Андрей Ваджра - Тренд безысходности и предчувствие бунта

• Название: Тренд безысходности и предчувствие бунта
• Автор: Андрей Ваджра
• Жанр: Политика

---

Вот как события тех дней описывает Андрей Дикий, оказавшийся их непосредственным очевидцем: «В последних числах апреля [1917 года – А.В.]весь Киев был залеплен плакатами: «товарищи дезертиры! все, на митинг на Сырце 30 апреля!» Хотя я не был дезертиром, а, после ранения, находился на излечении в Киеве и передвигался с костылем, я на этот необычайный митинг поехал и был свидетелем всего на нем происходившего.

Огромный пустырь против Политехнического Института заполнила многотысячная толпа дезертиров. На груди у многих были желто-голубые украинские ленточки. После выступления многочисленных ораторов, оправдывавших свое дезертирство украинским патриотизмом и желанием бороться, но только «под украинскими знаменами», была вынесена резолюция, предложенная штабс-капитаном Путником-Гребенюком, о немедленном сформировании украинской части в Киеве и немедленном «зачислении на все виды довольствия». Последнее, т.е. требование немедленного зачисления на «все виды довольствия», вызвали гром рукоплесканий. Довольные своим «достижением», дезертиры принялись штурмовать Святошинские трамваи, на которых они, конечно, ездили бесплатно» [15].

А вот что рассказал в своих воспоминаниях командующий войсками в Киеве полковник Константин Оберучев:«Началось наступление 18 июня (1 июля). Началось сильно и красиво, и натиск был велик. Нужно было давать подкрепления. И вот в это время, когда решались вопросы мира, когда делались последние героические усилия для того, чтобы сломить упорство долго готовившегося к этой войне противника, в это время я не мог послать ни одного солдата на подкрепление действующей и так нуждающейся в подкреплениях армии. И в ряду причин, лишивших меня возможности выполнить свой долг гражданина в это ответственное перед народом и историей время, была «украинизация» войск, проводившаяся в это время явочным порядком и большою настойчивостью.

Чуть только я посылал в какой-либо запасной полк приказ о высылке маршевых рот на фронт в подкрепление тающих полков, как в жившем до того времени мирною жизнью и не думавшем об украинизации полку создавался митинг, поднималось украинское жёлто-голубое знамя и раздавался клич:

«Підем під українським прапором» (пойдём под украинским знаменем).

И затем ни с места. Проходят недели, месяцы, а роты не двигаются ни под красным, ни под жёлто-голубым знаменем.

И это в то время, когда именно на границе Украины идут бои, и самой Украине угрожает опасность быть занятой.

Так и не удалось мне двинуть подкрепления, и войска, истомлённые боем и за короткое время продвинувшиеся вперёд, но не могшие идти дальше за недостатком сил, остановились.

Так было во второй половине июня (начало июля по н.с.), а через три недели они отступили, и началось повальное бегство с сдачей всех не только сейчас занятых позиций, но и более ранних.

Когда-нибудь история вскроет причины этого ужасного погрома. А пока любопытно указать на некоторые странные совпадения.

В ряду добивавшихся украинизирования были толпы дезертиров, объединившихся под видом формирования полка имени гетмана Полуботка.

Началось это «формирование» ещё в мае месяце. Но и к июлю не удалось их отправить на фронт.

И вот, когда в Петрограде было знаменитое июльское выступление большевиков (3-5 июля ст. ст.), в это самое время «полуботковцы» в Киеве делают своё выступление 5 июля, тоже с целью захвата власти.

А через несколько дней начинается отступление войск под натиском сильного врага» [16].

Рассказывая о создании первого украинизированного полка имени Богдана Хмельницкого, Андрей Дикий достаточно ярко показал суть этой украинской «боевой» структуры, в которую самоотверженно влились «свидоми украйинци» для защиты «завоеваний украинства»: «Полк же продолжал формироваться, не двигаясь из Киева и пополняясь не добровольцами (таковых, среди «сознательных украинцев» не нашлось), а исключительно дезертирами. Удобно расположившись в казармах, полк рос как на дрожжах, ежедневно увеличивая требования довольствия, не нёс никаких караулов по гарнизону и не помышлял ни о каком фронте. Это была какая-то, никого и ничего не признающая, «Сечь Запорожская» в центре Киева, которая бездельничала, митинговала, пьянствовала и разлагающе действовала на остальные части. Вскоре сам полк арестовал своего командира, — основателя «Украинской Армии», штабс-капитана Гребенюка и доставил его под конвоем в распоряжение командующего войсками Киевского военного округа. Последний, в сопровождении одного офицера, отправил Гребенюка на фронт, где след его теряется.

