Ричард Пайпс - Русская революция. Книга 2. Большевики в борьбе за власть 1917 — 1918

• Название: Русская революция. Книга 2. Большевики в борьбе за власть 1917 — 1918
• Автор: Ричард Пайпс
• Издательство: Захаров
• Жанр: История
• Год: 2005
• ISBN: 5-8159-0527-5

Эта книга является, пожалуй, первой попыткой дать исчерпывающий анализ русской революции — бесспорно, самого значительного события двадцатого столетия. В работах на эту тему нет недостатка, однако в центре внимания исследователей лежит обычно борьба за власть военных и политических сил в России в период с 1917-го по 1920 год. Но, рассмотренная в исторической перспективе, русская революция представляется событием гораздо более крупным, чем борьба за власть в одной стране: ведь победителей в этой битве влекла идея не более не менее как «перевернуть весь мир», по выражению одного из организаторов этой победы Льва Троцкого. Под этим подразумевалась полная перестройка государства, общества, экономики и культуры во всем мире ради конечной цели — создания нового человеческого общества.

Книга состоит из трех частей.

Вторая часть книги, «Большевики в борьбе за власть», повествует о том, как партия большевиков захватила власть сначала в Петрограде, а затем и в губерниях Великороссии, установив по всей территории однопартийный режим с присущими ему аппаратом подавления и централизованной экономической системой.

---

Беспощадная война против кулаков! Смерть им!». [Ленин. ПСС. Т. 37. С. 39–41. Ср.: Робеспьер: «Если богатые земледельцы будут продолжать сосать народную кровь, мы выдадим их народу. Если мы сами не сможем определить для этих предателей, заговорщиков, спекулянтов меру справедливости, — пусть народ решает, как с ними поступить» (см. в кн.: Korngold R. Robespierre and the Fourth Estate. N.Y. 1941. P. 251).]. Как справедливо отметил один историк, «это было, вероятно, первым случаем в истории, когда глава современного государства побуждает население развязать геноцид, геноцид социальный»102. Для Ленина было характерно прикрывать наступательные действия видимостью необходимой самообороны, в данном случае — необходимостью защиты от «кулака», якобы грозившего рабочему классу полным уничтожением. Его фанатизм не знал границ: в декабре 1919 года он заявляет, что «мы» — вероятнее всего, это «мы» относилось не к нему самому и его соратникам — «скорее ляжем все костьми», чем разрешим свободную торговлю хлебом103.

Чтобы преодолеть сопротивление крестьян, Совнарком 19 августа наделил наркома по военным и морским делам Троцкого всеми полномочиями для дальнейшего ведения операции и подчинил ему добровольческие продотряды, которыми до того момента распоряжался Наркомпрод104. На следующий день Цюрупа отдал распоряжение о военизации реквизиционных отрядов: они переходили под командование губернских и военных властей и в них устанавливалась военная дисциплина. В каждом отряде должно было быть не менее 75 бойцов и двух пулеметов. Им приказали установить связи с ближайшими кавалерийскими частями, чтобы в случае возникновения значительного крестьянского восстания иметь возможность объединить несколько отрядов для совместных военных действий. В каждом отряде, как в подразделении Красной Армии, находился комиссар, ответственный за организацию комитетов бедноты105.

* * *

Как уже отмечалось, комитетам бедноты была отведена роль пятой колонны в стане врага, с тем чтобы они оказывали содействие продотрядам и частям Красной Армии. Ленин надеялся сыграть на затаенном недоброжелательстве самых обделенных деревенских элементов и восстановить их против более обеспеченных крестьян, получив таким образом доступ в деревню политически.

Его надежды не оправдались по двум причинам. Действительная социальная структура российской деревни не имела ни малейшего сходства с той вымышленной картиной, из которой исходил Ленин, строя свои предположения: его убеждения, что три четверти населения деревни составляет «беднота», оказалось чистой фантазией. «Безземельный пролетариат», ядро деревенской бедноты, составлял в центральной России не более 4 % сельского населения; остальные 96 % были «середняками» или даже «богатеями». У большевиков, таким образом, не оказалось реальной социальной базы для разжигания классовой войны в деревне.

Но еще более усугубляло положение то, что даже эти 4 % не желали сотрудничать с большевиками. Сколько бы ни было у крестьян причин для недовольства друг другом, при угрозе со стороны внешнего врага, будь то государственная власть или крестьяне из соседней волости, они объединялись и боролись сообща. Богатеи, середняки и беднота становились как единая семья. По словам одного левого эсера, продовольственные отряды, — «являясь в деревню, хлеба, конечно, не получают, но что они там делают? Они создают единый фронт от кулаков до ваших батраков, которые ведут чуть ли не войну, объявленную городом деревне»106. Крестьянин, рискнувший донести на своих соседей из расчета получить вознаграждение, обещанное ему властями, тем самым подвергал себя казни гражданской и физической: как только продотряд выходил из деревни, его изгоняли из общины, а порой и убивали. В этих условиях совершенно нереалистическим выглядит план «развязывания беспощадной» классовой войны «бедняков» против «богатеев».

