Хайнц Прюллер. - История Больших Призов 1972. Год Фиттипальди.

• Название: История Больших Призов 1972. Год Фиттипальди.
• Автор: Хайнц Прюллер.
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Удивительны в Регаццони не его аварии, а то, что он после них продолжает ехать так же быстро. В 1968 году в Монако он совершенно без причин попал в аварию на тренировке, "потому что какая-то желтая машина постоянно вызывала меня на бой" (Беквис на DAF). Его машина Формулы 3 разбилась об отбойники, а то, что от нее осталось, проскользнуло под ними - маршалы подумали, что увидели привидение: Клей, который вовремя наклонил голову, медленно отстегнул ремни и без повреждений вылез из обломков. В 1971 году в Канаде он выпрыгнул из горящей Ferrari и, побледнев, нервничая, вернулся в боксы: "Мне повезло", - тихо сказал он.

Только с тремя вещами у него проблемы всегда, как однажды рассказал он мне: с налогами, армией и полицией. Швейцарский крест Клей убрал со свого шлема, "когда у меня начались сложности с налоговым управлением". Армия вызвала его в 1968 году на сборы, но Регаццони нужно было участвовать в гонке Формулы 2 в Реймсе, "поэтому я попросил один день отсрочки. Других они всегда отпускают, если, например, жена заболела или друг умер - но не меня". Дело дошло до судебного процесса, но срок определенного Клею условного наказания (три дня тюрьмы) уже давно утратил силу за давностью. Клей не любит дверей. Я часто наблюдал как он, пригнув голову, прыгал через стену боксов "флопом Регаццони", а после того и через более высокий забор, используя как трамплин канистру из-под бензина. Этот человек не создан для работы в бюро. Одно время Клей хотел купить дом на Сардинии, "потому что там такая дешевая земля", но его жена Пиа-Мария была против. В настоящее время Регаццони строит в Лугано бар под названием "Формула Уно" - первое звено в цепи ресторанов и ночных клубов, которые Клей хочет открыть в Швейцарии.

Доктор Петер Шетти знает, где сможет в будущем встретить Регаццони и вообще "поговорить о бензине". Ведь для 30-летнего гоночного директора Ferrari в огненно-красной куртке, бархатных штанах и неизменной сигаретой в зубах (что в боксах просто оскорбительно) больше нет никаких отсрочек: он должен возглавить в Базеле текстильную фабрику своего 63-летнего отца, который никогда не был согласен с гоночными планами своего сына. День явки уже тоже установлен: 1 апреля 1973 года, в восемь утра. "Это, конечно, ужасно рано, но мой старик сидит в бюро уже в 7:30".

"Значит, твой отец все же достиг, чего хотел?" - спросил я Шетти. "Да", - улыбнулся швейцарец, - "но и я тоже".

Десять лет Петер Шетти сам был гонщиком. Уже в 12 лет он тайно выводил из гаража VW своей матери. Первая гонка: Шауинсланд 1961 на Volvo 544. Последняя: Уоткинс Глен 1970 с Жаки Иксом в качестве партнера. "Мы заняли пятое место", вспоминал Шетти, "и незадолго до конца я смог обогнать Халма на Porsche 917". Между тем он проехал 80 гонок, лучшие в 1968 году, когда стал чемпионом Европы по горным гонкам. Самые дикие годы житель Базеля провел в команде бывшего венца Карло Абарта: "Он часто плакал… и дважды меня расцеловал. Много он не платил, но очень помогал всем, кто хотел стать гонщиком". Шетти стал профессионалом "ведь я жил с того, что зарабатывал на гонках, однако я не был достаточно хорош, потому что мне не хватало таланта доходить до границы. Мне всегда требовался небольшой допуск, и я тормозил на десять метров раньше, чем следовало бы", - рассказал мне Шетти о своей гоночной карьере.

Для ухода из гонок у него были главным образом две причины: ужасная, вызванная аквапланингом авария на Нюрбургринге "когда машина сбила пару деревьев, приземлилась на крышу и когда я отстегнул ремни, то свалился вниз головой", и смерть Йохена Риндта.

После этого Энцо Феррари предложил ему пост гоночного директора. Коммендаторе уже 74 года, "но если он входит в раж, то садится в свой специально подготовленный Fiat 127 и мчится вверх по дороге на Абетон. Под капотом у него 95 л.с. и ни одному из мальчишек, вызывающих его на дуэль, не удается за ним угнаться". Став новым гоночным шефом, он освободил Ferrari от многолетнего преувеличенного стремления к секретности. После таких тиранов, как Тавони и Драгони, это оказало благотворное воздействие. Шетти не возражает, если механики Ferrari играют в кегли с механиками соперников и покрывал пару ошибок, которые в 1971 допустил главный конструктор Мауро Форгьери. "На конструкторов нельзя злиться, они всегда относятся к своим машинам, как к собственным детям".

У самого Шетти четверо детей, и он женат вторым браком на уроженке Милана. Для своих пилотов он не строгий отец или босс, а просто товарищ. Перед каждой гонкой он лично крепко пристегивает Жаки Икса в кокпите.

Опасность того, что, став фабрикантом, он полностью уйдет из мира гонок, мала. Шетти никогда не пишет открыток на Рождество, работает в мастерской даже рождественскими вечерами и очень удивился, когда услышал в гоночном бюро Нюрбургринга, что они уже закрылись, и что ему вообще надо. "Меня зовут Шетти из фирмы Ferrari", - вежливо сказал он, - "прошу прощения, но я прибыл прямо из Америки". С "6-часового Гран-при" Уоткинс-Глена, который Жаки Икс назвал лучшей тренировкой к Нюрбургрингу.

