Николай Зенькович - Вожди и сподвижники: Слежка. Оговоры. Травля

• Название: Вожди и сподвижники: Слежка. Оговоры. Травля
• Автор: Николай Зенькович
• Издательство: Олма-пресс
• Жанр: Политика
• Год: 1998
• ISBN: 5-87322-705-5

В книге на основе новых источников из ранее закрытых архивов исследуются непростые отношения в высших эшелонах власти СССР. В борьбе за первенство в ход шли интриги, оговоры и даже физическое устранение конкурентов.

Книга переворачивает привычные представления о расстановке сил в Кремле на разных этапах советской истории, раскрывает закулисные страницы никогда не афишировавшихся личных взаимоотношений между членами высшего партийного и государственного аппарата.

---

Молотов не сразу, но все-таки дал согласие на перевод Бажанова в распоряжение Среднеазиатского бюро ЦК для использования на руководящей работе:

— Ну, что ж, если он так хочет, пусть едет.

В 1927 году мало кого из московских ответработников, отягощенных семьями, прельщала перспектива быть посланными в национальные республики. Речь идет об аппаратчиках. Руководящие работники, разумеется, ехали охотно, рассматривая такое предложение как трамплин в будущей карьере. Поэтому вакансий на крупные должности не было — при всем дефиците кадров. Острый голод ощущался на работников среднего и нижнего звена — ввиду их многочисленности и отсутствия возможности готовить их на местах.

Руководители нацкомпартий буквально заваливали ЦК жалобами на нехватку квалифицированных работников партийного аппарата. Центр помогал, чем мог. Ввели ротацию кадров. Но многие покидали Москву с неохотой, ссылаясь на здоровье жен, противопоказанность климата, на другие объективные причины. Бажанов был молод, здоров, не имел семьи — таким как раз и ехать.

Не последним аргументом, наверное, было и то, что бывший секретарь Сталина покидал столицу и уезжал в провинцию. Там он больше на виду, там легче фиксировать его слова и поступки.

Короче, осенью двадцать седьмого года Бажанов прощался с Москвой. Максимов, узнав о его скором отъезде, взгрустнул. Он привык к своей необременительной работе, которую выполнял с видимым удовольствием — сообщал в ГПУ о своих разговорах с Бажановым, о том, с кем он встречается, где бывает, что говорит о прежней работе у Сталина, какие оценки дает членам Политбюро. С отъездом Бажанова все придется начинать сначала. Еще неизвестно, какой «клиент» попадется.

Бажанов словно угадал мысли своей неотступной «тени». Максимов, встретив испытующий взгляд объекта наблюдения, смутился. И тогда у Бажанова мелькнула озорная мысль. Вспомнив шутки веселых секретаришек, он спросил:

— А как у вас с работой?

Весь этот год, по версии Максимова, он провел в поисках хоть какого-нибудь занятия.

— Да по-прежнему плохо, — вздохнул Максимов.

— Хотите, я вас возьму с собой в Среднюю Азию?

— С собой? Конечно. Хотя, подождите, надо встретиться с одним человеком. Он обещал кое-что насчет хорошего места. Кстати, завтра у меня с ним переговоры. Окончательные. Подождете денек?

— Нет проблем…

Ясно, какого человека имел в виду Максимов. Побежит в ГПУ спрашивать, что делать.

Пикантность ситуации заключалась в том, что Бажанов знал, чем занимается Максимов, а тот не знал, что Бажанов знал об этом. Три года, проведенные в сталинском секретариате, научили многому. Одно из аппаратных правил Бажанов усвоил хорошо: если ваш недоброжелатель хочет иметь о вас информацию, то удобнее всего, чтобы оную вы поставляли ему сами. То есть ту, которая вам выгодна.

На другой день к вечеру Максимов пришел к Бажанову и, благодарно заглядывая в глаза, сказал, что с работой опять ничего не получилось и что он принимает предложение о поездке в Среднюю Азию.

У Бажанова запрыгали веселые чертики в глазах. Поезжай, поезжай, продолжай сочинять свои рапорты!

С направлением ЦК Бажанов прибыл в Ташкент.

Среднеазиатское бюро ЦК в 1927 году возглавлял Зеленский. Он приехал в Ташкент из Москвы летом 1924 года с поста первого секретаря Московского горкома партии. «Тройка» в составе Зиновьева, Каменева и Сталина, действовавшая тогда еще в согласии, перевела Зеленского в Среднюю Азию исходя из того, что он слабоват для Москвы.

Бажанов был знаком с Зеленским, и тот искренне обрадовался, увидев в дверях своего кабинета недавнего сотрудника сталинского секретариата. В душе Зеленский тяжело переживал перевод из Москвы. Руководитель столичной парторганизации, постоянно на виду у Политбюро, привычное место в президиуме среди вождей — и провинциальная глушь, бескультурье, вековые предрассудки. Отлучение от большой политики угнетало.

Зеленский понимал, что из сталинского секретариата в редакторы ведомственной газеты добровольно не уходят. Что-то было. Что — он выяснять не стал. А что было у него, когда сняли с Москвы и отправили в Ташкент? Зеленский испытал что-то вроде сочувствия, глядя на Бажанова.

