он выслушал доклад Казубы и решил:

— Пойдемте к майору…

Мруз спокойно воспринял сообщение о случившемся.

Спросил только Брылу, что собой представляют дезертиры. Хорунжий объяснил: отпетые реакционеры, но в последнее время актив бил их в спорах и дискуссиях.

— Случай дезертирства для нас крайне неприятен, — заключил после короткого раздумья замполит. — Но мы не должны его оценивать односторонне. Что за этим кроется? Во-первых, в шестой батарее идет борьба и для вскрытия вражеской деятельности мы должны обострить ее еще больше! Во-вторых, чаша весов в этой борьбе склоняется на нашу сторону. На чем основывается такая моя оценка? Так вот, в период, когда произошел первый случай дезертирства, у нас еще не было своего актива, в роте верховодили реакционные элементы. Сейчас же положение выглядит иначе. Актив существует и действует! Мы владеем положением в батарее, а дезертировали те, кто почувствовал близость разоблачения и бесперспективность своих усилий…

По мере того как майор говорил, лицо Брылы прояснялось. Мруз посмотрел на него и продолжал:

— Теперь другой вопрос: почему стало возможным дезертирство, да еще с оружием в руках? Потому что офицеры батареи позабыли о том, что идет борьба! Утратили бдительность. Кто больше других виноват в этом? Вы, Брыла! У вас просматривается опасная склонность к самоуспокоению. Знали, что эти двое придерживаются реакционных взглядов, но не приняли вовремя меры. Это ваш просчет, и вы за него ответите…