Тронуть «Богдановцев» никто не смел, ибо они находились под особым покровительством Центральной Рады и всякое действие против них рассматривалось как «контрреволюционное» и «антиукраинское» [17].

Естественно, что когда к Киеву стали подходить отряды «красных», все украинизированные полки мгновенно «рассосались». Часть их солдат кинулась в бега, а часть поменяла жёлто-синий флаг на красный и благоразумно перешла на сторону большевиков. Всё это было закономерно. Фантом государства и государственной власти в виде сельских «молодыкив» во главе с продажным австрийским профессором мог располагать лишь армией в виде толпы непрерывно митингующих дезертиров. Другого человеческого материала в распоряжении этого странного политического режима просто не было.

При появлении большевиков в Киеве, члены Центральной Рады не стали отстреливаться до последнего патрона, забаррикадировавшись в здании Педагогического музея. Руководство «свидомых» украинцев было слишком благоразумным и слишком осторожным. Грушевский с Винниченко не повели, размахивая маузером, «свидомых» украинцев в яростную штыковую атаку на вторгшиеся «большевистские орды». Они просто тихо и стремительно бежали под защиту приближающихся немецких частей, предварительно отдав Германии в неограниченное пользование «Украину». За это немцы пообещали сохранить им власть.

Правда, слово они своё не сдержали, власть у ЦР немцы отобрали. Даже ту абстрактную, которая у неё была. Германию не устраивала самозабвенная имитация государственной деятельности украинофилов. Ей необходимо было максимально эффективно ограбить захваченную территорию, а из-за своей полной недееспособности Центральная Рада для них была бесполезна. Бесконечные, ни к чему не ведущие, бесплодные дискуссии и ничегонеделание вождей украинства очень сильно напрягали немецкое командование. Для любого здраво мыслящего в те годы человека было понятно, что «немцы прислали свои войска на Украину не ради прекрасных глаз украинских министров и дипломатов. Им нужны были миллионы пудов продовольствия, которые они выговорили себе по мирному договору. Чтобы обеспечить доставку этого продовольствия, - а в этом была единственная задача немецких войск, - нужно было немедленно «Ordnung schaffen» в деревне. Земельная же политика рады – во всяком случае, в ближайшее лето – могла привести только к сумятице и недосеву. Этого-то немцы никак не могли потерпеть» [18].

После того, как члены правительства УНР занялись откровенным разбоем (похитив киевского банкира с целью выкупа), терпение оккупационных властей лопнуло. 28 апреля 1918 года немецкий лейтенант с десятком солдат, прямо посреди пленарного заседания, вошел в сессионный зал и приказал членам Центральной Рады разойтись по домам. «Raus! NachHausegehen»! – воскликнул он. Что те послушно и сделали.

На этом псевдоукраинский псевдопарламент закончил своё позорное существование. Естественно, что защищать его никому и в голову не пришло. Ведь Центральная Рада продемонстрировала свою полную неспособность управлять теми территориями, которые она называла «Украиной». Оккупационная германская армия была вынуждена констатировать тотальный хаос, охвативший Юго-Западный край. Присутствие государственного централизованного управления здесь немцы вообще не увидели. «Украина» фактически представляла собой совокупность каких-то атаманских анклавов и независимых от любой власти сёл, окруживших себя рвами, пулемётами и даже пушками. Это была одна сплошная «Свадьба в Малиновке».

Новая германская марионетка – Павел Скоропадский, провозглашённый гетманом Украины, оказался в некоторых вопросах более эффективен. Он смог восстановить работу железных дорог, организовать особые комиссии по возмещению убытков помещикам, которых ограбили крестьяне, и послать в сёла карательные отряды. После этого немцы стали интенсивней вывозить в Германию отобранные «харчи». Экспроприация немецкой армией продовольствия стала сопровождаться возвращением помещикам отобранной у них земли.