Поль Уинлоу - Конан и карусель богов

• Название: Конан и карусель богов
• Автор: Поль Уинлоу
• Издательство: Северо-Запад, Тролль
• Жанр: Героическая фантастика
• Год: 1995
• ISBN: 5-8352-0503-1, 5-87365-030-6

После приключений в Антилии Конан отправляется на «закат» и уже видит берега другого континента, когда магический ветер подхватывает корабль и мчит его вперед. Закатный континент остается позади, и судно останавливается только у берега неведомого острова, где и начинается круговорот приключений, предопределенных некими высшими силами, которым подчиняются не только смертные, но и боги...

Продолжение «Теней Ужаса».

Санкт-Петербург, «Северо-Запад», 1995, том 10 «Конан и карусель богов»

Поль Уинлоу. Конан и карусель богов (роман), стр. 221-478 (Пер. с англ. Н. Перумова)

---

- Да, ведомо нам, что мы противостояли твоей воле, Великий, - продолжал тем временем Дексиеус, видя, что пламя ярости в глазах Конана несколько пригасло. - Ведомо нам, что видел ты своего старшего сына владыкой Аквилонии - и так будет, клянемся тебе в этом - когда придет его час. Когда настанет твой черед, о Великий, покинуть сей мир - тогда принц Конн воссядет на твоем высоком престоле и мы будем служить ему так же преданно, как служили и тебе...

- Но вы изменили своему королю, королю, которому вы присягали? - с глухой яростью бросил Конан прямо в лицо жреца.

- Отец... - попытался вмешаться Конн.

- Священных прав тарантийских сословий никто не отменял, - возразил Верховный Жрец Конану. - Мы можем покорно просить короля отречься от трона в пользу кого-то из его ближайших родственников. Ради блага страны принц Конн - да благословит Небо его благоразумие! - отрекся от престола в пользу ближайшего своего родича - тебя, о мой король! Великая Тарантийская Хартия соблюдена полностью. Мы не предатели!..

- Однако вы заковали его! - Конан кивнул на железные наручники Конна.

- Таково одно из положений Тарантийской Хартии, - почтительно пояснил жрец. - Цепи - лишь символ. Ты принял знаки королевского достоинства, о Великий, и теперь принц может вновь быть освобожден, а мы, как и прежде, становимся его верными слугами. Подскочивший слуга тотчас же отомкнул замок на кандалах Конна.

- Пора произнести Королевскую Клятву, - с мягкой настойчивостью напомнил киммерийцу Дексиеус.

- Проклятье! - взревел Конан. - Никто и никогда не смог заставить меня делать что-то, чего я не хотел! Я не жел...

"Это же твой - и единственный шанс! - холодным ветром ворвался в сознание неслышимый для прочих голос посланца Крома. - Прими корону!! Прими, глупец!!"

- Я принимаю ваш дар, - медленно произнес киммериец, глядя прямо в глаза Конну - и с удивлением заметил проскочившую в них при этих его словах веселую, почти торжествующую искорку.

И в тот же миг на Тронный Зал пала великая Тьма.

Взвыл остро и тонко ветер в затенившихся окнах; угасли факелы и светильники; весь дворец тяжко и с надрывом заскрипел, словно собрался вот-вот развалиться. Полы и стены корчила жестокая судорога.

Раздались испуганные женские крики; мужчины же, все, кто сейчас находился в зале, дружно схватились за оружие.

А спустя еще одно короткое мгновение на широком мраморном подоконнике появилась, словно сотканная вся из призрачного пламени, фигура горбуна, и по замершей зале пронесся полный холодного злорадства голос:

- Да, ты выполнил свое обязательство, Конан-киммериец. Пусть формально, но ты исполнил волю Неведомых.

Слова тяжелыми глыбами падали в тишине обмершего зала. Никто не смел шелохнуться - такова была истекающая от появившейся фигуры злая воля, недобрая, равнодушная мощь, пекущаяся лишь о своих собственных удовольствиях и прихотях.

Перед глазами Конана взвихрился многоцветный водоворот, и вновь, как и в почти уже полностью позабытом сне, он увидел две колоссальные нечеловеческие фигуры, склонившиеся над жемчужно-серым диском, над удивительным игровым полем, где фигурами служили смертные и бессмертные: простые люди и могучие небожители, а полем - все Сущее. Глубокие, странные, пронзающие взгляды опалили сознание Конана, впились раскаленными стрелами в его зрачки... Чужая мощь рвала и ломала гранит его души и, сопротивляясь, что было сил, Конан услыхал голос, глубокий, сильный и холодный, как сам Океан смерти, принимающий, по верованиям ваниров, всех недостойных сверкающих залов Валгаллы.

- Боги не отступают от раз изреченного. Да получит именующийся Конаном-киммерийцем алкаемое оным бессмертие. Да обретет он в новой жизни тех самых женщин, кои сопровождали его в сем странствии. Да будет так, по слову Нашему!!!