Уже несколько месяцев Ferrari целенаправленно работала на Гран-при Германии, и Джеки Стюарт подозревал: "Икс хочет победить меня и Фиттипальди. Он знает, что может и должен это сделать на Нюрбургринге. Этого требует его гордость". Об Эмерсоне Джеки думал: "Он будет быстр, никаких сомнений, но, в конечном счете, успех достанется более опытному пилоту". В понедельник и вторник Эмерсон на частной тренировке достиг 7:29, пока у него не сломалась коробка передач. "Этого недостаточно", - сказал мне Эмерсон, "Ferrari уже проехала за 7:16". Кроме того, на бразильца напала мучительная зубная боль. Он позвонил своему швейцарскому стоматологу на испанскую Коста-Брава, попросил его ненадолго прервать отпуск, и врач с пациентом встретились в поликлинике Лозанны.

В четверг в 18:30 Клей Регаццони вышел из взятой напрокат машины перед спортивным отелем: белая рубашка поло, свитер, завязанный вокруг шеи. Номер два в Ferrari вернулся из отпуска по болезни. "Я потерял две гонки", - тихо сказал Клей. Когда я помогал ему внести чемоданы в комнату номер 28, его левое запястье все еще находилось в пластмассовой манжете. "Но в этом году еще осталась парочка неплохих гонок". Каникулы пошли ему на пользу: Клей двигался как танцор фламенко и стал поуже и посвободней в талии. Вероятно, много занимался спортом. "Ты останешься в Ferrari?", - спросил я его. "Не знаю", - ответил он, - "мне бы не хотелось больше участвовать в гонках спортпрототипов, но только на Формулу 1 Ferrari не согласна". "Петерсон подписал предварительный договор с Lotus", - сообщил я. Клей насторожился: "А Фиттипальди?" Тот, конечно, остается.

Сломанный масляный насос уже вскоре выкинул Регаццони из тренировки. Уокер и Мерцарио, которых застал врасплох дождь, вылетели с трассы. Редман врезался в отбойники, "потому что забыл, что шины еще холодные". Халм, которому в "Карусели" "каждый раз чуть голову не отрывает", наехал на кусок железа, который порвал шину. "Новый Tyrrell прибыл?", - спросил Чепмен и прокомментировал мой отрицательный ответ: "Видишь, как много времени требуется для того, чтобы довести до ума новую машину".

На этот раз неприятности Тирреллу доставил не "005", а "002": с красным лицом в боксы Tyrrell ворвался Эймон, поговорил с Кеном, который что-то нацарапал в блокнот и после этого подошел к Кристине, сидящей на трех шинах: "Francois's going off", - тихо сказал ей Кен. Кристина поплотнее укуталась в куртку из верблюжьей шерсти и спокойно улыбнулась. Север вылетел с трассы, обломки машины "разлетелись по всей дороге". Механики бросились в соседние боксы, чтобы навести справки. Когда мимо промчался Стюарт, он поднял большой палец: это означало, что с Севером все в порядке. Я рассказал Робу Уокеру. Он странно на меня посмотрел: "Франсуа попал в аварию? А я, идиот, говорил с Кеном о последнем матче по крикету".

Час спустя я обнаружил Севера в фургоне Elf, который ему и Джеки бесплатно предоставляют в пользование на каждом Гран-при. Француз нервно листал гоночный журнал и курил. "Помнишь, где в прошлом году Регаццони вылетел прямо в деревья?", - спросил он, - "именно там это и произошло. Моя машина пролетела 40 метров, но не деформировалась при приземлении. Ее только отбросило в сторону, она подпрыгнула как мячик для пинг-понга, развернулась поперек движения и медленно проскользила вдоль отбойников". Вошел Кен и спросил: "Что с машиной?". "Колесо оторвалось", - ответил Север, но это была не пробитая шина. "Кен, мне надо с тобой поговорить. Случилось что-то странное: думаю, амортизатор". Тихо, все еще в шоке, Север повторял "Very strange".

На всех трех March погнулись треугольные рычаги подвески - это был единственный технический дефект, случившийся в этой команде за весь сезон.

Жаки Икс в великолепном стиле контролировал тренировку. "Все очень просто - у меня хорошая машина. В первой десятке лучших гонщиков мира все с точки зрения вождения практически одинаково хороши, поэтому решающей является машина. Только на Нюрбургринге гонщик может сделать немного больше", - улыбнулся бельгиец. Жаки гнал свою Ferrari по айфельским лесам с непостижимой скоростью. Ни на одной другой трассе он не находит так точно тонкую тропку между вылетом и рекордом. Хронометры показали 7:07,0. "Я бы мог проехать и за 7:05, если бы не пришлось обгонять", - сказал Жаки. За место рядом с Иксом как будто с оружием в руках сражались Стюарт, Фиттипальди и Петерсон. "Blоody hard work", - вздыхал Джеки. "Ты знал о времени, показанном Иксом"? "Однажды я разглядел сигнал из боксов Ferrari", - коротко ответил Стюарт. Фиттипальди стал третьим и "наконец-то понял, где на Ринге проходит граница. Выиграть я здесь не смогу, но очки наберу". Эмерсон спрятался в фургоне Lotus, через затемненные окна которого можно смотреть наружу, но не вовнутрь. Потом он пробился через толпу фанатов в отель для спортсменов. Почти у всех пилотов комнаты были там, если не для того, чтобы спать, то хотя бы, чтобы переодеться. Но неприятности были всегда. Педро Родригез однажды, как бойцовый бык, ворвался к портье после того, как три часа прождал завтрак… Интересно, что только Зифферту ни разу не пришлось ругаться на Ринге.