Ленину эти факты были либо неизвестны, либо он предпочитал не обращать на них внимания, руководствуясь своими политическими соображениями. Как признавал Свердлов в мае того года, власть большевиков в деревне была слабой и могла закрепиться там со временем, только «развязав гражданскую войну». Советы, народившиеся в городах, были непопулярны среди крестьян, поскольку стремились выполнять ту же роль, что и деревенская сходка — традиционная деревенская форма самоуправления. Летом 1918 года в большинстве деревень Советов не было, а там, где были, они действовали спустя рукава под руководством самых разговорчивых крестьян и деревенской интеллигенции, симпатизировавшей партии эсеров. Это положение Ленин хотел решительно изменить.

Было объявлено, что комбеды призваны оказывать содействие продотрядам и частям Красной Армии в поисках спрятанного хлеба. Но их истинным предназначением было послужить основой новых сельских Советов, которые должны были работать под управлением надежных коммунистов, присланных из городов, и в строгом подчинении директивам, идущим из Москвы.

ВЦИК обсудил создание комбедов 20 мая и декретом от 11 июня постановил учредить их на всей территории России107. Во время дискуссии в Исполкоме эта идея подверглась резкой критике со стороны меньшевиков и левых эсеров, но большевики одержали верх108. Правительство издало декрет об организации и снабжении деревенской бедноты, предписывающий создать в каждой волости и в каждом большом селе, наряду с существующими Советами и под их руководством, комитеты бедноты, в которые должны были входить как местные крестьяне, так и новоприбывшие, за исключением «заведомых кулаков и богатеев, хозяев, имеющих излишки хлеба или других продовольственных продуктов, имеющих торгово-промышленные предприятия» и тех, кто пользовался наемным трудом. Задачей комбедов было содействие подразделениям Красной Армии и продотрядам в выявлении и конфискации хлебных запасов. Чтобы обеспечить себе добросовестную помощь членов комбедов, власти обещали им вознаграждение в виде части конфискованных запасов, до 15 июня бесплатно, а после — за минимальную цену. Чтобы сделать участие в комбедах еще более привлекательным, комитеты были уполномочены конфисковывать оборудование и сельскохозяйственный инвентарь у «деревенской буржуазии» и делить их между своими членами. Таким образом, одна часть населения деревни восстанавливалась против другой и поощрялась к доносительству и грабежу.

Несмотря на обещанные блага, по тем временам очень значительные, предписания декрета оказалось трудно осуществить. Кто такие были, например, «заведомые кулаки и богатеи» и как их следовало отличать от других «хозяев, имеющих излишки хлеба»? Каким образом комбеды должны были подчиняться местным Советам, которые являлись представительством власти на местах и несли ответственность за поставку продовольствия?

Как стало выясняться, бедные крестьяне проявляли такое же нежелание идти в комбеды, как рабочие — в продотряды. Несмотря на сильное давление властей, на сентябрь 1918 года, то есть через три месяца после выхода декрета, комбеды имелись только в одной деревне из шести. Во многих губерниях, в том числе Московской, Псковской, Самарской и Симбирской, их вообще не было109. Правительство продолжало выделять большие суммы денег на их организацию, но все впустую. Там, где не было сельсоветов, приказ попросту игнорировали. Там, где сельсоветы были, они обычно заявляли, что комбеды не нужны, и создавали вместо них собственные «продовольственные комиссии», что выхолащивало суть всего предприятия.

Большевики настойчиво продолжали вести кампанию. Тысячи большевиков и «сочувствующих» были посланы в деревни, чтобы агитировать, организовывать, преодолевать сопротивление сельсоветов. Как это происходило, иллюстрирует следующий документ:

«Протокол заседания Саранского уездного съезда волостных и сельских Советов и представителей комитетов бедноты, бывшего 26 июля 1918 г.

Постановили: Передать функции комитетов бедноты волостным и деревенским советам.

После голосования товарищ Карлев (заместитель председателя) оповестил конференцию от имени местного комитета коммунистов-большевиков, что большинство присутствовавших на конференции, очевидно, в силу непонимания, проголосовало против решения центрального руководства. По этой причине и на основании декрета и распоряжений по этому вопросу партия вышлет своих представителей на места с тем, чтобы они разъяснили населению важное значение комитетов бедноты и организовали их в соответствии с декретом [правительства]»110.

Таким образом представители партии лишали законной силы результаты голосования, если крестьяне выступали против создания комитетов бедноты. Пользуясь этим силовым приемом, к декабрю 1918 года большевики организовали 123 тысячи комбедов, то есть немногим более одного на две деревни111. Действительно ли существовали и работали эти организации, неизвестно: есть подозрение, что в ряде случаев они были созданы только на бумаге. В большинстве деревень председателями комбедов были члены коммунистической партии или объявившие себя «сочувствующими»112. В последнем случае они находились под пятой у горожан, в основном аппаратчиков, поскольку к тому времени в коммунистической партии крестьян не было статистическое обследование 12 губерний центральной России, проведенное в 1919 году, говорит, что в сельских местностях было только 1585 коммунистов113.