Тьма сменилась яростными потоками раскаленного света. Ослепительное белое свечение затопило взоры Конана, он ничего не видел; горбун куда-то исчез, совсем рядом слышались полные страшной муки и невыразимого ужаса вопли Белит и остальных, хриплый, исполненный боли стон посланца Крома - и внезапно через весь этот хаос пробился чистый и ясный голосок Гуаньлинь, звенящий, словно весенний ручеек, полный хрустальных льдинок:

- Держись, Конан, я постараюсь сделать все, что могу!..

Струи слепящего света обрушивались на Конана со всех сторон, исчезло все, что окружало его, умерли голоса, его тело сжимали немилосердные ручищи невидимых великанов, мяли, выкручивали руки, ломали суставы, изгибая, норовили сломать позвоночник... Конан захрипел, пытаясь вырвать, отмахнуться мечом - все напрасно. Стиснувшие его силы многократно превосходили его мощью. Задыхающийся, изломанный болью, Конан мог лишь пытаться не потерять сознания, хотя, быть может, это и было бы спасением от мучений.

Обрушивавшиеся на него потоки стали мало-помалу менять цвет. Они темнели, уплотнялись, приобретая странный кроваво-багровый оттенок. Страшная тяжесть обрушилась на плечи; несмотря на всю крепость мышц, киммериец принужден был упасть сперва на одно колено, а затем на другое. Его продолжало сгибать; вскоре пришлось прижать к груди руки, затем - нагнуть, насколько возможно, голову...

Теперь его окружала мерно пульсирующая багровая мгла. Что-то глухо и тяжело билось где-то наверху, и ритм этих биений показался киммерийцу чем-то странно знакомым, успокаивающим, символом последней надежды, последней защиты...

А потом пришла боль. Упругие стены вновь стиснули его, и жестокие канаты незримых сил потащили куда-то вперед, навстречу чему-то поистине ужасному.

Он попытался бороться... бесполезно; и кто же это так стонет где-то совсем рядом?..

Его извернуло, и теперь он словно бы скользил куда-то вниз по узкому, упругому тоннелю. Что-то теплое и липкое - кровь? - струилось по телу; непонятно, откуда она могла взяться - он ведь не получил ни одной раны?..

И стоны, эти рвущие душу стоны, почему они так волнуют его, слышавшего за долгую жизнь столько предсмертных воплей? Багровая тьма тем временем сменяется ярким светом, и тут тела его касается чья-то гигантская шершавая ладонь; а слуха потрясенного киммерийца внезапно достигает:

- У тебя родился воин, Моев.

Острое удушье; в попытках вдохнуть Конан напряг горло... и внезапно лишился сознания, успев лишь услышать напоследок злой крик новорожденного младенца.

Он спал? Было ли это настоящее забытье? Конану казалось, что он спит; и он пробудился от раздавшихся подле него голосов. Говорили мужчина и женщина, голоса их вновь показались Конану на удивление знакомыми.

- Он такой бутуз!.. - нежно, с материнской теплотой, говорила женщина. - Ни секундочки не полежит спокойно, вертится, дергается - словно ему самое меньшее месяц. А ест как! Тянет из меня все, аж больно...

- Я не сомневался, что это будет настоящий богатырь, моя Моев, - с ласковой гордостью произнес мужчина. - У него голубые глаза, как и у тебя... - говоривший коротко рассмеялся. - Я хочу, чтобы его назвали Конаном; это хорошее имя для мужчины.

- Как пожелаешь, - отозвалась женщина. - Он твой сын, и тебе решать, как его назвать.

- Ладно! - что-то скрипнуло, как будто говоривший мужчина поднялся со старого лежака. - Мне пора в кузню. До вечера! Я постараюсь не задержаться.

Киммериец медленно открыл глаза. Над ним нависал закопченый потолок из кое-как пригнанных друг к другу брусьев, где тесно висели на вбитых крюках какие-то шкуры и домашняя утварь. А потом над ним наклонилось молодое женское лицо, и Конан с ужасом, запустившим свои раскаленные когти в самую глубь его существа, узнал собственную мать.

Только теперь он обратил внимание на то, что туго спеленат по рукам и ногам, тело не повиновалось ему - тело новорожденного младенца.

Конан закричал - как кричит смертельно раненный, окруженный загонщиками зверь, однако из его горла вырвался лишь плач.

Только теперь он понял, что значили слова про "Карусель Богов". Точнее, он понял это, не проделав ряд умозаключений, а словно заглянув в некую незримую книгу. Боги выполнили свое обещание. Он начал жить снова - в теле Конана-младенца. Этот младенец станет расти, мужать, а он, прошедший все, проживший долгую жизнь Конан-старик, станет лишь сторонним наблюдателем. Тело не будет повиноваться ему; и молодому Конану предстоит проделать долгий путь, вновь сразиться в бесчисленных схватках, чтобы под конец жизни отправиться в рискованное путешествие на закат - чтобы в конце концов угодить в тюрьму из собственной плоти. Он обречен был, по мысли Неведомых, вечно крутиться в этом колесе, лишенный возможности даже покончить с собой...

Обе стороны формально выполнили условия сделки.

Конечно, надежда все равно оставалась. Быть может - утешал себя киммериец, - все еще не так плохо, а горькие мысли мне внушают сами Неведомые... Быть может, мне удастся подчинить себе это тело... И тогда все пойдет по-иному.