Жан д'Айон - Заговор Важных

• Название: Заговор Важных
• Автор: Жан д'Айон
• Издательство: Иностранка
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-389-00075-9

Изучая экономическую историю Европы, французский профессор Жан д'Айон увлекся историей политической. И неожиданно для себя в середине жизни стал писателем, выпуская роман за романом об эпохе «Трех мушкетеров». Этому бурному периоду в судьбе Франции он посвятил знаменитый цикл исторических детективов о Луи Фронсаке.

Герою д'Айона приходится беспрерывно заниматься расследованиями. Он виртуозно и с азартом разгадывает самые сложные загадки. Вот и сейчас в совершенно изолированной комнате каким-то непостижимым образом убит полицейский комиссар. Существует ли связь между делами, которые расследовал покойный — отравлением заурядного парижского буржуа, нападениями таинственного Живодера на парижских женщин, — и смертью короля? Волею судеб Фронсак оказывается втянутым в интриги и заговоры высшей знати — Важных, как в насмешку называли их современники. Но какова цель заговора Важных — борются они за влияние на Анну Австрийскую или планируют убийство кардинала Мазарини?

---

Гастон не заставил себя упрашивать и, согласившись с кучером, поспешил занять место в карете. Все еще сердитые, друзья хранили молчание.

Выехав за ворота Шатле, карета покатила по направлению к Сене.

Луи редко посещал здешние места, а потому, увидев, что там, где еще год назад во время дождя разливалось болото, теперь тянется облицованная камнем набережная, вдоль которой выстроились доходные дома, он, позабыв о дурном настроении друга, поделился с ним своими впечатлениями.

— Ты прав, — поддержал разговор Гастон, радуясь, что ссоре пришел конец, — город меняется. Совсем недавно король уступил маркизу де Жевр, командующему армией в Шампани, большой участок берега между мостом Менял и мостом Нотр-Дам… — И, указав пальцем в сторону реки, добавил: — Набирая наемников и выплачивая им жалованье из собственного кармана, Жевр изрядно поиздержался на службе у его величества, и Людовик, не имея возможности возместить генералу затраченные средства, пожаловал ему эту прибрежную полосу, с правом построить там две улицы с доходными домами, а потом продать их… Королевскую дарственную зарегистрировали еще в августе, но работы начались совсем недавно. Чтобы дело шло быстрее, маркиз оставил армию и теперь сам руководит стройкой. Что ни говори, а строительство — один из самых надежных способов обогащения, и Кристоф Мари[10] с успехом это доказал, построив свой мост и продавая участки под застройку на острове Сен-Луи.

И с некоторым раздражением комиссар заключил:

— Эти финансисты сначала всего понастроят, а потом приберут к рукам весь город.

— Не только финансисты, но и дворяне, — уточнил Луи. — Не забывай, наш добрый король Генрих первым стал продавать участки на площади Рояль под постройку доходных домов!

— Ты прав, королям тоже нужны деньги, — философски за метил Гастон. — Я неправильно выбрал себе ремесло…

Луи вспомнил комедию Корнеля, прочитанную два месяца назад во дворце Рамбуйе, где один из персонажей упоминал «город дивный, словно чудный куст, возросший из сухой канавы». Слова эти вполне подходили к нынешнему Парижу, где повсюду, будто яркие цветы из неприметных канав, вырастали новые дома и дворцы.

Миновав Сенной мост, у которого обычно выгружали фураж, и мост Мари, они добрались до здания Арсенала, где недавно разместились тюрьма и чрезвычайный суд, созывавшийся для ведения политических процессов. Свернув на улицу Сен-Поль, кучер неожиданно врезался в толпу и, пролагая дорогу карете, принялся хлестать кнутом направо и налево, осыпая бранью всех, кто попадался ему на пути.

Тем временем Гастон решил спросить друга, почему ему в голову пришла столь нелепая идея по поводу убийства Бабена дю Фонтене.

— Послушай, Гастон, — отвечал Луи, — полагаю, ты согласишься, если я скажу, что убийство комиссара полиции не является обычным преступлением? Следовательно, тот, кто его совершил, имел для этого очень серьезные причины, а значит, и способ убийства он вполне мог выбрать самый необычный. Ты исключил все вероятные гипотезы, и мне ничего не оставалось, как выдвинуть гипотезу невероятную.

— Ерунда. Впрочем, скоро мы все узнаем. Но если ты окажешься прав, значит, мне предстоит расследование, результаты которого предсказать практически невозможно. Никто мне не поверит! А как обстоят твои дела?

— Если ты намекаешь на замок, владельцем коего я стал совсем недавно, скажу коротко: это развалины, для восстановления которых потребуется сто тысяч ливров, и таких денег у меня нет. А если ты спрашиваешь о моей женитьбе на Жюли де Вивон, то о ней не может идти даже речи, пока у меня не будет прочного положения. Возможно, мне самому придется стать финансистом, — мрачно добавил он.

— Готов ссудить тебя деньгами: я очень удачно продал свой патент лейтенанта, — предложил Гастон. — Завтра мне принесут десять тысяч ливров, я просто не знаю, куда их девать…

— Спасибо, но я должен найти выход сам. Весной я думаю поехать в Мерси, чтобы составить собственное представление о своих владениях. Послушай, мы уже подъезжаем, так что давай-ка поговорим о другом… Я хочу объяснить тебе, куда мы едем.

