Люся Лютикова - Такая, блин, вечная молодость

• Название: Такая, блин, вечная молодость
• Автор: Люся Лютикова
• Жанр: Иронический детектив
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-048416-4, 978-5-9713-8022-1

Не делай людям добра и не будешь иметь неприятностей. Журналистка Люся Лютикова даже не представляла, в какую дикую ситуацию попадет, выполняя невинную просьбу красотки-коллеги. Взять на хранение обычную с виду папку? Не вопрос! Ужасы начинаются на следующий день – оказывается, в папке были деньги. И что мы имеем в итоге? Огромная сумма пропала, и если Люся ее не вернет, бедной Свете не поздоровится: девушку похитили и угрожают убить. Но Люсе никто не верит! Теперь жизнь Светланы в ее руках. Удивительным образом в истории замешаны популярные светские персонажи, пластические хирурги и… гавайская жаба!

---

   Мы вернулись ко мне домой, Зойка изможденно упала на диван и выдохнула:

   – Уф, день прошел не зря! Столько обуви купила, и практически даром! А ты меня еще отговаривала!

   – Давай-ка подсчитаем, во сколько тебе обошлась каждая пара, – предложила я.

   Зойка достала чеки, я взяла калькулятор.

   – Так, сначала складываем, потом делим... Ага, получается, что каждая пара, включая тапки, стоит девяносто три доллара. За такие деньги ты можешь купить обувь в любом магазине, безо всякой распродажи и в нужном тебе количестве.

   У подруги округлились глаза.

   – Как же так? Ничего не понимаю! Это же должно быть очень выгодно!

   – Это и правда очень выгодно, только не для тебя, а для магазина.

   Зойка вскочила на ноги:

   – Я немедленно иду сдавать обувь обратно! Пусть вернут мои деньги!

   – Увы, не получится. Она ведь продавалась со скидкой, значит, вернуть ее ты не имеешь права. Разве только тапки с беличьей опушкой. Но их глупо возвращать, тебе же их подарили.

   Зойка плюхнулась на диван и протянула:

   – Люська, я, кажется, лоханулась...

   Ничего удивительного. Судя по рекламным акциям и ценам в московских магазинах, слово «скидка» произошло от глагола «кидать».

Глава 7

   Зойка продолжала охать и причитать, когда у меня зазвонил телефон. Я сняла трубку:

   – Слушаю.

   – Люсенька, умоляю, не бросай трубку! – завизжал голос. Я с трудом узнала Свету Рзаеву. – Отдай им сто тысяч долларов, иначе они меня убьют! А-а-а, перестаньте, мне больно! Больно! А-а-а!!!

   – Немедленно прекратите ее мучить! – закричала я.

   – Конфетка, – услышала я знакомый мужской голос, – мы охотно перестанем ее мучить, только верни деньги.

   – Но я ничего не брала! Где я возьму сто тысяч?

   – Где хочешь, это не мое дело. Я человек маленький, у меня приказ. Если денег не будет, твоя подружка умрет в мучениях. А чтобы ты нам поверила, прямо сейчас мы сломаем ей руку. Левую.

   Послышался ужасный хруст, потом дикий, нечеловеческий вопль.

   От ужаса я выронила телефон. Зойка смотрела на меня во все глаза:

   – Что случилось?

   Я молчала, пытаясь собраться с мыслями.

   – Да что случилось-то?!

   – Случилось страшное. Не знаешь, где можно раздобыть сто тысяч долларов? Нужны позарез.

   – Зачем тебе?

   Я рассказала про похищение, требование выкупа и сломанную руку.

   – Бред какой-то! – отреагировала подруга. – Слушай, а может, у нынешней молодежи такие шуточки? Может, это модный прикол, а мы, старые клячи, не в курсе?

   – Да не похоже на розыгрыш. Уж очень этот мужчина убедителен. А ты слышала крик?

   Она передернула плечами.

   – Да, просто жуткий.

   – Надо где-то достать деньги, – медленно сказала я.

   – Не понимаю, чего это ты так о ней беспокоишься, – ревниво заметила Зойка. – Разве она твоя лучшая подруга?

   – Да нет, мы просто коллеги. Наверное, это у меня чувство вины.

   – Ага, – оживилась Зоя, – значит, ты и вправду взяла ее деньги?

   – Да не брала я никаких денег! В том-то и дело. Это такое чувство вины, когда ты ничего плохого не делала, но все окружающие убеждены в обратном и навязывают тебе чувство вины. Понимаешь?

   – Нет, не понимаю.

   На меня неожиданно нахлынули детские воспоминания. Однажды, когда мне было лет пять, я пришла в гости к подружке. Мы с ней беззаботно играли до тех пор, пока ее бабушка не сообщила, что со стола на кухне исчезли двадцать копеек. Она, мол, пришла из магазина и сдачу – бумажный рубль и монету в двадцать копеек – положила на стол. Рубль на месте, а монета пропала. И как раз пять минут назад я заходила на кухню попить воды...

