Ричард Пайпс - Русская революция. Большевики в борьбе за власть. 1917-1918

• Название: Русская революция. Большевики в борьбе за власть. 1917-1918
• Автор: Ричард Пайпс
• Издательство: Игорь Захаров, Лицензия ЛР № 065779 от 1 апреля 1998 г.
• Жанр: История
• Год: 2005
• ISBN: ISBN 5-8159-0528-3

Эта книга является, пожалуй, первой попыткой дать исчерпывающий анализ русской революции — бесспорно, самого значительного события двадцатого столетия. В работах на эту тему нет недостатка, однако в центре внимания исследователей лежит обычно борьба за власть военных и политических сил в России в период с 1917-го по 1920 год. Но, рассмотренная в исторической перспективе, русская революция представляется событием гораздо более крупным, чем борьба за власть в одной стране: ведь победителей в этой битве влекла идея не более не менее как «перевернуть весь мир», по выражению одного из организаторов этой победы Льва Троцкого. Под этим подразумевалась полная перестройка государства, общества, экономики и культуры во всем мире ради конечной цели — создания нового человеческого общества.

Книга состоит из трех частей.

Вторая часть книги, «Большевики в борьбе за власть», повествует о том, как партия большевиков захватила власть сначала в Петрограде, а затем и в губерниях Великороссии, установив по всей территории однопартийный режим с присущими ему аппаратом подавления и централизованной экономической системой.

---

Вплоть до окончания гражданской войны правительство сталкивалось с огромными трудностями, пытаясь ввести принцип единоначалия на производстве. В 1919 году управление строилось по этому принципу лишь на 10,8 % предприятий. Но в 1920-1921 годы в этом направлении были предприняты решительные действия, и к концу 1921 года уже 90,7% предприятий работало в условиях единоначального руководства92. Однако и после этого раздавались голоса в защиту «коллегиального» управления. Главный довод его сторонников состоял в том, что единоначалие отчуждает рабочих от власти и позволяет «капиталистам», под маркой служения государству, удерживать контроль над экспроприированными заводами и фабриками93. Вскоре этот аргумент был взят на вооружение Рабочей оппозицией и зазвучал в масштабах всей страны.

* * *

В области промышленного производства главная экономическая задача правительства в период военного коммунизма заключалась, несомненно, в том, чтобы поднять производительность труда. Однако, как показывают статистические данные, результат проводившейся коммунистами политики оказывался совершенно обратным. Производительность не просто уменьшилась, — она стремительно упала до такой отметки, что, если бы этот процесс шел дальше теми же темпами, к середине 1920-х годов в советской России не осталось бы вообще никакой промышленности. Эта тенденция прослеживается по различным показателям.

Динамика падения уровня производства в российской промышленности (%) [Крицман. Героический период. С. 162. Цифры, приведенные в сборнике «Народное хозяйство СССР в 1958 году» (М., 1959), показывают, что общая производительность промышленности упала к 1921 г. по сравнению с 1913 г. на 69%, а по тяжелым отраслям — на 79%.].

1913 100 1917 77 1919 26 1920 18

Уровень промышленного производства в России по некоторым отраслям в 1920 г. в сравнении с 1913 г.94 (%; 1913 г.-100%)

Уголь 27,0 Чугун 2,4 Хлопчатобумажная пряжа 5,1 Нефть 42,7

Динамика падения производительности труда одного рабочего в России95 (%)

1913 100 1917 85 1918 44 1919 22 1920 26

Динамика падения числа занятых в промышленности рабочих [Aluf А. Цит. по: Волин С. Деятельность меньшевиков в профсоюзах при советской власти // Inter-University Project on the History on The Menshevik Movement. Paper № 13. N.Y., 1962. P. 87. К 1918 г., который здесь принят за 100%, численность рабочих, занятых в промышленности, значительно снизилась по сравнению с 1913-1914 гг.].

1918 100 1919 82 1920 77 1921 49

Таким образом, в период военного коммунизма российский «пролетариат» сократился наполовину, выпуск индустриальной продукции — на три четверти, а производительность в промышленности — на 70%. Обозревая последствия этого крушения, Ленин в 1921 году восклицал: «Что называется пролетариатом? Это класс, который занят работой в крупной промышленности. А крупная промышленность где? Какой это пролетариат? Где ваша [sic!] промышленность? Почему она стоит?»96 Ответ на эти риторические вопросы заключался в том, что утопические программы, которые проводились в жизнь с одобрения Ленина, привели к практически полному развалу российской промышленности и истреблению в России рабочего класса. Однако в течение всего этого периода деиндустриализации расходы на содержание хозяйственной бюрократии росли головокружительными темпами. К 1921 году они поглощали 75,1% бюджета. Что касается Высшего совета народного хозяйства — органа, непосредственно руководившего советской промышленностью, — то его штаты выросли за это время в 100 раз. [Бурышкин. Экон. вести. 1923. № 2. С. 141. Для ВСНХ даны следующие цифры: в марте 1918 г. — 318 работников, а в 1921 г. — 30 000.].