В эту минуту они пересекали улицу Сент-Антуан, в конце которой высился мрачный массивный силуэт Бастилии, где все еще томились враги Ришелье, и в частности, маршал де Бассомпьер.

— Что ты знаешь о монастыре, куда мы сейчас направляемся?

Гастон смутился. Для него все монастыри были одинаковы. Впрочем, он не отрицал, что обитель миноритов изрядно отличалась от прочих известных ему монастырей.

— Ну, там много ученых, математиков, философов, но ведь они — прежде всего люди Церкви, а потом уж ученые. Они не раз противостояли королю, и мы внимательно следим за тесными связями, которые они поддерживают с Испанией и Римом. Впрочем, несмотря на их загадочную деятельность, ни в чем определенном мы их упрекнуть не можем. По край ней мере пока…

Луи покачал головой.

— Совершенно верно. У Венсана Вуатюра с ними множество разногласий, а двадцать лет назад у Теофиля де Вио[11] их было и того больше. В то время они предложили ввести святую инквизицию, как в Испании, и тогда ее суду подлежали бы люди свободомыслящие, вроде Вио или Геза де Бальзака.[12] Но какими бы фанатиками они ни были, ученые среди них есть воистину блестящие. Знаешь ли ты, что пятнадцать лет назад Декарт поселился в монастыре миноритов только для того, чтобы иметь возможность поработать с отцом Мерсенном,[13] которого считают самым крупным математиком Европы?

Тем временем карета, въехав в ворота монастыря, обогнула церковь, окруженную строительными лесами.

Едва они ступили на монастырский двор, как к ним метнулся монах-привратник с пронзительным взглядом и военной выправкой.

Предупреждая его вопросы, Гастон надменно заявил:

— Я — комиссар полиции Гастон де Тийи и хочу поговорить с кем-нибудь из высших начальников по делу чрезвычайной важности и не терпящему отлагательства.

На лице привратника мелькнула тень неудовольствия, вызванного напористостью гостя, но он, как положено монаху, смиренно поклонился, а затем, сделав прибывшим знак следовать за ним, провел их в длинный узкий зал, соседствовавший с двором. Там он, извинившись, попросил их немного подождать и, еще раз поклонившись, исчез.

Стены зала, где ждали наши друзья, были расписаны сельскими пейзажами и крупными цветами, выделявшимися на необычном алом фоне. Рисунки покрывали все четыре стены сплошь, без единого просвета, создавая удивительное впечатление — угнетающее и расслабляющее одновременно. Разглядывая непривычную роспись, Гастон ощущал, как бесконечные картинки на алом фоне буквально подавляют его. Не выдержав, он произнес:

— Интересно, откуда такая страсть к цветам? У меня создается впечатление, что они…

— Странные, не так ли?

Слова принадлежали высокому монаху с аскетической внешностью. Как долго он стоял у них за спиной? На его высохшем лице с заострившимися чертами выделялась тонкая полоска усов, переходящая в короткую седую бородку. На лице Луи отразилось изумление: такую бороду носили обычно военные, а не монахи, и точно такая же была у Ришелье! Бросив взгляд на руки монаха, Фронсак увидел тонкую белую кисть с длинными пальцами: рука человека, привыкшего к перу, или дворянина, привыкшего держать шпагу.

Экзамен, молчаливо учиненный ему Луи, не ускользнул от монаха, и он с улыбкой произнес:

— Я настоятель этого монастыря. Что вам угодно, господа?

Гастон выступил вперед:

— Мое имя Гастон де Тийи, я комиссар квартала Сен-Жермен-л'Оксеруа, а это шевалье де Мерси, помогающий мне расследовать уголовное преступление, — заявил он со своей обычной резкостью. — Нам нужны сведения о духовом оружии, созданном в вашем монастыре отцом Дироном для кардинала Ришелье…

— Отец Дирон сейчас в Риме, — монах на мгновение запнулся, — но если вы желаете, я могу проводить вас к отцу Нисрону,[14] работавшему вместе с отцом Дироном.

— Хорошо, — ответил полицейский, в упор глядя на собеседника.

Не моргнув глазом настоятель сделал гостям знак следовать за ним. Они молча прошли по лабиринту коридоров и лестниц и наконец очутились под самой крышей. На просторном монастырском чердаке стояли странные механизмы, вокруг которых хлопотали несколько послушников. Работами руководил молодой монах, худой, бледный, с тонким лицом, обрамленным узкой полоской угольно-черной бородки, и живыми черными глазами. Обеими руками он поддерживал какого-то человека, раненного или страждущего, а помогавший ему монах ощупывал тело несчастного.

Заметив пришельцев, молодой монах выпустил из рук раненого, и тот с металлическим звоном упал на пол. Брови Гастона поползли вверх, он весь напрягся. Несчастная жертва не шевелилась; похоже, травма была серьезной. Не обращая внимания на упавшего, монах, усмехаясь, направился навстречу непрошеным гостям. Когда он подошел, Луи обнаружил, что тот не так уж и молод, как кажется, и, скорее всего, ему уже давно за сорок.