   В то время на двадцать копеек можно было купить пломбир в вафельном стаканчике или, если добавить еще две копейки, пирожное «корзиночку». Они обе – подружка и ее бабушка – уставились на меня, ожидая, что я признаюсь. Я не признавалась, а только лепетала, что даже не подходила к столу и не видела, что там лежит. Бабка добрых полчаса увещевала отдать монету, обещая, что мне ничего за это не будет. Я стояла на своем: денег не брала.

   Сейчас-то я понимаю, что подружка сама стащила у бабки денежку или, может, бабка была в маразме, но то ощущение полнейшего бессилия что-либо доказать я помню до сих пор. Естественно, таких слов, как «презумпция невиновности», я тогда не знала.

   Зойка решительно тряхнула головой.

   – Ерунда, забудь. Там было двадцать копеек, а тут сто тысяч долларов. Какое еще чувство вины?

   Я молчала, и она раздраженно продолжила:

   – Ну ладно, допустим, эту Свету похитили и даже руку сломали. Но ты-то тут при чем? С какой это радости тебе за нее выкуп платить? У нее что, родственников нет? Муж, родители? Должна же быть родня!

   Ох, ну и дура же я! Ну конечно – родственники! Мужа у Светы точно нет, а вот про родителей она как-то раз обмолвилась. Сказала, что ее отец – генерал, а мать – доцент в техническом вузе, преподает сопротивление материалов или что-то в этом роде. Надо им все рассказать, пусть спасают свою дочь!

   Странно только, почему Света позвонила мне, а не родителям? Возможно, от шока она забыла домашний телефон, а мой номер нашелся в записной книжке. Мы однажды обменялись с ней номерами домашних телефонов, вернее, это я дала ей свой. Да, вероятно, так оно и было. Ведь не каждый же день человека похищают с целью выкупа, есть от чего потерять голову.

   На следующее утро я первым делом узнала адрес Светы. Позвонила в наш отдел кадров и сообщила:

   – Рзаева второй день отсутствует на рабочем месте, по телефону не отвечает.

   – А вдруг это прогул? – всполошилась менеджер по персоналу Юля.

   – А вдруг больничный? Дайте мне ее адрес, я съезжу и все узнаю.

   – Люся, ты ангел! – услышала я сквозь шорох бумаг. – Вот адрес: улица Рабочая, дом семнадцать, квартира четыре.

   Я полезла в карту Москвы, чтобы узнать, где это находится, и обнаружила, что практически в центре. Впрочем, если папа – генерал, то ничего удивительного.

Дом номер 17 оказался дряхлой пятиэтажкой, со всех сторон окруженной элитными новостройками, как бледная поганка – боровиками. Я сверилась с листком – все правильно, я пришла по адресу. Наверное, в скором будущем «хрущевку» снесут, но сейчас жизнь в ней бурлила. Старушки точили лясы на лавочке у подъезда, мамаши с детьми сгруппировались около песочницы.

   Четвертая квартира располагалась на первом этаже. Дверь была железная, но простенькая и довольно старая. Я нажала на кнопку звонка. Никакой реакции. Я нажала опять. Прошло минуты две, и я уже собралась уходить, как дверь с диким скрипом открылась. На пороге стояла очень полная женщина, вид у нее был заспанный.

   – Ой, простите, я вас, кажется, разбудила...

   Я сама, бывает, в одиннадцать часов утра еще сплю сном младенца. Эта дама, видимо, такая же «сова», как и я.

   – Чего вам? – равнодушно поинтересовалась женщина.

   – Я ищу Светлану Рзаеву, мы с ней вместе работаем. Она здесь живет?

   – Нет, она уже давно здесь не живет.

   – А где я могу ее найти?

   – Не знаю, – бесцветно ответила дама, явно намереваясь закрыть дверь.

   Я ухватилась за дверную ручку:

   – Подождите! Мне нужно найти Светиных родителей! Это очень важно!

   – Ну я ее мать, а в чем дело?

   – Ой, – обрадовалась я, – вы-то мне как раз и нужны! Только, знаете, это разговор не для посторонних ушей. Можно войти?

   Женщина нехотя впустила меня внутрь.

   Квартира оказалась очень загаженной. Не могу сказать, что являюсь ярой поборницей чистоты, но до такого состояния я жилье не довожу. В маленькой прихожей полы, похоже, никогда не мыли, линолеум покрылся коркой грязи. Я вознамерилась снять сапоги, но потом передумала и прошла за хозяйкой на кухню прямо в них. И правильно сделала, здесь было еще грязнее. При нашем появлении тараканы в мойке даже не попытались скрыться, только озабоченно засуетились по тарелкам.

   Я огляделась в поисках пустых бутылок, их не было. Даже окурков не наблюдалось. Значит, это не алкоголизм, а обыкновенная неряшливость.

   При дневном свете я смогла хорошо рассмотреть хозяйку. Она была очень полной, причем болезненно полной. Одним только обжорством невозможно «наесть» три подбородка и огромный живот, смахивающий на пуховую подушку. Лицо одутловатое, красное, глаза припухшие.

   Женщина продолжала стоять и как-то отстраненно на меня смотрела. Я заговорила первой:

   – Простите, не знаю вашего имени-отчества...

   – Елена Андреевна.

   – Очень приятно, а я Люся. Так вот, Елена Андреевна, нам лучше сесть, разговор будет не из легких.