* * *

Спад производства в сельском хозяйстве был менее резким, но из-за того, что излишки продовольствия были невелики, он имел гораздо более тяжелые последствия для населения.

Большевистское правительство видело в крестьянстве классового врага и вело против него войну с помощью регулярных частей Красной Армии и отрядов вооруженных головорезов. Ввиду упорного сопротивления крестьянства программу 1918 года —удушение всякой частной торговли сельскохозяйственными продуктами — пришлось скорректировать. В 1919 и 1920 годы правительство использовало различные способы, чтобы отобрать у крестьян продовольствие: принудительные поставки, прямой обмен продуктов на промышленные товары, наконец, закупки по более или менее реальным ценам.

В 1919 году было разрешено реализовать ограниченное количество продуктов питания на свободном рынке. Молочные продукты, мясо, фрукты, большинство овощей и дикорастущие растения — все это в течение какого-то времени можно было продавать бесконтрольно, но затем государство стало регулировать и их продажу.

Проводя по отношению к крестьянству политику кнута и пряника, правительство ухитрялось как-то накормить крупные города, индустриальные центры, не говоря уж об армии. Но в будущем перспектива вырисовывалась довольно мрачная, ибо крестьянин, не заинтересованный в том, чтобы выращивать больше, чем нужно ему самому, сокращал посевные площади. В районах, где традиционно выращивали зерновые культуры, посевные площади сократились с 1913-го по 1920 год на 12,5%97. Впрочем, по этой цифре трудно судить о реальном снижении производства хлеба. Дело в том, что три четверти урожая крестьяне потребляли сами и оставляли как семейной фонд. Поэтому снижение посевных площадей на 12,5% означало, что количество зерна, шедшего городскому населению, сокращалось вдвое. А кроме того, на оставшихся под посевом землях урожайность все время падала, в частности из-за нехватки лошадей, четвертая часть которых была реквизирована для нужд армии. Урожай, снимаемый с одного га в 1920 году, составлял 70% от того, что снимали с той же площади перед войной98. Если учесть сокращение посевных площадей на 12,5% и снижение урожайности на 30%, получится, что производство зерна составляло лишь 60% от довоенного. Как видно, из статистических данных, сообщаемых советским экономистом, эти выкладки соответствуют действительности:

Производство зерновых в центральной России99 (млн. тонн)

1913 78,2 1917 69,1 1920 48,2

В такой ситуации достаточно было испортиться погоде, чтобы в стране наступил голод. При коммунистическом правлении в сельском хозяйстве не стало излишков, поэтому, случись неурожай, бороться с его последствиями было бы нечем. Осенью 1920 года, когда коммунистические газеты стали предупреждать о наступлении нового врага — засухи, перспектива катастрофы стала обретать черты реальности100.

Настоящий, азиатский голод, грозивший унести миллионы человеческих жизней, голод, которого ни Россия, ни остальная Европа до сих пор просто не знали, был еще впереди. А пока страна находилась в состоянии перманентной нехватки продовольствия, постоянного изнурительного недоедания, лишавшего сил, возможности работать, желания жить. Один из ведущих большевистских экономистов, анализируя в 1920 году спад производства в промышленности, усматривал его главную причину в нехватке продовольствия. По его расчетам в период с 1908 по 1916 год русский рабочий потреблял ежедневно в среднем 3820 калорий, а в 1919 году эта цифра снизилась до 2680. Для выполнения тяжелого ручного труда этого было явно недостаточно. 30-процентное снижение калорийности питания стало, по его мнению, основной причиной уменьшения производительности труда рабочих в больших городах101. Конечно, это был упрощенный подход, но он указывал на вполне реальную проблему. Как писал другой советский специалист, по дореволюционным критериям потребление 180—200 кг хлеба в год означало недоедание, следовательно, в 1919-1920 годах советские рабочие в северных регионах, потреблявшие 134 кг хлеба, просто голодали102. То, что в этот период в больших городах России не разразился настоящий голод, было чистой случайностью, ибо, когда это уже почти произошло, большевики выиграли гражданскую войну и овладели Сибирью, Северным Кавказом и Украиной, где в условиях, свободных от коммунистической диктатуры, скопились богатые запасы зерна.