— Хотите быть моим секретарем?

Сказано было скорее из учета квалификации московского гостя, нежели из тщеславия — мол, был помощником у самого Сталина, а сейчас будешь у меня. Зеленский, спохватившись, начал торопливо поправлять себя, сбивчиво объяснять, что он имел в виду. Но — слово было произнесено, и Бажанов не преминул воспользоваться промашкой хозяина кабинета.

— Товарищ Зеленский, — сухо сказал он. — Будем говорить откровенно. Я не для того оставил работу помощника товарища Сталина и секретаря Политбюро, чтобы быть вашим секретарем. Я хочу на совсем низовую работу, подальше, в глухие места.

Мысленно похвалив себя за находчивость — повод для отказа работать в Ташкенте подбросил сам Зеленский, — Бажанов с оскорбленно-обиженным видом отвернулся от него.

Чувствуя неловкость за допущенную бестактность, руководитель Среднеазиатского бюро мягко спросил:

— Где бы вы хотели работать?

— Где? Ну, скажем, в Туркмении. А что? Пошлите меня туда. Секретарем ЦК там Ибрагимов. Я знаю его по аппарату ЦК в Москве, — многозначительно произнес Бажанов, намекая на неделикатность Зеленского — мол, Ибрагимов места своего секретаря не предложит.

Зеленский, не мешкая, распорядился выдать Бажанову путевку о направлении в распоряжение ЦК Компартии Туркмении.

Бажанов мысленно поздравляет себя с победой. Теперь, надо полагать, у Зеленского не останется и тени подозрения относительно мотивов того, почему московский гость стремится поближе к облюбованному заранее участку границы — просто не хочет работать секретарем Зеленского, это предложение задело его самолюбие.

В пору, когда Бажанов работал в секретариате Сталина, Ибрагимов был всего лишь ответственным инструктором ЦК и смотрел на него, как на большое начальство. Увидев Бажанова в своем кабинете, Ибрагимов растерялся:

— Ну, сейчас все станут говорить, что вы приехали на мое место…

— Да брось ты, — рассмеялся Бажанов. — Назначь меня заведующим секретным отделом ЦК. Я буду у тебя в подчинении, и всем станет ясно, что у меня нет никаких поползновений на твое место.

Три месяца — с октября по декабрь 1927 года — пробыл Бажанов в этой должности. Приехавшего с ним Максимова пристроил на небольшую хозяйственную работу, чему агент ГПУ был несказанно рад. Когда-то в Одессе он заведовал хозяйством кавалерийского полка, и это занятие ему чрезвычайно нравилось. Из Ашхабада на Лубянку исправно поступали донесения о наблюдаемом объекте. Словом, все были при деле.

Ибрагимов, убедившись в том, что Бажанов действительно не имеет намерений занять его пост, стал приглашать к себе в гости, чаще и откровеннее беседовать на разные темы. Постепенно Бажанов сводил разговоры к соседней Персии, к пограничному отряду, интересовался особенностями жизни в приграничной полосе. Как бы невзначай спросил: вот у вас граница совсем рядом, часты ли случаи бегства на ту сторону?

Ибрагимов засмеялся:

— Чрезвычайно редки.

Бажанов заведовал секретной канцелярией ЦК партии Туркмении, секретарствовал на заседаниях бюро и пленумов, был в курсе всех государственных и военных тайн этой республики. Его удивляло отсутствие каких-либо дел о нарушениях границы.

— Почему?

— Чтобы приблизиться к границе, надо добраться до какого-нибудь населенного места. А они все под постоянным наблюдением. Никакой новый человек не останется незамеченным.

— А минуя населенные места — нельзя?

— Нельзя, — заверил Ибрагимов. — Пустыня на тысячи километров. Поэтому вся линия границы не охраняется. Это просто невозможно.

— Ладно, — согласился Бажанов. — А если нарушитель ответственный работник? Ведь он может без труда приблизиться к пограничной линии и перейти ее. У вас бывали такие случаи? Я слышал, что бывали. У многих ведь родственники на той стороне.

Ибрагимов выпрямил два толстых волосатых пальца правой руки:

— На моей памяти было всего два таких случая.

— И чем они кончились?

— Обоих беглецов поймали и вернули назад.

— Не понял. Где поймали? На территории Персии?

— А то где же? Там и схватили.

— А персидские власти?

— Они закрывают глаза, как будто ничего не произошло.

Вот те на! Советские пограничники хозяйничают на чужой территории, как на своей. Бажанов приуныл: оказывается, главная трудность здесь вовсе не в том, чтобы перейти границу. Главная трудность — дальше. Это надо учесть.

В один прекрасный день в кабинете начальника пограничного отряда № 46 войск ГПУ Дорофеева зазвонил телефон. Представившись, что он заядлый охотник, заведующий секретным отделом туркменского ЦК Бажанов попросил выписать два пропуска на право охоты в пограничной полосе и выделить два карабина. Для себя и своего приятеля Максимова.